получил на руки готовые документы и государственные номера на три ещё не существующие автомашины. Теперь оставалось вновь ехать в Горький и заказывать ещё три автомашины.
Перед поездкой на поезде в Горький Валерий заехал в загородный дом отца и взял пистолет с оставшимися патронами, чтобы обезопасить себя во время двухсуточного перегона автомобилей своим ходом по трассе. В последний раз при выезде из Горького за ними увязалась подозрительная машина с затемнёнными стёклами, но друзья на своих новых «Волгах» ехали с высокой скоростью так долго, что преследователи со временем отстали.
Могло так случиться, что к его приезду в Горький к знакомым сборщикам машин окажется в наличии уже собранная для кого-нибудь «Волга», а выкупать её без готовых документов будет некому.
Валерий поехал в гаражный кооператив тестя, чтобы оставить свою личную машину на время своего отсутствия в городе. Бурцев зашёл в булочную купить хлеба и, разглядывая прилавок, почувствовал, что ему со спины кто-то просунул руку под ремень брюк. Бурцев оглянулся и увидел широко улыбающуюся Наталью, с которой он познакомился год назад в ресторане на праздновании с таксистами рождение своего сына. Валерий вспомнил, что Наталья плакала под ним от его жёсткой и грубой любви в доме отца.
– Я уж думала, что никогда тебя больше не встречу, – сказала Наталья, чуть покраснев под взглядом Бурцева.
– Где же тебя можно было найти, если ты не оставила мне адреса, – оправдался Бурцев.
– Если бы очень захотел, то нашёл… – с упрёком сказала Наталья.
– Ты что, за хлебом зашла? Живёшь где-то здесь рядом? – спросил Валерий, а мысленно уже думал: «Куда её можно отвезти? К отцу? Не хочется… Так скоро я сотворю общегородское кладбище у себя в саду… Может быть, её закопать где-нибудь в лесу? Сапёрная лопата у меня в машине есть… Хочу опять услышать её плач… А может, не убивать её, а только попользоваться?..» – рассуждал Бурцев, уверенно и снисходительно глядя на молодую женщину, которая явно была покорена им ещё год назад.
– Я живу с одной девочкой на съёмной квартире здесь недалеко.
– Ты закончила учёбу и теперь в школе работаешь?
– Да, я получила диплом, и меня распределили в сорок девятую школу в центре города. Хотя после отработки я, наверное, уйду – это не моё… – говорила Наталья, но понимала, что весь этот разговор нужен для «процедурного» прикрытия главного – явного взаимного желания, возникшего тотчас между молодыми людьми при встрече.
– Что мы стоим? Я сейчас возьму батон и поедем. Я как раз на своей машине, поэтому довезу тебя до дома, – сказал Бурцев.
– Да?! Ну, спасибо! – сказала кокетливо Наташа.
В машине Бурцев сразу без прелюдии начал целовать девушку, зная точно, что она не меньше его желает близости с ним. Валерий тут же с поцелуями запустил ей под юбку руку, и Наталья только чаще задышала, чувствуя его пальцы…
– Надо уехать за город. Ещё светло и в машине мы не сможем ничего сделать… – сказал Бурцев больше себе, чем девушке.
– Какая хорошая у тебя машина, – улыбаясь проговорила Наталья, поправляя сбившиеся волосы. Девушка умышленно пропустила мимо ушей его фразу: «Надо ехать за город». Тем самым Наталья давала понять, что любовник может ехать куда пожелает, потому что она не способна ему отказать.
Через полчаса Бурцев далеко от города съехал с тракта и углубился значительно в лес. «Опять август…» – подумал Бурцев и решил, что, несмотря на то, что он трезв, не выпустит из леса свою очередную жертву.
– Пойдём, – сказал Бурцев, и Наталья послушно вышла. Стало темнеть. Бурцев открыл багажник и огляделся вокруг. Позднее время и лесная тишина говорили Бурцеву, что он безопасно может пристрелить жертву и быстро неглубоко закопать её труп. Валерий достал светлое покрывало и расстелил его рядом с машиной на траве.
– Иди сюда… – сказал Бурцев, и Наталья послушно присела на расстеленную ткань. Повалив девушку на спину, Валерий начал её целовать. Одновременно с поцелуями Бурцев снимал с неё трусы и колготки. Спустив с себя брюки, Валерий тут же легко раздвинул молодой женщине ноги. Он со злостью начал любимое дело, и Наталья вновь, как в первый раз год назад, начала плакать под Бурцевым. Её плач приятно будоражил его, и Валерий зверел от её рыданий. Никогда прежде у него не было подобной женщины, которая плачет во время секса. Бурцев почувствовал, что долго продержаться не сможет.
– Пойду, посмотрю в машине презерватив. Подожди пока, – сказал Бурцев и сел на переднее пассажирское сиденье напротив бардачка, прикрыв за собой дверь. Валерий достал из внутреннего кармана пиджака пистолет, взвёл его и, переложив в правый боковой карман, вернулся к Наташе, удерживая за пояс расстёгнутые брюки. – Не нашёл… Встань на колени и локти. Я хочу быть сзади, – попросил Бурцев, и девушка послушно и быстро встала на четвереньки. Бурцев опять легко вошёл в девушку и вновь услышал её плач. Валерий сильно ударялся о ягодицы молодой женщины, а она плакала. По привычке Бурцев заправил вверх растопыренными пальцами левой руки волосы на затылке Натальи. Из-за наступивших сумерек Валерий не смог впопыхах разглядеть ямочку на шее Натальи. Бурцев ловко выхватил из кармана пистолет и без промедления выстрелил жертве в затылок, едва успев убрать левую руку с головы партнёрши. Выстрел удивил Валерия тихим и глухим звуком, который никак не мог сравниться с громкостью выстрела в полуподвале его дома. Наташа безжизненно уткнулась лицом в покрывало. Быстро встав на ноги, Бурцев прислушался. Только ветер в листве едва слышно шумел и приятно ласкал его чуть разгорячённое лицо. Не теряя ни минуты, Валерий достал из багажника военную лопату с коротким зелёного цвета черенком и начал быстро копать яму рядом с трупом. Руки Бурцева тряслись. Он молил бога, чтобы ни единая душа не смогла его увидеть за этим занятием, хотя вероятность появления так поздно в лесу далеко от города постороннего человека равнялась почти нулю. Через час Бурцев выкопал могилу по пояс, быстро скинул тело в яму и, накрыв его окровавленным покрывалом, закопал свою четвертую жертву. Валерий засыпал могилку дополнительно листвой и быстро умчался с места преступления. Двигаясь на машине в сторону города, он осознал, что весь мокрый от пота. Рубашка под пиджаком у него была как после дождя. На время, пока он шёл от гаража тестя до дома, Валерий снял пиджак, и рубашка на нем успела немного подсохнуть.
– Почему ты бледный? – спросила Анна у мужа, когда он вошёл в квартиру. – А сколько земли у тебя на туфлях! Ты где ходил?! В городе сухой асфальт! – спросила Анна встревоженно. Бурцев спокойно посмотрел в глаза жене и устало улыбнулся.
– У твоего отца в гараже пошёл на задах помочиться и в грязь угодил в темноте. Сейчас помою туфли, – сказал Валерий как можно спокойнее и прошёл с обувью в руках в ванную комнату. Бурцев оглядел себя внимательно, отыскивая случайные следы крови от жертвы, но ничего не найдя, подумал: «Почему я бледнею? Я так легко сейчас расправляюсь с жертвами, что делаю это нисколько не задумываясь, словно топлю в ведре слепых котят… И все же страх перед возможностью быть разоблачённым заставляет меня трепетать сразу после совершенного преступления. Я помню, что ничего и никого не боялся после первого убийства… Нет, тогда я был сильно пьян и потому был смел, и настроен на возможное разоблачение. Позже я всё-таки боялся… Я только убивать стал легче, а чувство животного страха никогда меня не покидало. Как мне остановиться?.. Я психически болен… Я в трезвом состоянии начал убивать, хотя убийство в трезвом состоянии намного волнительнее… Может, всё-таки Библия ошибается? Миллионы людей живут, нарушая заповеди, и доживают до естественной смерти… Нет. Я не могу этого знать точно… Возможно, и я доживу до своего естественного конца, если остановлюсь. Теперь наступает интересная жизнь. Можно заработать достаточное количество денег на достойную жизнь…» – подумал Бурцев. Помыв обувь, он насыпал стирального порошка в раковину и обмыл
