— Заметьте себе, — возразил герцог, — что мы можем пополнить дефицит. — С этими словами он принялся выгружать из своего кармана золотые монеты.
— Это изумительно блестящая идея, герцог! У вашей светлости и в самом деле очень светлая голова! Вижу, что «Королевскому Жирафу» суждено оказать нам еще раз важную услугу, — объявил король, принимаясь выгружать из кармана, в свою очередь, золотые монеты и укладывать их столбиками.
Обоим мошенникам пришлось почти совершенно очистить свои карманы, но зато дефицит был окончательно покрыт.
— Погодите! У меня явилась еще мысль! — объявил герцог. — Пойдемте наверх, пересчитаем публично деньги и отдадим их нашим племянницам.
— Клянусь всеми богами, герцог, вы настоящий гений! Позвольте обнять вас! Более блестящей идеи, кажется, и не придумаешь! Я в жизни своей не встречал еще человека с более светлой головой! Да, это превосходнейший план, который непременно должен удасться. Пускай-ка они после того попробуют возы меть какие-нибудь подозрения! Это успокоит их сразу!
Мы поднялись наверх и поставили мешок с деньгами на стол в зале. Решительно все собрались вокруг этого стола. Король сосчитал золотые монеты и сложил их столбиками по триста долларов в каждом. Оказалось всего двадцать столбиков. Все алчно поглядывали на деньги и облизывались; затем, уложив деньги снова в мешок, король гордо выпрямился. Я тотчас же сообразил, что он собирается произнести внуши тельную речь. Действительно, он сказал:
— Друзья! Покойный мой брат, лежащий здесь в гробу, великодушно отнесся к оставшимся после него в этой юдоли бедности. При жизни своей он любил наших племянниц, этих маленьких осиротевших овечек, и дал им приют под своим кровом. Он великодушно позаботился о них и после своей смерти! Тем не менее всем, кто знал его так хорошо, как и мы, известно, что он поступил бы еще великодушнее с бедными сиротками, если бы не опасался обидеть этим дорогого своего Уильяма и меня. Спрашивается, каково было искреннее, сердечное его желание? Мне лично кажется, что тут не может быть никакого во проса! Мы с Уильямом, в качестве родных братьев незабвенного нашего Питера, желаем от всей души выполнить заветную его волю. Родственное чувство к племянницам не позволяет нам злоупотребить буквою завещания! У кого хватило бы духу ограбить милых бедняжек, оставшихся круглыми сиротами без отца и без матери? Я знаю своего брата Уильяма и думаю, что он со мною будет совершенно согласен! Впрочем, я сейчас его спрошу! — Обернувшись к герцогу, он принялся деятельно жестикулировать руками: герцог некоторое время смотрел на них с каким-то недоумением, а затем, внезапно сообразив, в чем дело, бросился к королю на шею, принялся от радости кричать: «Гу-гу, гу-гу-гу!» — и по крайней мере раз пятнадцать прижал его к своей груди. Король тогда объявил:
— Я знал это наперед и уверен, что все теперь несомненно понимают истинные его чувства! Мэри-Джен, Сюзанна, Джоанна! Возьмите эти деньги, они ваши! Примите их в дар от того, кто лежит здесь недвижный и хладный, но, без сомнения, радуется в душе.
Мэри-Джен устремилась к нему, а Сюзанна и девочка с заячьей губой бросились на шею герцога и принялись опять целовать и обнимать обоих негодяев. Все присутствующие толпились вокруг них со слезами на глазах и восклицали:
— Какие вы, однако, добрые, милые, великодушные! Как это хорошо с вашей стороны.
Разговор вскоре зашел опять про покойного Питера; рассказывали про него, какой он был хороший человек и какую жестокую утрату понесли все в его лице. Вскоре после того вошел рослый мужчина со здоровенным подбородком. Прочистив себе путь в первые ряды, он пристально глядел и внимательно слушал, не говоря ни слова. Никто с ним тоже не заговаривал, так как все в это время усердно слушали разглагольствования ко роля, который рассказывал:
— В качестве близких друзей покойного вы приглашены сюда сегодня вечером; завтра желательно, чтобы явился весь город. Он уважал и любил всех и каждого, а потому уместно, чтобы погребальные оргии имели публичный характер…
Король долго еще распространялся на эту тему, так как ему самому нравилось слушать красивые фразы, которыми он угощал публику. Особенно часто он упоминал погребальные оргии, так что под конец у герцога терпение лопнуло. Написав на маленьком листике бумаги: «Обряд, а не оргия, старый вы дурак!!!» — он сложил этот листок и принялся гоготать, упрашивая жестами публику передать листок брату. Король прочитал за писку, положил ее в карман и сказал:
— Бедняга Уильям! Несмотря на глубокую свою скорбь, он не забывает и о других. Он просит меня пригласить вас всех на похороны. Он очень вас об этом просит. Ему нечего было, однако, так спешить: я и сам собирался обратиться к вам с такою просьбою.
Король продолжал затем совершенно спокойно свою речь и время от времени опять употреблял красивую фразу о погребальных оргиях. Сделав это в третий раз, он пояснил:
— Я говорю «погребальные оргии», потому что этот термин правильнее, чем употребляемое в ваших местах выражение «погребальные обряды». У нас в Англии это в достаточной степени уже выяснено, так что оргии теперь уже в достаточном ходу. Слово «оргия» взято с греческого, где «орго» обозначает нечто внеш нее, открытое, публичное; поставив здесь вместо при дыхания букву «п» и сделав перестановку согласных, а также присоединив сюда еврейское слово «джесом», означающее сажать или прикрывать, получим погребение. Отсюда следует, что погребальные оргии на самом деле то же самое, что и публичные похороны.
— Мне никогда еще не доводилось встречать та кого наглого шарлатана! — Мужчина с широким, могучим подбородком расхохотался ему прямо в лицо. Все пришли в величайшее смущение и негодование и принялись восклицать:
— Что с вами, доктор?!
Абнер Шакльфуд, в свою очередь, спросил:
— Скажите на милость, Робинсон, неужели вы еще ничего не слыхали? Этот господин — Гарвей Уилькс.
Король поспешил приятно улыбнуться и, радушно протянув свою руку, воскликнул:
— Так это дорогой друг и врач покойного моего брата?.. Я…
— Руки прочь! — воскликнул доктор. — Так вы уверяете, будто говорите на настоящем английском языке? Худшей подделки мне никогда еще не доводилось слышать! Вы называете себя братом Питера Уилькса? Вы плут и мошенник! Вот вы кто такой!!!
Трудно представить себе, в какое негодование привело всех категорическое заявление достопочтенного врача: все столпились вокруг доктора, пытаясь убедить, что он ошибается, и успокоить его, сообщив, каким образом Гарвей представил подавляющую массу доказательств своей личности; доктору Робинсону объяснили, что Гарвей знает по именам не только всех жителей города, но и всех собак. Тщет но, однако, умоляли джентльмена с энергичным, широким подбородком пощадить нежные чувства Гарвея и сироток — его племянниц, он продолжал ломить напрямик и объявил, что человек, выдающий себя за англичанина, но говорящий вместо английского языка на каком-то ломаном американском жаргоне, неминуемо должен быть лжецом и обманщиком. Бедные сиротки держали короля в своих объятиях и проливали горькие слезы, когда доктор внезапно обернулся и повел атаку прямо на них, объявив:
