почти вдвое ее меньше даже притом, что никогда не была ни низкой, ни худенькой, на пол, смотря на нее сверху вниз.
— Нет-нет-нет! Я не позволю! — Летиция затопала лапами как маленький фурренок, которому отказались покупать сахарную вату в парке развлечений. — Я ухожу!
Гепардиха протянула лапу, собираясь положить ее на плечо напарницы и сказать что-то ободряющее, но совершенно неожиданно для себя получила вполне себе ощутимый удар. Пользуясь нерешительностью Дезиры, которая не сразу сообразила, что именно произошло, Дримлап оттолкнула ее от себя и выскользнула за дверь, поставив на своих словах точку, а на планах певицы — жирный красный крест. Скай еще легко отделалась, все знают, что бывает, если заставлять Летти делать то, что она не хочет… — Она будет кусаться до последнего вздоха. Они определенно стоили бы друг друга, если бы не были настолько разным по характеру.
Летиция выбежала с территории здания под проливным дождем, прошлепала к первому попавшемуся такси и назвала свой домашний адрес. Вдохновляющее ощущение свободы дурманило голову; собака зачарованно смотрела на сбегающие по тонированному стеклу капли и с удовольствием вдыхала через приоткрытое окно влажный воздух с привкусом свежести и весенней земли, не обращая внимания ни на косой взгляд таксиста, ни на Дезиру, вывалившуюся на улицу в компании своего обслуживающего персонала, ругающую и Летти, и погоду, на чем свет стоит.
От студии до дома было от силы двадцать минут езды, но собаке показалось, что прошло не меньше часа. Поспешно расплатившись, фурри вышла на сырую улицу. Она медленно шла, вслушиваясь в таинственный барабанный шелест ливня. В маленьком скверце перед домом доцветали яркие хрустящие тюльпаны, и только распускала изящные лепестки светлая сирень. Все вокруг благоухало медовым крупинчатым ароматом с нежными травянисто-стебельчатыми нотками, сводившими с ума. Участница Фестиваля надолго задержалась перед клумбой, разглядывая прекрасные цветы. Домой, разумеется, добралась вымокшей до нитки, но жутко довольной.
Прежде чем приступать ко второй части плана, нужно было быстро согреться и высушиться, дабы не допустить образования неприятных последствий и явных преград для исполнения задуманного. Пока горячий чай с лимоном и имбирным печеньем настаивался на уютной кухне, оформленной в оранжево-золотых тонах с салатовыми акцентами, Летти обрабатывала волосы феном и пыталась игнорировать мобильник, разрывающийся от входящих звонков и сообщений. Даже сюда, на шестой этаж, добирались ароматы цветов и весеннего ливня, что создавали некую атмосферу какой-то торжественности. Покончив с кудрявым рыжим вихрем на голове, Дримлап перебралась в гостиную. Предстояло полностью продумать все мелочи запланированной поездки на природу, к которой собака рассчитывала привлечь своих подруг фуррячества. Делая большие глотки согревающего напитка и постукивая по кружке подушечками лап, фурри вновь принялась гипнотизировать окно с дождем, отыскивая решения и уточняя все расхождения.
* * *
Как только дождь кончился, оставив после себя лишь приятную прохладу, собака покинула свою маленькую уютную квартирку и направилась к метро. В этот раз добираться до пункта назначения было очень даже нелегко, и в дороге Летти провела почти весь оставшийся день. До вечера ее сопровождал грохот колес о рельсы, а начиная с золотистого заката — тихое шуршание шин автобуса.
Пересадки, переходы, шум, чужие разговоры и новости, новости, вихри новых событий, яро обсуждающихся… От этого так легко устать. Летти всегда любила долгие дороги и хорошо переносила все поездки на любом виде транспорта. Будучи открытой к общению, она не видела трудностей в долгом пути среди других фурри, будь они знакомые или нет. Найти новых друзей — не вопрос. Отправиться на край света, зная карту метро только по своей ветке и заблудиться при первой же пересадке, чтобы потом спрашивать у всех подряд дорогу — конечно! День незаметно ушел в вечер, когда фурри все-таки выбралась из подземки на другом конце города, совпавшем, к величайшему счастью, с номерами тех автобусов, которые курсировали по подходящему маршруту.
Чем дальше от столицы, тем тише вокруг. Зайдя в чистенький автобус, собака села у окошка и поставила в наушниках спокойную музыку. Медленно проплывали по стеклу непросохшие капли дождя, в которых сияли крупки золотого закатного света, на остановках из-за открытых дверей щебетали птички, радуясь теплой весне, тихонько покачивался автобус, когда случалось катить вперед по ровной дороге без пробок… Красота… Сто лет уже Дримлап не бывала вдали от центра на окраине города, граничащей с подступами Мраморного Леса. Немногие хотели здесь жить из-за меньшей населенности, хотя в этом было свое очарование, и в основном тут оседали те, кто искал единения с природой… Какой стала одна из подруг Летти.
Фурри-волчица, к которой ехала добрейшая в мире собака, была, скорее, обратной стороной медали, так сказать: замкнутая, тихая, немногословная, но готовая с ледяным спокойствием, не сокрушаясь потом об содеянном, воткнуть кинжал в спину любому, кто посмеет навредить тем немногим, кто был ей реально дорог. Травмированная своим прошлым и оттого наделенная тонким чувством прекрасного, умеющая видеть гармонию, но опасная до смерти в своем тихом гневе, Равенна в принципе не хотела поддаваться точному всеобъемлющему определению, которое могло бы отразить ее суть без утери деталей. Она могла быть совершенно незаметной, а уже спустя секунду стать атомной бомбой и взорваться с такой силой, что весь мир того, кого она хотела уничтожить, пошатнется и рассыплется в прах. Она прятала не один скелет в своем шкафу и не признавала много, живя по собственным принципам. Она не умела любить после того, что подкинула ей жизнь… Но вот Летиция… Летиция была ее миром, в котором еще светило солнце. И этот мир гармонировал с ее собственным, запертым на семь замков и затянутым цепями с таймерами обратного отсчета, что начнут бег сразу же, как кто чужой подойдет слишком близко.
— Привет, Летти, — совершенно не вязавшийся с ростом под два метра и почти неестественной худобой, голос, немелодичный и похожий по высоте на Скай, голос встретил Летицию на лестничной клетке, а затем проследовал шум открывающейся бронированной двери.
Увидевший Равенну случайный прохожий скорее убежал бы или же постарался бы отвести глаза, чему она, вероятнее всего, была бы даже рада. Для Дримлап, вытащившей эту фурри из бесконечного количества проблем и, считай, вылечившей ее «сломанные крылья», волчица стала практически членом семьи. Высокая светло-серая фурри-волчица с более темным пятном с форме маски на мордочке, несколькими маленькими черными пятнами, к сожалению, все же не перекрывающими синие круги тотального недосыпа, под глазами, темно-коричневыми спутанными волнистыми волосами средней длины, собранными в небрежный лохматый пучок на затылке, и ярко-алыми глазами отошла немного в сторону, пропуская подругу в свое обиталище,
