Рената догадалась, что под выражением «того самого» он подразумевает прошлые военные заслуги полковника Сокольникова.
Горячая ладонь Саши слегка сжала ее коленку: «Соглашайся!»
— Да… т-товарищ сержант, — пролепетала она, еще не зная, к чему это приведет.
Коптеев еще раз козырнул Саше, когда возвращал документы. И козырнул уже по-другому. А телохранитель принял это как должное и тоже с иной — начальственной — неторопливостью убрал Ренатин паспорт в нагрудный карман.
— Уезжали бы вы отсюда, — не очень-то настойчиво посоветовал Коптеев. — У нас тут рейд…
Саша кивнул, и лицо его хранило жесткое, очень знакомое Ренате, выражение. Милиционеры отошли к своим.
Телохранитель неспешно прогрел двигатель, а Рената в то же самое время поправила спинку своего и водительского кресла. Ого! А из Саши получился бы неплохой офицер! Но, быть может, в прошлом у него и был военный опыт? Что она, в сущности, о нем знает? Мало ли как изменила судьбы людей недавняя перестройка? Рената однажды слышала о нескольких, ныне бомжующих, «афганцах». Отец рассказывал. Кажется, в связи с тем, что открывал какой-то центр поддержки для бывших боевых товарищей. Теперь вот — Чечня… Нет, для Афгана Саша, конечно, молод, а вот в войне, которая охватила нынче весь Северный Кавказ, участвовать мог…
Рената вспомнила о рейде, про который сказал Коптеев.
— Что, интересно, за рейд? Как вы думаете?
Саша выдержал длинную паузу, и девушка уже решила, что отвечать он не собирается, но губы его наконец разомкнулись:
— Тут недалеко «зона», двенадцатая, по-моему… ИТУ… Наверное, кто-то сбежал, теперь ищут…
— Только этого не хватало… — проворчала Рената. — А если они сообщат в Новосибирск, что проверяли нас?
На этот раз телохранитель не счел нужным отвечать. Случиться могло что угодно, зачем об этом говорить? Только беду кликать…
Машину снова стало швырять из стороны в сторону. «Конечно, ведь ее сделали для западного бездорожья, не для нашего, сибирского…» — прижимая ладонь к щеке со стороны разболевшегося зуба, подумала Рената, чтобы хоть как-то отвлечься. Но не помогло. Во рту появился привкус крови.
— Болит? — Саша сбавил скорость. — Загляните в «бардачок», там у Александра Палыча аптечка. Должен быть «Анальгин»…
Едва не плача, Рената отыскала таблетки, проглотила сразу две, не запивая. Поморщилась от горечи. Ничего, зато, разжеванные, быстрее помогут. Наверное. Хоть бы помогли!
Саша одной рукой вытащил из кармана пачку сигарет и щелкнул зажигалкой. Ренату затошнило: сказались и голод, и боль, и то, что ее укачало.
— Меня сейчас вырвет… — простонала она, торопливо опуская стекло со своей стороны и высовываясь наружу.
Телохранитель тут же выбросил сигарету:
— Извините…
— Когда уже это кончится?! — Ренату прорвало. — Я устала, я вся грязная, у меня все болит! Я хочу есть! Понимаете? Есть!
— Понимаю. Простите, что не предусмотрел передвижную ванну и грудное вскармливание…
— Ничего, ничего вы не понимаете! Лучше бы меня пристрелили в Новосибирске…
— Еще не поздно вернуться, как скажете, — черты его бледного от усталости лица снова приобрели жесткость.
— Вы что — еще издеваетесь, да?! Вам смешно? Мол, я не при чем, на меня где сядешь — там и вокзал! Так? Главное, чтобы мне самому было хорошо…
— Да, Рената Александровна, — прищелкнув языком, с иронией ответил Саша. — Мне чертовски хорошо. Это мой ежедневный утренний моцион.
— Ч-черт! — выругалась она от бессилия. Таблетки не действовали, все было плохо, все будет еще хуже.
Согнувшись в три погибели, Рената расплакалась. Жалости со стороны Саши не последовало, он продолжал вести машину, как ни в чем не бывало. И показалось ей: все, что творится сейчас — это такая ерунда по сравнению с тем, что было с кем-то, кто…
…Внезапно «Чероки» дернулся и резко остановился, а девушка пребольно стукнулась головой о переднюю панель.
— Блин!
Зато и зубная боль прошла — как рукой сняло! А с зубной болью — какая-то важная мысль, кольнувшая изнуренный мозг.
— Да что сегод… — Рената осеклась.
Прямо перед ними, упираясь обеими руками в капот, стоял коротко стриженый мужичок в мешковатой серой одежде. Выглядел парень отчаянно: прямо исхудалый Сизиф перед своим проклятьем, вновь скатившимся с горы. Нелепость его позы усугубляли простецкое лицо и растерянный взгляд широко расставленных глаз. Рената добавила бы — «физиономия, не обремененная следами интеллекта», но не успела, потому что, к ее удивлению, Саша открыл дверцу и вышел.
— Гарик, а ты не мог выбрать другую машину и бросаться под колеса ей? — спросил он.
Рената оторопела. Гарик?! Что еще за Гарик?
Глаза незнакомца тоже полезли из орбит, и парень оттолкнулся от джипа.
— Саня?! Черт! Это ж Санька!
И этот признал?! Ну и знакомые у телохранителя… Cool[4]!
А Гарик по-бабьи всплеснул руками: «Да ну, ты брось! Саня?! Ты?» — и ринулся к телохранителю. Обниматься. Кошмар!
Стоически выдержав бурную радость Гарика, Саша наконец отстранил его от себя и осведомился:
— И что мы тут делаем, Игорь Семеныч?
— Да… так… — замялся тот.
— Гуляем, — подсказал телохранитель, и Гарик облегченно кивнул. — Я тебя огорчу. Твой променаж будет испорчен рейдом нашей доблестной милиции… С собаками.
— Ты их видел? — Гарик даже присел.
— Их — видел. А ты еще никого из сбежавших маньяков не встречал? Не боишься?
Рената поняла, что Саша пытается заморочить ей голову. «Не выйдет, мсье телохранитель! Я уже поняла, что это один из сбежавших с «зоны» придурков!»
— А че нас бояться? — буркнул стриженый незнакомец в подтверждение Ренатиной догадки. — Хуже не бывает… Можно в тачку? — он выглянул из-за плеча Саши и встретился взглядом с девчонкой, которая весьма неприветливо наблюдала за ними, а потому понизил голос, наивно полагая, что она не услышит. — Че, с дамочкой… эт самое… напряги будут?
— Садись уже, маньяк! — Саша подтолкнул его к задней дверце джипа, и этот Гарик в своей грязной зэковской одежде забрался в салон, распространяя вокруг себя омерзительный запах не то псарни, не то отхожего места.
«Ну и миазмы! — подумала Рената, брезгливо поморщилась, а потом сообразила, что можно высунуться в окно. Если телохранителю так хочется, пусть сам вдыхает тюремные «ароматы». — Ну что ж, спасибо, Сашенька! Ты уже не первый раз даешь понять, что мое мнение никого не интересует!» Если бы взгляд мог убивать, она приложила бы все усилия и посмотрела на своего самовольного охранника. А так — не стоит вообще поворачиваться к нему. Лучше уж взирать на поникшие ветки деревьев и кустов, что мелькали за окном, и вдыхать морозный ветерок ранней сибирской осени.
