— Мистер Исаакс, быть может, вы согласитесь дать мне некоторые разъяснения?
И великий финансист принялся объяснять, поглаживая свою мефистофельскую бородку:
— Мой друг профессор составил таблицу, в которой свел данные о том, сколько зарабатывали на облигациях их прежние владельцы. Если не ошибаюсь, эти цифры составляют от тридцати до шести процентов. В среднем, скажем, пятнадцать-шестнадцать. Однако…
— Какова сумма, которую вы вложили в эту операцию — основной капитал, проценты, дополнительные издержки? — перебила его великая герцогиня.
Мистер Исаакс взглянул на нее с некоторым удивлением: капитал, проценты, издержки. Весьма необычная девушка!
— Мой взнос составил один миллион триста тысяч фунтов, — сказал он. — Профессор вложил пятьдесят тысяч, включая дополнительные издержки. Проценты, если прикинуть, составят приблизительно полторы тысячи.
Она внимательно выслушала его, а затем, со своим обычным спокойствием, произнесла фразу, которая изрядно озадачила всех присутствующих:
— За какую цену вы могли бы продать эти бумаги теперь, немедленно?
Биржевой матадор уставился на нее и переспросил, словно не понимая:
— Немедленно?..
— Да, — нетерпеливо ответила она, — немедленно. Сколько вы хотите?
Прошли добрые полминуты, прежде чем мистер Исаакс убедился в том, что она не шутит.
— Если бы мне предложили, скажем, два миллиона… — сказал он, взглянув на Филиппа.
— Два миллиона, — торопливо перебила она. — Прекрасно. Профессор Пелотард, вы мой свидетель.
И прежде чем Филипп успел что-то ответить, она быстро села за стол, достала из маленькой вышитой сумочки чековую книжку, ручку и, пока все, кроме великого герцога, глядели на нее вытаращив глаза, стремительно заполнила маленькую полоску бумаги.
Затем она поднялась и спокойно сказала:
— Прошу вас, мистер Исаакс, вот ваш чек. Я прошу вас написать расписку в том, что вы его получили, и в том, что государственный долг Менорки, за исключением пятидесяти тысяч фунтов, уплачен.
Сначала мистер Исаакс глядел на нее, как на привидение, а затем перевел взгляд на чек. Это был чек парижского отделения «Креди Лионэ», и на средней, короткой линейке он, не веря своим глазам, прочитал слова, которые там с трудом уместились: «мистеру Эрнесту Исааксу или предъявителю пятьдесят миллионов (50 000 000) франков». Самый крупный денежный перевод, который ему доводилось видеть! Но этот чек стоил того, что им погашалось, — вековых долгов великого герцогства…
Мистер Исаакс вновь поднял взгляд на великую герцогиню.
— За исключением пятидесяти тысяч фунтов? — спросил он.
— Это — вклад профессора, — спокойно пояснила она. — С ним у нас свои счеты — у меня и у дона Рамона.
— Ваше высочество, — вмешался Филипп, — я поставил на кон пятьдесят тысяч фунтов и был бы не прочь получить их назад, но ни пенни сверх этого! Когда я задумывал операцию, я играл против незнакомых людей; и если вы не хотите лишить меня права числить вас среди моих друзей, то вы не должны даже упоминать о денежных расчетах.
Взглянув на Филиппа, герцогиня вынула маленький сложенный листок.
— Так значит, вы отказываетесь принять это?
Филипп развернул листок. Это был чек «Креди Лионэ», такой же, как тот, который только что получил мистер Исаакс; в верхнем углу виднелся размер перевода: пять миллионов франков.
Филипп спокойно сложил листок и повернулся к столу, где для курильщиков были зажжены восковые свечи. Он поднес листок к пламени — и тот превратился в пепел. Дон Рамон и великая герцогиня наблюдали за ним с улыбкой, а мистер Исаакс с открытым от удивления ртом. Наконец великая герцогиня сказала:
— Вы заставляете меня вновь выписать чек — как это нелюбезно с вашей стороны!
— Надеюсь, этот поступок не лишит меня вашей дружбы, — ответил Филипп. — Если не ошибаюсь, мой вклад составляет один миллион двести пятьдесят тысяч франков.
Она снова села за стол и через мгновение вручила ему новый чек. Филипп спрятал его, а дон Рамон произнес с улыбкой:
— Вы видите, как выгодно иметь такую энергичную и решительную супругу: она не дала мне сказать даже слово! Принимая хозяйство, перво-наперво должно очистить его от долгов. Мне кажется, я уже становлюсь подкаблучником, профессор!
— Ваше высочество, — ответил Филипп, — мне знакомо это чувство!
Великая герцогиня зарделась.
— Могу я задать вашему великогерцогскому и императорскому высочеству один вопрос?
— Прошу вас, — сказала она. — Что за вопрос?
— Почему вы все время путали имя вашего нынешнего супруга? Рауль, Роланд, Рональд — вы называли его как угодно, но только не Рамон!
Она покраснела еще гуще и схватила великого герцога за руку.
— На этот раз ваша догадливость вам изменила, — сказала она. — Разумеется, потому что мне хотелось слышать его имя!
После обеда Филипп и мистер Исаакс, прежде чем собираться в обратную дорогу, вместе с великогерцогской четой, великим князем и старым сеньором Пакено сошли на берег. Отряды русских матросов патрулировали улицы, на которых там и сям виднелись кучки еще робеющих, напуганных меноркцев; по приказу дона Рамона город был в спешном порядке украшен гирляндами и флагами, чтобы он мог достойно встретить въезд великой герцогини. По улицам разъезжали всадники, возвещая приезд и бракосочетание великого герцога; о революции не упоминалось ни словом, зато прокламации содержали другое известие: отныне налоги на Менорке снижались в десять раз, сообщалось также, что налоги будут снижаться и впредь.
— Вашему высочеству больше нечего опасаться революций, — сказал Филипп. — Менорку ждет блестящее будущее.
— И все благодаря вам, — сказал дон Рамон, окинув его долгим взглядом. — Однако вы до сих пор не рассказали мне главного: письмо… Как оно?..
— Ваше высочество, — перебил Филипп, — оставим эту историю. Сегодня для нее не время. Пусть она будет погребена вместе с Семеном Марковицем и семью заговорщиками, которые легли в безымянную могилу!
— Вы правы. — Великий герцог содрогнулся. — Вы правы! Сегодня — неподходящий день.
А между тем по старому дворцовому саду, где заржавелые фонтаны впервые за долгое время, кашляя, как астматики, выбрасывали вверх каскады воды и где из земли, словно сотни желтых языков пламени, начали вылезать нарциссы, прогуливались мистер Исаакс и старый сеньор Пакено. Они успели вместе просмотреть несколько бухгалтерских книг великого герцогства, и именитый финансист еще не успел оправиться от увиденного.
