успеем, то…
— Я согласна, — коротко ответила Арин, и с ее веснушчатых щек скатились тонкие струйки соленых слез.
Каменные улицы Зервара кишели прибывшими с охоты троллями. Они смеялись, пили из толстостенных кружек что-то пенное и наслаждались прохладой осенних дней, даже не замечая того, как их товарищи загружают на одну из массивных деревянных тележек тело умершей в родах Лейлы.
— Выпьем за Драйка! За нашу новую матку Арин! И за светлое будущее Зервара! — крикнул один из высоких троллей, наливая пенную жидкость в длинную дубовую кружку. — Жаль нашу прекрасную госпожу Лейлу, но думаю, что это было послание самих богов, — чуть тише добавил он, ожидая одобрения своих братьев.
— Верно! То послание свыше! — вторили ему остальные, обнажая в улыбках свои длинные желтые клыки. — Если бы Лейла не почила, то кто знает, возможно, лес не подарил бы нам юную рудую деву!
Тролли одобрительно закивали и, стукнув кружками, стали с жадностью пить пенный напиток.
Бран и Ниса, опустив головы, шагали сквозь толпу диких созданий, не роняя ни единого слова. Девочка лишь изредка оборачивалась в ту сторону, откуда вскоре под надзором Морна должна была прийти Арин.
— Не переживай, Ниса, мы обязательно… — начал было Бран, но девочка тут же шикнула на него, призывая к молчанию.
Ей совсем не хотелось говорить, тем более с Браном, по вине которого Арин должна была стать новой женщиной для Драйка и для всех жителей Зервара. Она затаила в себе гнев и злобу, которую собиралась пронести с собой сквозь ворота и выплеснуть лишь где-то далеко в лесу.
— Вези ее прямо до Лагуны, Агроб, — нахмурившись, сказал один из троллей, указывая своему соплеменнику на телегу. — Никуда не сворачивай. А Элле скажи, что ее сестра достойно выполнила свой долг перед Зерваром и отныне наши отношения с племенем русалок будут лишь крепчать.
— Агроб понимать. Агроб делать, — кивнул здоровяк и, взяв телегу, покатил ее за ворота.
— Как вам не стыдно! — не сдержав своего раздражения, воскликнула Ниса, глядя на тролля. — Вы даже как следует ее не проводили в иной мир, а она подарила вам детей и угождала вашим мерзким… — хотела было закончить девочка.
Бран тут же схватил ее за руку и, широко улыбнувшись троллю, произнес:
— Она хотела сказать, что очень сожалеет о вашей утрате.
Лесное чудовище лишь недовольно хмыкнуло и удалилось в сторону радостной компании своих сородичей.
— Что ты делаешь? — недовольно посмотрев на юношу, спросила Ниса.
— Я спасаю нас, а ты лишь все усугубляешь, — озлобленно проговорил Бран. Казалось, он испытывал некое пренебрежение, но не к подруге, а к самому себе.
Ниса хотела крикнуть еще что-то, но неожиданно услышала грубый голос Морна. Обернувшись, девочка увидела, как к ним с Браном медленно подходит тролль, ведя под руку ее подругу.
— Госпожа, даю вам время проститься с вашими товарищами, — подойдя к ребятам вплотную и слегка склонив массивную голову, сказал Морн.
Арин неуверенно подошла к друзьям и, подняв на них взгляд своих карих заплаканных глаз, с чувством произнесла:
— Прощайте.
Ниса тут же вырвала свою ладонь из хватки Брана и направилась к подруге. Она крепко обняла Арин за шею и, зарывшись носом в ее густые рыжие волосы, громко расплакалась.
— Прости меня, прости, — хлюпая носом, тараторила девочка. — Ты не заслуживаешь того… того, чтобы ты…
— Все в порядке, — похлопав подругу по плечу, ответила Арин. — Ты ни в чем не виновата. Я справлюсь.
Отстранившись от подруги, Ниса мельком взглянула на Брана, будто бы приглашая его как следует проститься перед уходом. Бран неуверенно зашагал к новой жене вождя Драйка и, приобняв ее за талию, прислонился губами к ее уху.
— Не бойся. Мы с Нисой спасем Девина, а затем обязательно вернемся и за тобой.
Арин невольно дрогнула при упоминании имени любимого ею юноши, а затем тихонько прошептала:
— Я буду ждать вас.
Вскоре Морн сопроводил Нису и Брана за массивные высокие ворота и, вручив им связку, доверху наполненную заячьими камнями, сказал:
— Зервар всегда рад вас принять. Тролли никогда не нарушают данное обещание.
Ворота со скрипом затворились, что заставило Нису тут же припасть к земле и пронзительно закричать на весь запретный лес.
Как только подростки более-менее пришли в себя, направились обратно к хижине Тайзети. Бран с осторожностью произносил несвязные предложения:
— Ниса, что бы ты ни думала обо мне, все это для нашего блага. Понимаешь?
Девочка молчала, лишь иногда глядя то на нехоженую кривую тропу, уходящую вдаль, то себе под ноги.
— Мы вернемся за ней, обещаю. Как только спасем Девина, — продолжал настаивать юноша.
— Спасем от чего? — неожиданно резко переспросила Ниса.
В этот момент Бран понял, что другого выхода нет, придется рассказывать подруге все, как на духу — от начала и до конца, поэтому, собравшись с силами, юноша стал перебирать в памяти все, что так или иначе было связано с сатиром.
— Сложно объяснить, но еще с самого начала нашего путешествия я познакомился кое с кем довольно необычным, — неуверенно сказал юноша. — Впервые мы встретились в ту самую ночь, когда я стерег тебя и остальных. Нам очень хотелось пить, но мы никак не могли найти хоть что-то похожее на источник, помнишь?
Ниса молча кивнула. Она с интересом посмотрела на юношу, с трудом подбирающего слова, стараясь понять то, к чему он ведет.
— Его зовут Одвал, и он представляет собой нечто вроде помеси человека и животного. Другими словами — сатир, — Бран перевел взгляд на Нису и задумчиво произнес: — Кажется, ты совсем не удивлена тому, о чем я говорю?
— Напротив, — хмыкнула Ниса, — я хочу услышать твой рассказ полностью, поэтому не тороплюсь с выводами. Так что продолжай, — девочка была абсолютно серьезна.
Ни одна мышца не дрогнула на ее лице при упоминании сатира. Это показалось Брану странным, но он все-таки продолжил свое повествование.
— Именно он, Одвал, посоветовал мне направиться в Топь, утверждая, что только там мы сможем найти источник и не умереть от жажды. И понимаешь, у меня не было другого выбора. У всех нас не было выбора. И то, что произошло…
— Продолжай, — так же бесчувственно бросила Ниса, остекленевшим взглядом глядя себе под ноги.
— А потом… он спас нас из туманного забытья. Пришел ко мне во сне и рассказал, что мир, в котором я очнулся, всего лишь жалкая выдумка, декорации которой были
