солоно хлебавши.
4.2.7.
Таким вот образом скука в королевстве на какое-то время была забыта. И теперь все бугорландцы, от мала до велика, с нетерпением ожидали окончания этой истории. Всех их интересовал один только вопрос – кому именно достанутся Бильбовские деньги. Однако история эта закончилась также необычно, как и началась. Не прошло и месяца с того дня, как Бильбо покинул пределы Бугорландии, глядь, а он уже вернулся обратно. Как ушел он в своем стареньком потрепанном кителе, так в нем и вернулся. Как будто ни чего и не случилось.
Ранним утром, постучавшись в палатку к Тортенсону Бильбо (теперь снова просто – Бильбо, без всяких там дурацких приставок) как ни в чем не бывало, доложил своему военноначальнику о своем прибытии.
– А где есть твой, как это? – Мани, мани? – первым делом поинтересовался Тортенсон у горе-вояки. В свое время, когда Бильбо уходил, он был в отпуске, вследствие чего не успел занять у него денег, и теперь сильно злился по этому поводу.
– Я их все потратил, вашбродь, радостно доложил Бильбо. – Казина там всякие, рулетки, бега, и прочие излишества. Опять же, – женщины! В общем, хорошо погулял – вдрызг.
– Что есть – дрызг? – не понял Тортенсон.
– Это значит, что всё! – денег больше нет. Готов хоть сейчас приступить к несению службы, заорал Бильбо во все горло, одновременно с этим вытягиваясь по струнке «смирно» и отдавая честь своему начальнику.
– Ну, и правильн. Это все – есть карашо, отшень карашо, одобрил его поведение Тортенсон. – Настоящий зольдат должен бить бедный зольдат или мертвый. Богатый зольдат ест плёхой зольдат. Так, что тафай – бистро – бистро заступай караул. И потерявший всякий интерес к Бильбо Тортенсон побыстрее выпроводил солдата из своей палатки.
Из всей этой истории простым бугорландцам больше всего понравилось то, что Бильбовских денег ни кто так и не получил. Поэтому авторитет Бильбо среди простого населения страны заметно возрос. И проходи в то время выборы, в какой-нибудь местный муниципалитет, Бильбо наверняка избрали бы мэром. Но до выборов в Бугорландии было еще далеко.
Что же касается остальных участников этой истории, то все сделали вид, что будто бы ничего и не произошло.
Только Виргеум, заметив как-то раз марширующего в строю Бильбо, напомнил ему по простоте душевной:
– Не забудьте, мы ждем Вас к нам на обед. Как только получите очередное наследство, так сразу же и заходите. Без всяких там церемоний. После чего сладко зевнув, король отправился отдыхать к себе в кабинет. Бильбо кивнул в ответ, и продолжил, как ни в чем не бывало, маршировать в строю.
Глава 3. Хомяк и его харчевня.
4.3.1.
Но на этом история с наследством не закончилась. Оказалось, что наибольшую выгоду от Бильбовского наследства получил, как это ни странно Хомяк, который с момента своего прибытия в Бугорландию ни чем примечательным среди завоевателей особо не выделялся. Работал он себе тихо – мирно на кухне, подальше от караулов и поближе к теплу и еде. В самое пекло не лез, а если и лез, то это было не пекло военных действий, а пекло очага, что согласитесь намного приятнее.
Так было до тех пор, покуда не настали относительно мирные времена. И тогда Хомяк загрустил. Если остальные солдаты, отстояв положенное им время на посту или в карауле, имели теперь массу свободного времени, то он вынужден был все также постоянно и неотлучно находиться на кухне, и кормить всех также как и прежде – три раза в день. И что самое обидное – делал он это совершенно бесплатно. Вот этого Хомяк перенести уже ни как не мог. Он давно уже подумывал о том, чтобы уйти в отставку и открыть собственное дело. Единственное, что его удерживало от такого безрассудного поступка, было полное отсутствие денег. И стоять бы вечно Хомяку у солдатской плиты, если бы не Бильбо.
После объявления перемирия Хомяк и Бильбо как-то незаметно для себя сильно подружились, на почве общих интересов ко вкусной и обильной пищи. И теперь все свободное от несения службы время Бильбо околачивался на Гороховской кухни, помогая Хомяку по хозяйству. За что тот подкармливал бугорландца остатками с царского стола.
Как – то раз, размечтавшись сильнее обычного, Хомяк пообещал Бильбо, что если у него, когда-нибудь будет своя собственная харчевня, то он будет всегда кормить в ней Бильбо до отвала и совершенно бесплатно.
И это наивное пустое обещание так глубоко запало в душу простодушного Бильбо, что, разбогатев, он не забыл старого друга. По пути из банка, (где он получил наследственные деньги) в казино, (где он эти самые деньги благополучно просадил), Бильбо зашел на почту и отправил Хомяку денежный перевод, которого должно было как раз хватить на постройку небольшой харчевни. Настоящий бугорландец ни когда бы так конечно же не поступил, но у Бильбо, как мы уже знаем, было немножко и чужеземной крови. Совсем немножко, но этого хватило на маленькое безрассудство.
4.3.2.
Получив деньги, Хомяк тут же побежал к Гороху за отставкой. Только оказалось, что записаться в ряды завоевателей было легко, а вот выйти из этих самых рядов – совсем не просто. Царь об этом ни чего и слушать не хотел, у него людей и так было в обрез. После долгих споров и уговоров стороны пришли, наконец, к соглашению, согласно которому Хомяк полностью освобождался от военной (завоевательской) службы, но за это он должен был три раза в день бесплатно кормить всех завоевателей. При чем исключительно горячей пищей, ни какие сух.пайки или консервы не допускались.
Таким образом, Горох, потеряв еще одного бойца, сумел, тем не менее, сохранить обеспечение питанием своей армии. А Хомяк получил долгожданную свободу, правда, весьма дорогой ценой.
Уйдя так опрометчиво с военной службы, Хомяк взвалил себе на плечи неподъемный груз забот. Если раньше он работал на всем готовом, и ни о чем не думал, за него думали другие, то сейчас все приходилось решать самому.
Так, в первую очередь, нужно было решить вопрос со строительством харчевни, – а именно, где ее строить – на чьей территории, на Бугорландской или Гороховской. Учитывая сложное международное положение и неопределенность границ, после долгих раздумий, харчевню решено было построить на нейтральной территории – на мосту через речку Клячу. Таким образом, харчевня стояла бы только на мосту, и ни чью землю не затрагивала бы. Сам мост был деревянным и довольно старым, и не представлял из себя ни культурной, ни исторической, ни финансовой ценности, поэтому
