— А до этого где служил?
Опять ему тетрадь потребовалась. Он написал Адему:
«Модернизировал форт «Стальные ворота». Там меня встретил господин профессор Теодор. Профессор сказал мне: «Вульф, не для тебя эта работа, отправляйся в госпиталь, лечись, ты нам еще потребуешься».
— Форт крепок? — поинтересовался Адем.
«Профессор Теодор сказал: «Любой враг эту крепость не возьмет, зубы обломает, а в город не войдет», — написал Вульф в тетради.
— Хорошо, — с удовлетворением кивнул Адем.
Когда въехали во двор, образованный высокой бетонной оградой, с колючей проволокой поверху, Адем поднялся в кузов машины и начал показывать тростью на строения, находящиеся во дворе:
— Прямо перед нами барак. Он построен из бетонных плит. Все окна выходят во двор. В бараке сто комнат. В каждой комнате размещаются по восемь человек. Все они доставлены сюда из восточных стран. Прямо скажу: каждый из них плохо отрабатывает то, что выдается ему для питания. К тому же тащат при разгрузке… Таких велю строго наказывать.
Он повернулся лицом в сторону небольшого кирпичного дома:
— Это ваша казарма. Все окна — тоже в сторону двора. Для хорошего житья там все имеется, вплоть до кухни и бани. А это, — показал он на квадратное кирпичное строение, похожее на сторожевую башню, — для начальника вашей команды, для его квартиры и конторы. — Адем спрыгнул на землю, распорядился: — Солдаты, идите в казарму, размещайтесь, а господина Вульфа прошу со мной осмотреть свою контору.
Вульф викнул и последовал за Адемом.
К дому-башенке со стороны ограды вплотную примыкала трансформаторная будка с железной дверью, на которой был знак смерти — голый череп с перекрещенными костями.
— Ви! — На лице Вульфа отразился испуг.
Адем поджал губы, затем, надев резиновые перчатки, усмехнулся:
— Это не для вас, господин Вульф. — Он подошел к двери и опять поджал губы. — Я вам буду платить хорошо, значит, вполне доверяю, запоминайте. — Адем отвернул небольшой металлический кружочек-навеску, под которым обнажилась черная эбонитовая кнопка, и нажал на нее. Дверь отворилась. — Ток отключен, вы можете без риска входить в это помещение… Но если вам необходимо будет подвергнуть экзекуции подстрекателей, агитаторов, вы прикройте дверь и потом снаружи вновь нажмите на кнопку. Вы поняли? Ток включится. Оставшиеся в будке сгорят… Это изобретение стоило мне немалых средств. Оно применяется в лагерях заключенных, чтобы скрыть экзекуции от посторонних глаз.
Адем вынул кошелек, отсчитал несколько купюр:
— Возьмите, и язык на замок. Вы человек профессора Теодора, и не мне вас учить. А ваш вход в контору с той стороны, пойдемте.
С той стороны Вульф увидел обыкновенный вход: вдоль — кирпичная арочка, каменные ступеньки и дверь, только металлическая. Адем открыл ее сам, и Вульф вошел в помещение, в котором сразу увидел разлапистый диван у глухого простенка, щит для сигнализации и стол с дисковым телефоном и конторской книгой с надписью на жестком переплете: «Разные записи».
— Я устал, — сказал Адем. — Имею честь.
— Ви! Ви! — вслед произнес Вульф и упал как подкошенный на диван, смежил веки. — Друзья, я сдержал свое слово! Я здесь, я на верфи, — прошептал Вульф.
* * *
Ожидаемый поезд с лагерниками подошел точно на пятый день, как и предупреждал Адем. Он подошел в то время, когда разгрузочные работы шли полным ходом и на территории бараков никого не было, за исключением ночной смены из шести охранников. Ефрейтор Вульф поднял их «В ружье!» и тотчас повел к железнодорожной платформе. Охранники, вооруженные автоматами, сразу бросились к вагонам, быстро посбивали ломиками с дверей железные наружные запоры и тут же начали выталкивать из вагонов мужчин и женщин вместе с их скарбом — баулами, чемоданами, узлами, закопченными кастрюлями.
Едва невольники оказались на платформе, охранники бросились потрошить их вещи. Венке вырвал из рук миловидной кареглазой девушки довольно больших размеров фанерный, перевязанный ремнями чемодан и начал было вскрывать, но девушка, одетая в кирзовые сапоги и поношенный ватник, изловчилась, оттолкнула охранника. Венке возмутился, быстро снял из-за спины автомат, вскинул на изготовку. И наверное, выстрелил бы, но Ганс Вульф, находящийся здесь же, в нескольких шагах, отвел ствол автомата, и выстрел прошелся поверху.
— Момент! — Впервые при охранниках Вульф нормально произнес слово. Но тут же спохватился и закивал на Венке, который немало удивился тому, что Вульф все же при своем ранении может полностью произносить слова.
Когда прибывших построили, а в общем-то силой сбили в одну кучу и потом загнали в барачный двор, Ганс Вульф лично, громко викая, вытолкнул из толпы кареглазую девушку, чернявого парня и рыжебородого грузчика, которые пытались заступиться за нее, повел их к своей конторке, громко крича на них. Все трое — и девушка с фанерным чемоданом, и рыжебородый грузчик с узлом в руках, и парень с одеялом под мышкой — сильно упирались, словно чувствуя беду, будто бы ефрейтор ведет их не иначе как на пытку или вовсе на казнь.
Толпа же привезенных, прижатая солдатами ко входу в бетонный барак, не хотела заходить в помещение, уперлась, загудела. Но охранники все же справились, загнали всех и двери закрыли на запоры, сами же быстро ушли в казарму, чтобы там подсчитать трофеи — отнятые вещи у новеньких.
Венке остался во дворе: подошел час для заступления в наряд, и он пошел на внешний обход барака.
Никто из прибывших в окна не лез, не пробовал прочность железных решеток, и не слышалось криков. Постепенно Венке перестал думать о бунте загнанных в барак людей и на третьем обходе изменил установленный маршрут. Как-то он остановил свой взгляд на торце кирпичной стены с единственной дверью, на которой чернел знак смерти; к двери были подсоединены провода высокого напряжения.
Уже подступал вечер, тихие сумерки обволакивали стенку. И все же Венке разглядел: Ганс Вульф вталкивал в приоткрытую дверь трансформатора по очереди безропотных девушку, грузчика и чернявого парня. И когда втолкнул всех троих и прикрыл за ними дверь, Венке почудился шум разрядов со вспышками белого света…
Венке был наслышан об этой «сволочной, страшной будке» от солдат, лежавших вместе с ним в госпитале после ранения в Прибалтике, под Цитовлянами, и потом некоторое время охранявших территорию верфи: якобы «сволочная» трансформаторная будка построена для «сжигания наиболее опасных русских пленных и для тех, кто задумал побег».
«Он палач, этот губастый боров! — подумал Венке о Гансе Вульфе. — Надо сообщить об этом господину коммерсанту». Он подумал так потому, что еще до войны работал на верфи и считал, что господин Адем добрый немец — отличившимся рабочим присылает на дом пакеты с марками. И вот теперь этот губастый Вульф своим палачеством может бросить позорную тень на известного коммерсанта.
