— Моя ты хорошая, — его голос, словно воспоминание из прошлой жизни, в которой я была счастлива, — Маленькая моя девочка…
— Прости за все, — я стала на носочки и тронула губами его щетинистый подбородок, — Я перед тобой так виновата…
Я не договорила, Артем накрыл теплыми пальцами мои дрожащие губы, заставив замолчать.
— Перестань винить себя во всем сейчас же, — он уже нежно очерчивал контур моей нижней губы, не отрывая от нее взгляда. — Я хочу назад «свою Киру». Где ты ее дела?
— Она умерла… — я прижалась к груди Артема и вдохнула такой знакомый аромат, — Но та, которая осталась, любит тебя еще сильнее.
Артем осторожно двумя пальцами приподнял мой подбородок и прошептал:
— Не надо сильнее, ты только живи…
— Я могу согласиться на это, только если ты будешь рядом со мной.
— Всегда.
Лицо Артема не спеша приближалось к моему, видимо, он все еще опасался, что приступ возобновится, поэтому не торопился. Когда его губы коснулись моих, я затаила дыхание и замерла. Ощущения были совсем новыми, словно я целовалась в первый раз. Губы Артема нежные, словно шелк слились с моими, и я уже не понимала, где чьи. Я просто растворилась в любимом, его ласки возрождали во мне жизнь. Его сладкое дыхание смешалось с моим и проникло в самое сердце. Я вспомнила, зачем существовала все это время… чем жила долгие годы. Артем — моя жизнь, если есть он, то и я должна быть рядом.
Моя любовь возвратит меня к жизни.
Когда я, посвежевшая, вышла из ванной, где наконец, привела себя в порядок, Артем ждал меня с книгой в руке, которую тут же захлопнул. Он тоже не терял времени, уже гладко выбритый и в свежей рубашке, Артем выглядел просто превосходно. В глазах снова играли искорки, лицо разгладилось и помолодело. Он встал ко мне навстречу, и протянув руку, поймал мою.
— Кира… — он робко улыбнулся, — Я уже забыл, какое это счастье, видеть тебя такой. Милая, я так сильно тебя люблю…
— И я тебя очень люблю. Если бы не ты, меня бы никто здесь не удержал…
— Хватит…
Я увидела боль в глазах Артема, и тут же поклялась, никогда больше этого не провоцировать. Впредь сто раз подумаю, прежде чем что-то ляпнуть.
— Ты обещала прогуляться со мной до озера? — Артем с надеждой заглянул мне в глаза.
— Так пойдем, — я схватила его за руку и направилась к выходу.
Дом был абсолютно пустой. Кроме нас с Артемом здесь никого не было, как оказалось уже десять дней. Весь срок моего безумия мы оставались с ним вдвоем. Кроме Артема, меня ни один человек не мог успокоить, а беспомощно терпеть мои приступы вообще не в состоянии был никто.
Оказавшись перед лестницей, Артем схватил меня на руки и спустился вместе со мной. Он был счастлив, что я, наконец, согласилась выйти на улицу, и его родное сияющее лицо было мне лучшей наградой за сговорчивость.
Теперь я знала, что не имела права сдаваться так просто, от этого зависела жизнь Артема, и раз уж она так связана с моей, мне тоже придется жить.
Следующим утром мы оказались в Центре, Артем привез меня с собой, за компанию. Он все утро мотался по зданию, из лаборатории в лабораторию, пытаясь наверстать упущенное время. Мне же было нечем заняться, и я спустилась в кабинет к Тилю. У меня остался к нему один незаданный вопрос, насчет его последнего с Андреем разговора. Но не успела я ничего произнести, как Тиль с порога заговорил об исследованиях моего ДНК. Он сообщил, что уже близок к разгадке генома.
— Смотри, — Тиль взял маркер и подошел к пластиковой доске на стене лаборатории. Он быстро нарисовал перекрученную лесенку ДНК и повернулся ко мне, — Вся важная рабочая информация в молекуле записана на перекладинах лестницы, — Тиль ткнул в соответствующее место на рисунке, — Они состоят из двух молекул, каждая из которых крепится к одной из вертикальных стоек. У человека, три пары оснований молекулы ДНК кодируют одну аминокислоту в белке. Эти молекулы — азотистые основания — аденин, гуанин, тимин и цитозин… Форма этих молекул позволяет им образовывать связи — законченные ступеньки — лишь определенного типа. Это связи между основаниями аденин и гуанин — А и Т, или тимин и цитозин — Г и Ц. Других пар и оснований в молекуле ДНК быть не может… У человека… Но у тебя есть.
Твой геном содержит какое-то пятое основание, которое встречается только в связи с гуанином. За счет увеличенного числа генов, у тебя в полтора раза больше хромосом, чем в стандартном наборе у человека…
— Тиль прости, но я ничего не понимаю, — я уловила какой-то страх в его мыслях и попыталась пробиться сквозь защиту, которую он от меня воздвиг.
— Осталось совсем чуть-чуть, и я все тебе детально растолкую, — он старался меня заговорить, но я чувствовала сильное напряжение. По лицу Тиля невозможно было ничего понять, но постоянно заглядывая в его сознание, я отыскала образ, который он от меня так тщательно прятал.
Я покрылась холодным потом, руки затряслись, и подскочила с дивана, затем снова села и опять встала.
— Увидела все-таки… — Тиль потупился и отпустил на волю, все свои воспоминания о последних минутах, проведенных в резиденции Корэнов. Я видела его глазами свое прощание с Андреем и затем после моего ухода, смерть Андрея от рук Тиля.
— Тиль?! — у меня жизнь, в который раз поменяла полюса.
— Кира, ты же видишь, он сам меня об этом просил. Мы все тогда понимали, что ему оставалось несколько часов пронизанных адской болью. Ты бы хотела для него этого?
— Ты его убил!
— Я освободил его… — Тиль попытался подойти ко мне ближе, но я остановила его диким взглядом.
— Почему тогда ты не сказал мне этого сразу?
— Андрей просил не говорить, он предпочел, чтобы ты никогда не узнала о его слабости.
— Слабости… — я опешила. Андрей дал нам возможность жить и загладил конфликт с Корэнами, он пожертвовал ради нас своей жизнью. Андрей не был для меня слабаком, он был героем, образ которого навсегда сохранит моя память.
— Кира, я бы никогда этого не сделал по своей воле, но я не мог отказать ему в последней просьбе.
Сознание Тиля было таким живым и возбужденным, оно подкидывало мне образы и мысли, в которых я не уловила ни грамма фальши. Ему было также больно пережить смерть Андрея, и он не гордился тем, что освободил его от ужасной пытки.
— Тиль, я пойду… — мне хотелось глотнуть воздуха, а в этом полуподвале на меня словно герметичный пакет одели, я не могла отдышаться.
— Я люблю тебя, Кира… — настигло меня на пороге признание Тиля, — И сделаю все, чтобы ты была счастлива. Только скажи и я уеду, чтобы не провоцировать неприятные воспоминания.
