— Мне кажется, я буду полезен тебе только для решения первой задачи,— заметил физик.
— Как твой аппарат? Хорош? Уловит ли он слабую радиоактивность?
— Полная гарантия. Больше того: если вор не учел, что металлические предметы, находившиеся вблизи цезия, должны были стать радиоактивными, он в наших руках.
— Превосходно! Давай посмотрим аппарат.
Балтов принес в комнату коробку, похожую на те, в которых хранятся микроскопы, и вынул из нее аппарат. На его передней стенке находилась шкала со стрелкой, как у обыкновенного барометра. Стрелка стояла на нуле. Кнопки и рычажки обеспечивали работу аппарата в различных условиях.
— Думаю, никому, кроме Попова, не следует знать о счетчике,— посоветовал Балтов.
— Это обязательно. Мы должны застать вора врасплох. Что бы ты предложил? — спросил Аврониев, предполагая, что физик уже принял решение.
— Я обойду незаметно все здание — комнаты, кабинеты, затем двор. Может быть, проволочки где-нибудь там. В процедурную и комнату медсестер я не войду. Если ничего не найдем, позовем всех сюда. Аппарат от них скроем. А затем переведем их в другую комнату и снова проверим помещения. Понятно?
— Я согласен. Никто не должен видеть аппарата. И все-таки мне кажется, что любой ценой будет сделана попытка вынести отсюда цезий, если это уже не сделано. Только бы не опоздать! — Аврониев вздохнул, сел за стол Попова и задумался.
Балтов вышел. К нему присоединился высокий лейтенант Чубров, прибывший в больницу по приказу Аврониева. Осторожно ступая по цементному полу коридора, они бесшумно продвигались вперед.
Аврониев несколько раз разговаривал по телефону, выходил из кабинета и отдавал своим работникам новые распоряжения. Надежда на счетчик Гейгера ободрила Аврониева. «Иначе черт знает, как бы мы отыскали эти четыре волоска»,— думал он. Но он был убежден, что преступник неплохо подготовился и что его не так легко застать врасплох.
«Едва ли эта работа доверена глупцу, но, если даже он глуп, мы должны считать его самым умным и самым хитрым...» Аврониев попытался представить себе, что бы он делал на месте вора.
«Как бы я действовал?» — спросил он себя. И ответил: «Во-первых, проник бы сюда под каким-нибудь самым законным, невинным и убедительным предлогом. Во-вторых, кражу совершил бы так, чтобы подозрение пало на другого. В-третьих, как можно скорее избавился бы от проволочек. Например, если они горят, то сжег бы их, или переправил бы как-нибудь за пределы больницы, или подсунул бы в чей-нибудь карман, если бы пришлось спасать свою шкуру. В-четвертых, все делал бы так, чтобы можно было доказать свое алиби. В-пятых, я разыграл бы комедию, изобразив себя человеком, в нравственных качествах которого невозможно усомниться».
Аврониев улыбнулся.
«Это обыкновенный метод работы среднего преступника. Но есть и другие, более интересные варианты. Например, такой метод дерзкого преступника: привлечь внимание следствия на себя, а затем ловко переложить вину на другого... Да, но в это я не верю, гораздо вероятнее первый вариант. Затем, почему бы преступнику не работать с помощником? Почему бы не быть здесь какой-нибудь продажной душе, которая за деньги могла бы оказать ему эту услугу? Это очень вероятно!»
Подполковник с нетерпением ожидал результатов проверки. Но когда физик и Чубров вернулись, он даже не спросил о результатах. По их лицам было видно, что ничего не найдено. Занятые своими мыслями, они долго молчали. Первым нарушил молчание Аврониев. — Одно ясно: цель этой кражи — убить профессора и передать иностранной разведке результаты его последних научных исследований. Я узнал, что за несколько дней до своей болезни он сделал открытие огромной практической ценности. Мы должны его спасти, спасти любой ценой! — Аврониев произнес последние слова с той непоколебимой решительностью, которая поразила Балтова еще в те дни, когда Аврониева допрашивали в полицейских участках.
— Начнем! Чубров, позови Попова, его надо предупредить,— приказал он.
— Допрос для пробы счетчика,— добавил Балтов.
Когда хирург пришел, подполковник задал ему вопрос:
— Как больной?
— Все так же плохо, необходимо спешить.
— Не стало ли ему хуже, чем в тот день, когда его привезли сюда?
— Да.
— Кто наблюдал за ним?
— Доктор Васильев.
— Васильев? — повторил Аврониев и приказал Чуброву привести доктора Горанова.
6
В процедурной, где находились все задержанные, кроме сестры и ночной няни, которая спала внизу, царила тягостная тишина. Врачи смотрели друг на друга с нескрываемым сомнением и беспокойством. Мысль о том, что здесь вор, тот, кто убивал профессора, вызывала в них дрожь недоверия и отвращения. Дружеское расположение, с которым раньше каждый относился к своим коллегам, исчезло.
— Какая гадость! Просто можно провалиться сквозь землю от срама,— говорил доктор Гора-нов, бросая на всех гневные, подозрительные взгляды.— Ведь мы врачи, интеллигентные люди, и среди нас случилось такое, что несовместимо с совестью врача, с гражданским долгом... Это позор! — волновался он и сжимал кулаки, словно собирался вступить с кем-то в драку.
— Хотел бы я, чтобы это была ошибка,— пытался успокоить себя серьезно испуганный доктор Калчев.
— Какая там ошибка... Это крупное дело, вот увидите! — вмешался в разговор Симанский, протирая стекла своих очков. Он давно уже перестал тревожиться за судьбу профессора и сейчас говорил совершенно спокойно.
— Позор! — повторял Горанов. — Жутко представить, что цезий найдут у кого-нибудь из нас. Что вы думаете? Это так страшно, чудовищно, позорно...
— Да, вор должен радоваться, если на его долю выпадет только позор и срам, но мне кажется, что он отправится на тот свет раньше профессора! — со злой иронией перебил Горанова Симанский.
— Я все равно не верю, что может случиться такая отвратительная вещь,— испуганно настаивал доктор Калчев.
Только Васильев сердито молчал. Забинтованная рука у него болела, и самые мрачные мысли не выходили из головы.
«Значит,— думал он,— Антонова поддерживает тайное знакомство с этой жирной мордой, с этим истеричным типом... Почему они скрывают? Зачем тот солгал? Отчего она никогда не говорила мне о нем? Наконец, почему она не оттолкнула меня, если с ней этот тип... Или же здесь кроется что-то другое, чего я не могу понять?»
Вошел доктор Попов.
— Коллеги,— сказал он,— я вас очень прошу: во время допроса постарайтесь сделать все, чтобы помочь разоблачить вора.
— Будет допрос? — спросил Калчев.
