В который раз Седой рассматривал карту. «Рай». Немцы не очень любят символику, кому может прийти мысль назвать «Раем» хранилище десятков тысяч тонн бензина. Здесь что-то другое. Привязка к местности? Может быть. Долгинцов достал лупу и снова стал читать названия югославских деревушек. Он считал немца-шифровальщика оригиналом и поэтому надеялся на удачу.
Седой стал произносить названия вслух. Потом он выписал все названия в одну колонку. И вдруг… Радкаличи… Село, начинающееся на «ра». Капитан отодвинул листок, боясь поверить случайности. У него уже мелькало название деревни, начинающееся на «й». Он уже знал, что оно есть, это название. «Йовица». Вот и все. Между этими двумя селами расположено хранилище.
— Веретенников… — позвал Седой. Сержант проворно спрыгнул со скалы.
— «Рай» на карте. Найди.
— Найдем, — сразу согласился Феникс. Он остро взглянул на капитана, успел заметить листок с выписанными названиями, которые Седой запоздало прикрыл рукой, и беззаботно рассмеялся. И все же он повозился целый час, пока и ему открылось кодовое название.
— Там должна быть пещера, — уверенно сказал он, — в квадрате сел Радкаличи и Йовица.
— Светлая твоя голова, Сережа. Работать бы тебе в Генштабе фронта, а ты тут пыль глотаешь.
— Кому-то надо и пыль глотать, — смиренно согласился Веретенников.
— Иди, скажи ребятам, чтобы собирались.
— Есть собираться, товарищ капитан.
Сильно пересеченная местность позволяла двигаться скрытно, но медленно. Наконец села, обозначенные на карте как Радкаличи и Йовица, остались позади, и взору открылась каменистая взъерошенная долина с козырьками ущелий.
— Всем отдыхать, — приказал Седой, видя, как измотаны долгим переходом люди.
Они выбрали затишок и над обрывом под скальным козырьком большого камня соорудили нечто вроде шалаша-палатки. И рухнули на теплое каменистое ложе. Заснули мгновенно.
— Феникс, — приказал капитан, — смотри тут…
И, откинувшись на вещмешок, впал в сон-забытье.
Веретенников лег у края холодного камня навзничь, расслабив все тело, и стал думать о жизни. Короткая она пока была. Всего и прожил-то Сергей Николаевич Веретенников двадцать два года, три из них проработал слесарем на заводе, два отслужил в армии. Спортом не занимался, потому что был ловок и силен от природы. Любил баловаться с деревом. Деревяшки под его рукой оживали, становились собаками, лошадьми и другой живностью, а то резал он лики великих героев, и самым любимым был Степан Разин. Вообще героическим прошлым страны Веретенников интересовался. Книги собирал только о героях и сам иногда мечтал совершить что-нибудь достойное внимания граждан своего родного Майкопа. На фронте любовь к героическому привела его в разведку.
— А вообще, я счастливый, — вслух сказал Феникс и оглянулся на шалаш-палатку.
«Ну и тишина здесь, — подумалось Веретенникову, — такая, словно война кончилась».
И вдруг он насторожился. Снизу доносились непонятные звуки. «Рип-рит, рип-рит» — будто капуста хрустит на зубах. Звуки были приглушенными, едва слышными.
Через мгновение Феникс был уже у обрыва. И без бинокля была видна редкая неровная цепочка солдат, идущих вдоль склона. Веретенников взглянул вниз и увидел другую группу немцев — эти были в маскировочных комбинезонах. Они медленно двигались вверх, тщательно прочесывая каждую скалу, каждую ложбину.
— Ну вот и охотнички пожаловали, — пробормотал сержант и бросился к шалашу.
Через минуту Седой с биноклем появился на обрыве.
— Команда оберштурмбаннфюрера Гельмута Хёниша. Думаю, только часть, и, может быть, не самая лучшая. Немцы теперь знают, что мы здесь… Самолетик летал не зря… Мы все-таки чем-то выдали себя.
— Они будут у этого каменного козырька не раньше чем через полчаса, — сказал Веретенников.
— Да. Нужно уходить, и быстро. След все равно останется, они наткнутся на стоянку. На сборы пять минут.
Седой уводил группу по левому крутому склону, когда из-за поворота показалась фигура в маскировочном халате. Немец выскочил из-за гребня скалы так внезапно, что разведчики несколько опешили.
— Русс! — завопил немец и повалился лицом вперед, сраженный точным выстрелом Щеколды.
Что его ждет за поворотом, Седой не знал, но он принял единственно правильное решение — ошеломить немцев, что могли быть за скалой, внезапной атакой.
Это была короткая жестокая схватка — двенадцать на двенадцать… Стреляли в упор, в ход шли ножи и кулаки. Немецкий заслон был уничтожен в считанные минуты.
Снова показался самолет. Это был все тот же моноплан-парасоль, тихоход с легким пулеметом, скорее всего предназначенный для связи, но вот вынужденный переквалифицироваться в разведчика. Словно коршун, он неспешно плавал в чистом, без единого облачка небе, высматривая добычу. Он мешал быстрому движению группы, она не могла идти по открытой местности, и ягд-команда почти догнала разведчиков.
Седой остановил движение и вызвал Щеколду и Гайду.
— Выберите позицию и задержите их на полчаса. Потом догоняйте нас, направление — юго-восток.
Щеколда любил автоматическое оружие. И хорошо знал его. Еще в училище он прославился тем, что срезал из пулемета все мишени без исключения. Не было промахов в его жизни. Это был прирожденный стрелок с великолепной интуицией и ледяным спокойствием. Когда Чиликин стрелял, он ни о чем не думал, кроме цели, которую нужно поразить.
Чиликин лежал за длинным плоским камнем с козырьком и чистил металлическим ершиком складного немецкого шомпола ствол пулемета. Гайда расположился чуть поодаль и наблюдал за немцами. Винтовка с телескопическим прицелом лежала рядом, заботливо укутанная в мягкую ткань.
— Пора, — сказал Гайда. — Они рядом… — и развернул винтовку.
Лейтенант, ведший солдат, был молод и фасонист. Его тонкое, красивое лицо украшали аккуратно подстриженные усики.
«У него, наверное, были бы симпатичные детишки», — устало подумал Щеколда и нажал на спуск. Лейтенант растерянно взглянул на плоский камень с гребешком и как бы нехотя опустился на землю.
И вмиг растворилась, рассеялась, вросла в камни и ложбины ягд-команда. Это были опытные охотники, и Чиликин понял это по тому, как они медленно и неотвратимо стали наползать на их с Гайдой укрытие.
Серб стрелял редко, тщательно выцеливая каждого врага. Он сразил восьмого, когда Чиликин тронул его за плечо.
Они ползли, волоча за собой мешок с дисками-кругляшами, закрытые от противника каменным козырьком. Потом они бежали змейкой, пересекая открытое пространство, и пули стегали перед ними каменистую землю. Запоздало рванули первые мины — подтянули из тылов миномет.
