Мечтал, мечтал и к восьми утра пришел к порту. Нашел замызганное здание, на поверку оказавшееся администрацией порта и пошел вербоваться матросом. Сомнений, ни каких. Посчитал, что коль скоро гальюн от камбуза отличаю, значит, прямая дорога в «морские волки» на покорение океанских просторов.
Легко сказать «завербовался». На самом деле это было не так. Документ «паспорт моряка» в порядке… Равнодушно полистали, посмотрели, записали данные… Ждите.
То есть, как это ждите? Я конечно, с большим удовольствием остался бы. Мне еще надо было сходить на Красную площадь, потаращиться на мумию. Заглянуть на товарно-сырьевую биржу туда, где золото куется из бумаги. Не знаю, как без меня Большой театр существует?
Дел, как и у каждого бездельника, невпроворот. Но, вот незадача… Грохнуть могут в любой момент. Разнесут на куски, молекулы и атомы… Всякие слова, про любовь к выполнению задания командования, сегодня не проскакивают и не могут проскочить. Я сам себя послал выполнять задание. И вообще… Меня ждет почти два центнера бумажных денег. И после этого просто так дать себя застрелить?
Этого всего я вслух не говорил, но затягивая паузу, пристально изучал сидящий за столом «хот-дог с хреном».
Судя по всему, должно было получиться…
* * *
В конце концов чиновник не выдержал состязания характеров. Он поднял глаза, в котором читался знакомый каждому совковому человеку вопрос: «Что еще?»
Дальше стандартный набор бюрократа: «Вас много — я один… Принесите необходимые документы, будем разговаривать… Выметайся к такой-то матери…»
Этот взгляд был строг, красноречив и понятен. Не долго думая, положил перед ним, неподкупным и принципиальным тысячу долларов. Положил так, чтобы он скотина мог все десять бумажек пересчитать.
— Нельзя ли ускорить? — спрашиваю с надеждой, смотрю в глаза. — Я очень нуждаюсь в работе. Многодетный отец. Детей на Чукотке, шесть штук имею, кормить-поить надо…
В глазах рыхлого борца за светлые идеалы, смятение и сомнение. Брать не брать, а вдруг, мерзавец, провоцирует? Опять же в очередной раз объявили беспощадную борьбу с коррупцией и мздоимством!
На всякий случай, как бы случайно положил толстую папку с документами личного состава на веером разложенные бумаги. Знает хитрости с красящими метками, в руки не берет. Говорит, осторожно взвешивая и подбирая слова.
— Дети это наше светлое будущее! — сам говорит, а глазки по сторонам так и зыркают, нет ли где камеры видеозаписывающей или, к примеру, у меня под рубахой чувствительный на его речь микрофон установлен.
Видя терзания честного и порядочного человека, захотелось помочь ему и самому быть таким же. Поэтому его сомнения с готовностью разрешил и охотно рубашонку расстегнул. В доказательство своих чистых помыслов, обнажил даже волосы на лобковом участке организма… Рубашку свою не первой и даже не второй свежести вытащил из брюк всю, мне скрывать нечего — нате, смотрите.
Он как-то обмяк и успокоился.
— Наша святая обязанность, бескорыстно и безвозмездно, помогать многодетным морякам… — говорит громко, уверенно, а глаза постепенно замасливаются. — Поэтому…
Вижу, что он в душе уже начал прикидывать варианты, как легко и красиво потратить деньги. Я резко кашлянул, он резко очнулся… Но чувствуется специалиста, продолжает меня убаюкивать, особенно напирая на свое «бескорыстие».
— …Вы будете первым кандидатом на занятие вакантной должности…
Тогда я пишу на бумаге, лежащей перед ним: «Меня это не устраивает…»
Он прочитал и охотно пожимает плечами. Еще бы, за тысячу долларов, он и станцевать может на этом столе.
Он конечно умен, но я талантлив.
К его пожатию плечами стопроцентная готовность.
Под столом достаю еще тысячу, разворачиваю веером, чтобы ему издали, не притрагиваясь, было проще считать…
«Зеленый веер», шась, под туже папку.
— Чего же вы хотите? — спрашивает, с нотками уважения к моей настойчивости. — Я, что-то никак не могу вас понять?
— Мне необходимо сегодня вечером, а еще лучше прямо сейчас, отправиться в далекий рейс, — я напускаю океанского тумана. — О причинах не спрашивайте… Они связаны… С женщиной…
Он еще раз взял мои бумаги в руки… Скривился… Сидя на его месте, я скривился бы так же… Но, сказать ничего не успел.
Третий раз (ну ей-богу, как в русских народных сказках) залез я в карман. Опять отсчитал десять бумажек и после демонстрации положил ему нас стол, все под туже папку.
Прав был «буревестник революции», наш незабвенный Горький, когда говорил, по такому поводу: «Буря, скоро грянет буря».
Так и случилась.
Чиновник увидев все лежащее на его столе, ничего больше не говоря и не кривясь по пустякам, сам занялся выпиской огромного вороха бумаг, о существовании которых я, как матрос дальнего плавания и не подозревал.
Когда все было готово, позвонил куда-то попросил задержать отплытие судна «Атеист Корвалол». Больно схватив меня за руку, ломая расписания движения судов, лично доставил на борт корабля отходящего в далекое плавание.
В момент расставания, его добил окончательно. Достал еще пять сотенных купюр и передавая ему, настойчиво попросил никому не говорить о нашей встречи.
«Это в наших с вами интересах.»
Когда он в присутствии капитана, стал кивать головой и подобострастно трясти мне руку, я подумал, что от излишнего усердия у него сейчас голова отвалиться, а я останусь безруким покорителем морских просторов.
* * *
Приступая к своим обязанностям, палубного матроса, читай уборщика-прислуги, с сожалением думал, что несколько минут назад с моим участием был развеян миф о неподкупности флотских чиновников. Якобы, они не берут оттого, что бояться последствий: увольнения с работы и тюремного заключения.
Вынужден громогласно заявить — алчность перебивает чувство самосохранения. Тюрьмы и преследований — не бояться… Берут, и, еще как берут. Но в отличие от обычных, штатских, эти сволочи, взятку отрабатывают по полной программе.
Ничего интересного за время моего покорения водных просторов не произошло. Так, одно расстройство и каменные сухари с солидолом. Хотя мне казалось, что от преследователей я на время оторвался… Но даже это обстоятельство, настроения мне не добавило.
Как водится, флотский взяточник, деньги взял с удовольствием. Но обдурил клиента, пользуясь его дремучим невежеством, по полной программе. Отправил меня, скотина, не в морские дали, куда-нибудь подальше от родных берегов, на Филиппины или в Буэнос-Айрес, а поближе, через систему каналов и шлюзов, в сторону Ленинградской области.
