он, нависая над столом.
– Вроде.
– Ага! – взревел дядя и протянул руку.
Сыч моргнул и нехотя подал свою. На ладонях вспыхнули синие нити, закрутились, заплелись в верёвку и связали руки у запястий.
– То-то же, – кивнул Оливье. – Гони мешок?
Глава тайной канцелярии поджал к груди скрюченный кулак и злобно заклекотал, раздражённо вертя подбородком.
– Поглотитель тебя подери, Оливье. Снесу я тебе мешок сырца что ли?
– Спор есть спор, – пожал плечами дядя, присаживаясь к письменному столу.
– Короли коронуются, и низложатся… – опустив глаза, начал Сыч.
– А сырец растёт в цене! – довольно гаркнул Оливье.
– Чего надо? – нахохлившись, проворчал Сыч.
– Мешок сырца.
Глава тайной канцелярии потёр лицо руками и, надев подобие улыбки, погрозил дяде пальцем.
– Ты послал знак синей звезды. Я встретил. Сырца у меня нет. Деньги ты не возьмёшь. Выходит, у тебя есть желание, которое я, скрепя сердцем, выполню.
– Ты самый скучный живодёр на свете, – вздохнул Оливье.
– Выкладывай, задержанный, – нахмурился Сыч.
– Не выйдет благого дела, – простонал дядя. – Из мешка риса я хотел устроить Пир на весь мир.
Глава тайной канцелярии перегнулся через стол.
– Обезьянам будешь в уши лить! – каркнул он.
– Что штиль, что качка, – расстроился Оливье и, мучительно всматриваясь в руку, начал загибать пальцы. – Первое, арестуешь меня со всеми положенными заклятьями и охранными чарами. Чтоб на тридцать миров прокатилось, опальный мастер в Благограде. Не прыгай от счастья! В тот же миг выпустишь под залог. Оплатишь сам!
Сыч равнодушно кивнул.
– Второе, после вечернего отлива мой корабль должен стоять у причала большой арены.
Глава тайной канцелярии скривился, но согласно опустил подбородок.
– Третье, два… – Оливье оглянулся на нас. – Три билета на завтрашний виктатлон.
– Всё? – натужно прокряхтел Сыч.
– Пооо-чтииии, – протянул дядя.
Глава тайной канцелярии поджал губы, настороженно лупая глазами. Дядя с наслаждением похыкал, потёр руки, почесал бок, и, побарабанив пальцами по столу, задумчиво добавил:
– Пусть те двое орко-гвардейца подбросят нас к банку.
Напряженное лицо Сыча разгладилось.
– Да будет так!
Он протянул руку, и Оливье пожал её. Блестящая синяя верёвка развязалась, распушилась на отдельные нитки и исчезла, но дядя всё равно яростно тряс руку главы тайной канцелярии.
– Благодатные земли – пристань моей мечты! Буду рад посетить вас снова. Готовьте цветы и дудки!
– Тиски, щипцы и костедробилки подойдут? – с нажимом выдавил Сыч, высвобождая руку.
Поморщившись, он убрал красную папку и, щелчком, поднял карты над столом. Дракон уже не прятался за щитом, свирепо кидаясь на всех подряд.
– Костедробилки? Как любезно отдать самое дорогое, – тараторил Оливье, выходя из подвала. – Самый щедрый изверг в Тридцати мирах. А какой надежный и искренний, даже не скажешь, что приколдовывает. А безмерное благородство? Даже не возьмусь описывать. Слова пусты, ими сердце не покажешь…
Под эхо его издевательской болтовни, мы вышли из коридора и влезли в карету. Следом запрыгнули круглолицый и второй гвардеец.
– В банк! – бросил дядя и развалился на скамейке, облокотившись на меня.
– Мы попадем на арену? – захлопал в ладоши архивариус.
На бородатом лице застыла такая искренняя, пугливая надежда, а глаза сияли такой непосредственной радостью, что даже Оливье без лишних слов великодушно кивнул.
Круглолицый зло долбанул по крыше, и карета поехала вверх. Цепи празднично перезванивались, а механизм добродушно фырчал, утягивая нас к вершине башни.
– Как говорил поэт Ямбик Краткосложный: «Объедешь даже все миры, от счастья вылезут шары, пусть развлечений миллион, но самый лучший – Виктатлон». Я везунчик!
– Заткнись, – беззлобно осадил дядя.
Мы мгновенно слетели с башни и перескочили мост, похожий на распахнутую пасть морского змея. Карета затормозила на краю платформы.
– Ваша остановка, извольте выходить, господа, – с трудом выталкивая слова, предложил круглолицый.
Оливье выглянул в окошко.
– Подъезжай ближе к банку, – фыркнул он. – Перед лестницей грязно. Хочешь, чтоб я сапоги испачкал? – дядя вытянул пыльный мысок.
Гвардеец, скрипя зубами, постучал в потолок. Карета проплыла три шага и остановилась. Борт отъехал в сторону. Дядя встал, по-отечески похлопал круглолицего по плечу:
– Пожалую тебе премию за усердие! – и вышел.
Мы спрыгнули следом, и карета с визгом умчалась прочь. Борт закрывался на ходу.
Оливье надул губы и вальяжно потянулся:
– Обидчивый, как наклюкавшаяся русалка, – пожаловался он, шагая по ступеням.
Всемирный банк раскинул длинные рукава колоннады с могучими кряжистыми колоннами на всю платформу. На левом портике, подсвечивалась вырезанная из крупных блоков: НАДЕЖНОСТЬ, а на правом возвеличенное золотым венком: ПРОЦВЕТАНИЕ. Вход украшал барельеф с источником магии. Грозно шипели водяные бичи, свистел рассерженный ветер и грохотал буйный камнепад. Вокруг него крутились четыре кольца с надетыми на них шарами. Они, то врезались в стену и исчезали, то отплывали от неё, загораясь яростным пламенем. Под барельефом сверкали сапфировые ворота с табличкой: «Для волшебных персон». Рядом примостились низкие белые двери.
– Какое богатство форм! – воскликнул архивариус. – Целую чары архитектора.
– Соглашусь, умели строить в эпоху великих волшебников, – закивал Евлампий.
Оглянувшись на них, Оливье скомандовал:
– Ждать здесь.
Глава 14. Полно неожиданностей
Голем с архивариусом восторгались колоннами и барельефами, а я напряженно буравил спину Оливье. Дурное предчувствие, непонятное мне самому, не позволяло расслабиться.
– Что приуныл? – спросил Евлампий, оторвавшись от колоннады.
Я мотнул головой.
– Выше нос, юноша. Как говорил первый король Благодатных земель: «Мы в самом прекрасном из всех миров!», – воскликнул архивариус. – Он, правда, всегда добавлял: «Благодаря мне», но это не важно.
Я кивнул. Благоград покорял изысканной, ни на что не похожей, красотой.
– С минуты на минуту начнётся прилив! – удовлетворившись кивком, продолжил Мровкуб. – Идёмте к балюстраде и восхитимся силой воды.
– Не спи, – дёрнул за цепь Евлампий.
Я бросил в голема уничтожающий взгляд, но дорогу перешёл. Облокотился о мраморные перила покрытые резной чешуей. Балясины сверкали хрусталём, заставляя жмуриться. Я перегнулся через балюстраду. Песок внизу темнел на глазах. Из земли вырывались фонтаны, блестящей в закатных лучах, воды.
– Вот так скорость, – удивился голем.
– Как на балу у Водолюбов, – согласился архивариус. – Уникальные источники.
Волны кидались на опоры платформ, обнимая после разлуки. Долина погружалась под воду.
– Жутко там, – вздрогнул я, щурясь на тёмные водовороты.
– К кольцам на колоннах приковывают изменников, – сообщил архивариус.
Меня передернуло.
– Прилив? – спросил подошедший Оливье, вертя в руках бумагу с магической печатью. – Ну, смотрите! – и добавил, повернувшись ко мне. – Ученик, отойдем.
Мы прошли вдоль балюстрады.
– Шторм мы пережили, – вздохнул дядя. – Но я невольно задумался, как хрупка жизнь…
Голем недоверчиво загремел камнями.
– Я стар, – усом не поведя, продолжил Оливье. – Ты не представляешь насколько, малыш.
Я вздохнул, настороженно глядя на дядю. Не нравится мне его доброта и вежливость. Где подвох?
– Ты натерпелся и
