– То есть, ваша специальность – как продать нужный товар нужной группе людей?—уточнила Елизавета Борисовна, не особо воодушевленная будущей профессией избранницы Дани.
– Ну, не совсем так... – протянула Алла.
– Так вы продавщица?! – радостно вскрикнула Злата, развеселенная фактом, что на продавщиц сейчас учат в университете.
Она сразу вспомнила нескольких своих сельских подруг, которые торговали в местном галантерейном, так у тех даже среднего образования не было. Злата не сразу заметила, что Алла сидит приоткрыв рот и выпучив глаза.
– Вот мама у нас шутница! – неожиданно громогласно выкрикнул Миша и принялся заразительно хохотать, – скажешь тоже! Продавщица! – он крепко обнял свою «жену», еле заметно подмигнув Наталье Геннадиевне.
– Злата у нас всегда была юмористкой, – наигранно улыбнулась учительница географии, – она, Алла, знаешь, как детей на уроках веселит?
– Умереть – не встать, как говорится, – процедила Елизавета Борисовна.
Несмотря на недалекоглядность, Злата сразу смекнула, что взболтнула что-то не то. Что именно, она, конечно, не знала, но нужно было тоже начать смеяться и признаться, что она – записная юмористка.
– Алла, вы уж простите мою шутку, – сказала Злата после того, как все насмеялись, – такая уж я. – Она нежно взяла за руку Мишу, попросив передать маринованные грибочки.
– Твои родители такие трогательные, – прошептала Алла, наклонившись к Дане, – за руки держатся и так нежно смотрят друг на друга, несмотря на годы совместной жизни. Хотела бы и я так, – мечтательно заключила девушка, сжав руку любимого.
– Да, они у меня такие, – Даня внимательно посмотрел на своих «родителей», размышляя над тем, а как же на самом деле ведут себя люди, более 20-ти лет прожившие в браке.
Неожиданно он вспомнил своих настоящих родителей и попытался представить их на месте Златы с Мишей и то, как бы они смотрели друг на друга и держались бы за руки... Но от подобных мыслей пришлось временно отказаться, так как Миша встал, собираясь произнести тост.
– Дорогой Даня, – начал он, сжимая рюмку водки, – сегодня тебе исполняется 22 года. В твоем возрасте я уже год был женат на твоей маме...
– Папа! – резко вставил Даня.
– Я не тороплю тебя жениться, что ты! Просто хочу сказать, что 22 – это солидный возраст, который предполагает брать на себя обязанности и...
– О, Мишка понесло! – хохотнул Юра.
– Мишенька, родной, ну давай не будем сегодня об этом говорить, ведь у нашего мальчика день рождения! – Злата серьезно насупила брови, приподняв бокал.
– Эх, женщины! Ну что тут скажешь, – Миша нежно провел рукой по уложенным волосам «супруги», – Данечка, родной! Мы с мамой желаем тебе сумасшедшей любви и простого человеческого счастья...
– Закончить институт на «отлично» и найти высокооплачиваемую работу, – добавила Злата.
– Ну, мама как всегда рациональна и серьезна! – Миша улыбнулся. – Мы тебя очень любим! С Днем рождения!
– Да, очень-очень, – после этих слов Злата поднялась из-за стола и в сопровождении Миши подошла к имениннику, чтобы крепко его обнять и поцеловать. Поистине, это был лучший спектакль из всех, которые Даня когда-либо видел. На какое-то мгновенье он даже поверил, что перед ним настоящие родители и что они безмерно его любят, настолько слаженная и последовательная была игра. Даже Елизавета Борисовна с Натальей Геннадиевной удивились, насколько реально все получилось. Но не успел Даня как следует нарадоваться, напряжение вновь вернулось, когда Алла стала интересоваться работой Миши.
– А большие сейчас наборы на радиотехнический факультет? – спросила девушка, накладывая очередную порцию «под шубой».
– Ну... не очень, – неуверенно протянул Миша.
– Сколько человек на место? – не унималась Алла, – просто это такая необычная специализация, такая ретро.
– А ретро – это какая? – спросила Злата, наклонившись к Ивану Артемовичу.
– Не сейчас! – нервно пискнул старичок, с ужасом наблюдая за диалогом Миши с Аллой.
– Совсем немного. Плюс-минус, от года к году не легче. Передайте, пожалуйста, картошку, – Миша всеми силами пытался прекратить этот разговор, но Алле было действительно интересно.
– А вы у себя на кафедре много подобной аппаратуры изготовляете? – Миша вспомнил, что единственный раз, когда он что-либо изготовлял из «подобной аппаратуры», было лет 35 назад, когда мама отдала его в кружок «Юный техник», чтобы уберечь от раннего курения и неизбежного для его района детского алкоголизма. Но отношения с техникой как-то с самого начала не заладились, и, сменив еще несколько подобных учреждений, Миша наконец-то попал на свое место, в кружок «Буратино», где учили работе по дереву. С того самого момента дерево стало его призванием, и, как итог, в свои 45 Миша был столяром высшей категории, имея 6 разряд и специализирвался на изготовлении мебели. Он бы мог часами рассказывать, как реставрировать сложные фигурные ручки на комодах красного дерева или как превратить заготовки в настоящие детали, опираясь на эскизы и чертежи. Но сегодня он был доцентом кафедры радиоконструирования и изготовления радиоэлектронной аппаратуры, и разговоры о шкафах и тумбах явно бы не понравились Дане. Поэтому, с силой отбросив приятные мысли о столярном мастерстве, он натянуто улыбнулся и процедил:
– Штук 10 мелких аппаратов и 1~3 серьезных в год. Раньше было, естественно, больше, но времена нынче, милая моя, не те.
– Да, я понимаю, – Алла грустно улыбнулась, переключив внимание на книги на полке, чем вызвала живой интерес Елизаветы Борисовны. Вспотевший от напряжения Миша зыркнул в сторону Дани, где встретил снисходительную улыбку и одобрение, что не могло не обрадовать профессионального столяра.
– Все хорошо, – прошептал Даня, подмигнув «родителям».
Часы показывали 14:45.
– Даня говорил, что вы интересуетесь творчеством Амадео Модильяни, – Алла мило улыбнулась и очередной кусок свинины предательски застрял в горле у Златы.
– Да, интересуюсь, – кивнула женщина.
– Его скульптуры и картины поистине великолепны!
– Да, более чем, – Злата сдержанно улыбнулась, а сама тихо прошептала, обращаясь к Юре, – он что, и фигуры лепил? – после чего почувствовала пронзительную боль в щиколотке от прикосновения каблука Натальи Геннадиевны.
– Какая ваша любимая картина?
Все напряглись. Злата пыталась вспомнить имя девочки, изображенной на картине. Ее имя ассоциировалось с какой-то сказкой, странной и необычной.
–Алиса! – радостно вскрикнула Злата, наконец-таки вспомнив имя героини.
– А почему именно эта картина? – Алла все так же мило улыбалась, тогда как Злата начала уже тихо ненавидеть эту улыбчивую зазнайку, которая, словно экзаменатор, забивала всех ненужными вопросами, на которые мало кто знал ответы. «Неужели она и вправду знакома с творчеством этого мужика?!» – кричала про себя Злата. Да и как она могла ответить на вопрос о картине? Ей просто ее выбрали и сказали, что сегодня она должна ею восхищаться. На самом деле сама картина Злату вовсе не восторгала, она вообще плохо что понимала в картинах, да и не особо их любила. Исключением был Юра. Картины своего брата Злата боготворила, как и их творца. В них она видела скрытый смысл и глубокий подтекст, но про картины Юры Алла не спрашивала, и нужно было что-то говорить. Злата обвела тревожным взглядом напряженные лица соседей и, на секунду остановив взгляд на Наталье Геннадиевне, загадочно улыбнулась.
– Она напоминает мне сестру, – сказала Злата.
– Извините, что? – переспросила Алла.
– «Алиса» напоминает мне мою сестру Наташу, – уточнила «мама» именинника.
– Чем это? – озадаченно спросила Наталья Геннадиевна, злясь сама на себя, что не удосужилась посмотреть иллюстрации в энциклопедии Юры.
– Как интересно, – Алла заинтригованно смотрела на Злату, ожидая дальнейших объяснений.
– Ну, девочка на картине очень похожа на Наташу... Вернее, Наташа очень похожа на эту Алису. Только лицо у Наташи пошире, – последнее замечание очень повеселило Мишу, от чего он хрипло засмеялся.
– Хочу підняти келих за свого племінника! Даня, хай тобі в усьому щастить! – Юра смущенно улыбнулся. – У мене є для тебе подарунок. Он вышел в коридор, но вскоре вернулся, держа в руках небольшое полотно, накрытое тканью.
– Сподіваюся, тобі сподобається, – под общие восторженные возгласы Юра смущенно протянул имениннику картину, которую тот незамедлительно высвободил от цветастой накидки.
– Обалдеть! Юрка, картина – необыкновенная! – Даня с восхищением рассматривал подарок.
– Даня, нам тоже интересно! – сказала Елизавета Борисовна.
– Да, покажи, – поддержала Наталья Геннадиевна, все еще злая на Злату за «широкое лицо».
Картина действительно была прелестная, утопающая в холодных, преимущественно синих тонах, – это был пейзаж, изображающий море, вдоль которого брела печальная фигура молодой женщины, укутанная прозрачной накидкой.
