— Ой… — тихо сказала Оля.
А я и вправду почувствовала себя ущербной.
— Мне неизвестно, умеют ли делиться другие… Я не спрашивала, научилась сама.
— Да что ты?! — с грубым смехом перебила Эля. — Ты научилась делиться и летать! И обязательно надо было, чтобы мы это увидели и восхитились: ах, чудо какое, нам так никогда не суметь!..
— Эля, ты о чем? — шепотом спросила Юля.
— О чем?! — вскинулась Эля. — Мы могли бы не напрягаться, спокойно сидеть в безопасности в форте или еще где-нибудь! Она бы без нас все сделала! Вот зачем нам это все было?!.
Она не договорила — в нее попала брошенная Валей сковорода. На столе высилась целая груда чисто вымытой посуды от сковородок до тарелок.
— Валя, ты что? — обалдев от Валиной реакции, вскрикнула я.
Эля уже не смеялась. С обиженным видом она терла скулу, которая сразу сильно опухла.
— Почему нет? — легкомысленным тоном объяснила Валя. — Ты все равно вылечишь.
— А можно, я тоже брошу в нее чем-нибудь? — тоже грубо обрадовалась Аля. — Давно хочется.
Вот только этого не хватало!
— Нет, — отрезала я. — Не испытываю ни малейшего желания к ней прикасаться.
А правда, зачем я их в это втянула? А разве я втягивала? А справилась бы я без них? Точно нет. И точно не справилась бы без Эли. Почему она так говорит?
— Эля, это же не ты, — вытерев слезы, умоляюще проговорила Оля. — Тебе ничего подобного в голову бы не пришло, если бы ты не злилась на Асю из-за Германа. Ну зачем ты так себя принижаешь?
Однако сковорода не остановила Элю. Вжавшись в стену спиной, она швырнула в меня новый комок грязи:
— Я себя принижаю?! А она кто такая? Ведь даже не человек, не женщина, а лезет к нашим парням!
На этот раз полет сковородки предотвратила Галя. Перевязанной рукой она схватила Валю поперек талии, а здоровой в секунду разоружила ее.
— Пусть бесится, — сказала она. — Имеет право. Мы-то знаем, что это всё не так.
Но почему-то ее слова были не так убедительны, как Элины. Я опять почувствовала себя виноватой, будто действительно украла у земной женщины любовь земного мужчины, будто позарилась на что-то, чего не заслуживаю.
— Эля, — вдруг усмехнулась Юля, — неужели ты действительно считаешь, что Герман полюбил бы тебя, если бы не было Аси?
Эля не ответила, и лишь обиженно блестящие глаза сообщили о всей глубине ее негодования.
— Герман мог влюбиться только в инопланетянку, — насмешливо доконала Юля. — Ты для него слишком проста, в тебе нет ничего таинственного, а его привлекает только это. И вообще — он-то тебе чем приглянулся? Высокий, мускулистый, властный? Спорим, ты только это увидела? А его главное тебе не нужно и неинтересно.
На Юлю с удивлением смотрели все. Наивный вопрос: «А что в нем главное?» — застыл у Эли на губах, потому что выдал бы ее с головой, девочки же недоумевали о том, что и откуда знает про Германа Юля. А знала она от Сереги — тот настолько преклонялся перед своим капитаном, что заражал этим всех, с кем общался.
— Давайте сменим тему, — предложила я.
Надолго установилась тишина. Тишина смертельной опасности, тишина ожидания. Девочки устали бояться — защищая порталы, они много раз смирились со смертью и сейчас были к ней готовы, но я чувствовала, насколько им не хочется умирать. Мы прислушивались к звукам извне, но безрезультатно. Ничего, никаких вестей, никакой надежды.
Я перестала дышать, чтобы не расходовать драгоценный воздух, но все равно замечала, что он меняется. Отрава понемногу просачивалась в зал, и девочки уже вдыхали ее. Что делать? Вялая и заторможенная, я с трудом заставляла себя думать, избегая единственной мысли, которая лезла в голову сама — как раздобыть и выкурить листья. Помимо воли, инстинктивно, я связывала свое болезненное состояние с отсутствием этой возможности, и, как голодный мечтает о пище, мечтала о высушенных на скале под солнцем листьях. Всего-то и надо — просто выйти отсюда, исчезнуть здесь и появиться рядом с Дархом, протянуть руку и взять…
Валя села на пол. Я заставила себя сходить в башню за раскладушками, установить их в зале и уложить Валю и Юлю. Да, дышать теперь труднее. Надо попробовать воздействие на дыхательные центры девочек, чтобы они вдыхали меньше и не чувствовали этого затруднения — оно, я знаю, мучительно.
— Знаете, мне кажется, никто и не придет, — вдруг спокойно и грустно сказала Юля. — Духи не отправились к парням, чтобы рассказать о том, что тут случилось.
— Почему? — спросила Валя.
— Потому что незачем. Дело сделано: порталы закрыты, Земля защищена. Мы больше не нужны.
Валя, подумав, кивнула.
— Да, мне тоже это пришло в голову. Мы сделали то, чего от нас ждала Королева, и теперь просто неважно, живы мы, или нет.
— Неужели так трудно послать духа рассказать? — буркнула Эля.
— Она не подумала об этом. В ее задачу входило обеспечение защиты Острова, а не нас. Все, что было тут с нами несколько лет подряд — все было ради этого, ради сегодняшнего дня. И мы не подвели. Девчонки, мы крутые. Мы умираем героями.
— Но я не хочу умирать! — крикнула Оля. — Неужели мы не заслужили сегодня жизнь в награду? Не богатство, не славу — просто жизнь?
— А для чего она тебе? — спросила Аля.
В ее голосе прозвучало смирение, усталое и недоброе.
Оля снова всхлипнула.
— Мне нравится… жить. Это ведь нечестно — многие живут зря, никого не защищая и даже мешая другим, а мы сделали такое, и… должны умереть? Галя, ты тоже считаешь, что мы должны умереть?
Галя растянулась на диване, выбирая удобную позу.
— Я мусульманка, — сказала она. — Я верю в предопределенность. Если мы сегодня умрем — значит, в этом есть высший смысл, значит, так угодно Всевышнему, который ни одно событие не оставляет без внимания. Надеюсь, нас ждет рай.
— Какая-то ты неправильная мусульманка, — недоверчиво возразила Юля. — Никогда не видела, чтобы ты совершала намаз.
— Факт, — равнодушно согласилась Галя. — Я раскаиваюсь.
— А как быть неверующим? — заспорила с кем-то Валя. — Я ничего не знаю про рай, я хотела быть счастливой здесь, на Земле. Я, в конце концов, так долго ждала не того, для чего меня кто-то там предназначил, а другого. Я люблю. Мне не нужен рай, мне нужна любовь.
Оля прерывисто всхлипнула два раза.
Юля хотела сказать что-то трогательное и жизнеутверждающее, но ее опередила Аля.
— Твой Коля трахает шлюх. И особо не разбирается. Так лучше? Умереть захотелось?
Мне показалось, что где-то что-то лопнуло. Или разбилось. Разорвалось, сломалось, погибло.
— Что? — эхом на всеобщую потерянность отозвалась Оля.
