вскинулся и прохрипел:
— Облава!
Увы, на сей раз мои слова никакого впечатления не произвели.
— Курить меньше надо! — рассмеялся пузатый дядька. — После дурман-травы ещё и не то привидится!
— Стреляли же! — напомнил какой-то пьянчуга.
— Да шутихи это были!
Подвыпившие гуляки начали обступать лужу, и кто-то задал резонный вопрос:
— Эй, малец! Ты чей будешь?
Дело приняло совсем уж паскудный оборот, но тут кто-то рявкнул:
— Ну-ка, заглохли все! Слышите — долбят!
Люди начали поворачиваться к улочке, с которой я выбежал на Широкую, тут-то и появилась ищейка, чьи глаза сияли в ночном мраке куда как ярче пары свечей. Кто-то взвыл от испуга и метнулся в сторону, кто-то катнул навстречу жуткой псине бочонок, дальше в собаку кинули пустой бутылкой и сунули в морду факел. Закрутилась такая кутерьма, что обо мне попросту позабыли. Зверюге тоже стало не до погони, и тут уж я не мешкал ни единого мгновения, вскочил и метнулся к ближайшему переулку.
— Стой! — запоздало крикнули вслед.
Две уличных девки с визгом убрались с дороги, отиравшийся на углу зазывала шагнул навстречу, но я успел увернуться от его протянутой руки, а загородивший дорогу дядька оказался мертвецки пьян, толчок в грудь сбил его с ног.
Бежать!
На первом же перекрёстке я повернул на соседнюю улочку, людей там тоже хватало, поэтому метнулся в проход между домами, а дальше вывернул в узенький тёмный переулок и помчался прочь уже по нему. Лёгкие горели огнём, в боку кололо, ещё и бежать приходилось по щиколотку в грязи, ботинки моментально обросли ею и стали просто-таки неподъёмными.
Но — ушёл! Затерялся на тёмных улочках, прежде чем окончательно всполошилась округа, разминулся с местными босяками и ухарями, выбрался к реке. И вот когда меж домов уже проглянула её беспросветно-чёрная гладь, со спины и повеяло опасностью. Точнее — присутствием потустороннего!
Обернулся, а в переулке — два белых огонька!
Драная ищейка сумела удрать и вновь встала на след!
К этому времени я успел самую малость отдышаться, остаток сил вложил в последний бросок. Стремительным рывком пересёк набережную, вскочил на её ограждение и сиганул в реку!
Впустую клацнули поймавшие лишь воздух челюсти, а миг спустя я врезался в воду и с головой погрузился в неё, дна не достал, вынырнул и заработал руками, но мокрая одежда враз облепила тело и начала сковывать движения, а башмаки своей тяжестью и вовсе потянули на глубину. Пришлось избавляться от них, и даже так я далеко не сразу переборол течение — со стремнины выгреб уже только у Чёрного моста.
На своей стороне ухватился за нависавшую над водой ветку плакучей ивы и, жадно хватая воздух разинутым ртом, отдышался. Затем подтянулся и, едва ли не по колено увязая в иле, выбрался на заболоченный берег.
Раковая заводь! Мне — туда!
И вроде идти было всего ничего, но добирался до места встречи самое меньшее три четверти часа. Илистое дно, стены камыша, топкие места, ивовые заросли. Одно, другое, третье…
На краю небольшой заводи я ненадолго замер, всматриваясь в темень ночи и прислушиваясь. Ничего не увидел, ничего не услышал и тогда негромко позвал:
— Рыжуля! — Чуть помедлил и повысил голос: — Рыжуля!
Ответа не прозвучало.
Что за чёрт? Уснули они, что ли⁈
Я выдвинулся из камыша и по пояс в воде побрёл через заводь к шалашу. Уловил там лёгкий запах дыма, потрогал кострище. Зола оказалась тёплой.
— Рыжуля! Мелкая! — крикнул я уже в голос. — Это я, Серый!
В ответ — тишина.
Меня начала бить дрожь.
Да как так-то? Да как же так⁈
В то, что Рыжуле надоело ждать Луку и она вернулась в Гнилой дом, не верилось совершенно. Никуда бы она не ушла, раз договорились!
Выходит, Лука выкрутился и уже здесь побывал? Ну а как иначе-то? Возьми его на пушку Псарь или приставь нож к горлу Гусак, тут бы никто из них точно не объявился.
Получается — удрал и приплыл. Это хорошо. Очень хорошо.
Но тогда где все? Почему меня не дождались? Договаривались же!
Бросили⁈
Стало обидно, как никогда в жизни, после накатила злость. Захотелось рвать и метать, пальцы сами собой сжались в кулаки, но сумел совладать с эмоциями, опомнился.
Черти драные! Не о том думаю!
Хвата подстрелили! Ну и как бы они меня здесь с раненым пацаном на руках дожидались? Наверняка к лекарю его потащили. На Заречной стороне практиковало сразу несколько костоправов, которые и пропоротый бок заштопать могли, и пулю из раны достать — только плати, вот и повели Хвата к медику. Лодку с товаром в камышах запрятали, Плаксу с Мелкой в Гнилой дом вернули и повели. Или даже понесли. Не суть важно. Главное, что скоро всё прояснится само собой.
Скоро — да.
5–8
Прежде чем уйти с реки, я простирнул штаны и рубаху, отжал их и развесил на кустах, голышом залез в воду и тщательно промыл слипшиеся от крови волосы. Много времени на это не ушло, а после я вновь натянул влажную одежду и поспешил к Гнилому дому.
Из-за вчерашней бури воды заметно прибавилось, ещё и пробираться по болоту приходилось чуть ли не на ощупь, несколько раз едва не завяз. Тогда только одумался и перестал спешить.
Не на пожар, чай, бегу. Уже нет.
Открыли Сивый и Гнёт.
— Лука возвращался? — первым делом спросил я, по растерянным лицам парней угадал ответ и начал сыпать вопросами: — А Рыжуля? Мелкая? Плакса?
— Да не было никого! — выдал Гнёт. — Серый, что случилось-то⁈
Я отмахнулся, но сразу опомнился и ввёл парней в курс дела:
— Гусак сукой оказался, они с Яром нас охотнику на воров заложили. Я удрал, Хват с Лукой должны были на лодке уплыть. Если что — у раковой заводи их жду. Всё, побежал!
И уже не слушая никаких вопросов, я скатился вниз по лестнице и отправился обратно на берег реки. Там за время моего отсутствия ничего не изменилось. Не было ни души.
И как-то неожиданно закралась страшненькая мысль, что Лука вполне мог счесть меня убитым. Хват ведь не видел, как я сиганул через забор!
И если так, то здесь парни уже не объявятся.
Если так, мне их теперь в Южноморске искать.
Если, если, если… Решил не пороть горячку и подождать до утра.
Зря. Никто так и
