В 1925 году Джонни и его опекун приехали в небольшой шахтерский поселок Бьютт, штат Монтана, где местная арена для родео совмещала в себе и беговые дорожки, и место для проведения праздников и ярмарок. На этом ипподроме были и низкопробные чистокровки, и лошади для состязаний на короткие дистанции. На нем устраивались дешевые скачки. Эти беговые дорожки представляли собой всего лишь импровизированные тропинки в форме замкнутого эллипса, протоптанные на скошенном лугу{110}. Для начала скачек лошадей отводили подальше от распорядителя, а потом по его команде пускали вскачь. Или их выстраивали в ряд за простой сеткой, которую резко поднимали в начале скачек, иногда цепляя участников за подбородки. Призовых обычно не хватало и на то, чтобы подковать лошадь, – 1,40 доллара. Эти беговые дорожки были всего в полмили длиной. А повороты такими узкими, что лошадь на полном скаку – а элитные лошади для скачек на короткие дистанции развивают скорость до пятидесяти миль в час[4] – вылетали с дорожки, если не сбавляли скорость, входя в поворот{111}. В целом, ипподром был захудалым, но это было начало карьеры жокея.
Не успел Джонни приехать в Бьютт, как его опекун бесследно исчез. И больше никогда не появлялся{112}. Поллард остался совершенно один, без гроша в кармане, в небольшом городке, в чужой стране. Ему было всего пятнадцать. В этот день его детство закончилось.
Даже если у Полларда и была возможность вернуться домой, он ею не воспользовался. Каким-то чудом ему удалось найти и место для ночлега, и какую-то еду. Он бродил по ипподрому, пытаясь выяснить, как ему стать наездником. И хотя Джонни был выше остальных наездников, его рост составлял 169 сантиметров, он еще не успел набрать достаточную массу тела и весил всего 45 килограммов – подходящий вес для скачек. Местным жокеям полюбился странный, не в меру начитанный подросток, которого они окрестили Рыжим, и некоторые позволяли ему скакать на своих лошадях.
Здесь было нелегко начинать карьеру. В непрофессиональных скачках совершенно не соблюдают законов{113}. «Если ты смог выжить здесь, – вспоминал бывший жокей Джо “Замшелый” Мосбэчер, – ты мог скакать где угодно». При отсутствии камер на трассе и под наблюдением всего двух патрульных судей жокеи могли делать – и делали – что угодно, лишь бы победить. Жокеи отстающих лошадей хватали лидеров за хвосты или потники, чтобы их скакуны шли «на буксире», экономя силы. Они держали друг друга за руки, чтобы не пропустить наездников, пытающихся проскользнуть между двумя скакунами, составляли так называемый «живой клин», чтобы не позволить отстающим вырваться вперед, или били обгоняющих их лошадей, выталкивая их за внутреннее ограждение дорожки. Они просовывали ноги под колено соперника так, что если бы тот попытался вырваться вперед, то вылетел бы из седла. Они размахивали ногами перед мордами обгоняющих их лошадей, чтобы напугать животное, а если это не срабатывало, то пихали и толкали друг друга, хватая за поводья чужих лошадей. Поскольку на многих дорожках не было внутренних ограждений, некоторые жокеи, чтобы победить, просто срезали путь, проскакивали по внутреннему полю, прячась за скирды сена. В некоторых случаях наездники сталкивали соперников с лошади.
До середины тридцатых годов такие приемы можно было наблюдать на скачках любого ранга. Но нигде их не применяли с такой жестокостью, как на ипподроме, где Поллард начинал свою карьеру. Как признался великий жокей Эдди Аркаро, который однажды швырнул другого наездника через ограду в отместку за намеренное столкновение («Я был готов убить того кубинского сукина сына», – сказал он распорядителям, которые на год лишили его права участия в скачках), желание победить было не единственной причиной{114}. Среди непрофессиональных жокеев встречались два типа наездников: подростки вроде Полларда, которые пытались сделать себе имя, и ветераны, чьи лучшие дни давно прошли и которые постепенно скатывались до самых последних строчек в спортивном рейтинге. «Тогда для того, чтобы добиться успеха, ты должен был бороться за все, что у тебя было, – писал Аркаро в своей автобиографии “Я скакал, чтобы победить!”{115}. – Ты соревновался с людьми, которые понимали, что их солнце уже садится, и их злило, что ты занимал их место. Они боролись с тобой, а ты боролся с ними».
Поллард тоже получил несколько жестоких уроков, смог удержаться на месте и многому научиться. Но проходили месяцы, а он не выиграл ни одной скачки. Чтобы не умереть от голода, он применил навыки, которые приобрел еще дома. Он ездил по ярмаркам и ковбойским клубам, чтобы подработать в боксерских поединках. Чемпионом он не стал. В основном он боксировал в предварительных поединках, чтобы разогреть зрителей. В те времена местный парень по кличке Дикий Кот Небраски был самым горячим боксером в округе{116}. Подражая ему, Поллард взял псевдоним Кугуар. Правда, его навыки не дотягивали до столь громкого прозвища. Он дрался во многих поединках и, как сам признавался, «во многих проиграл».
Хотя псевдоним ему и не подходил, но все же продержался до конца его боксерской карьеры. Наездники в то время неприязненно относились к прозвищам. Среди тех, которые звучали на треках во времена Полларда, были такие, как Лживый Техасец, Правдивый Техасец, Джон «Зудящие Яйца», Ред «Коровье Дерьмо», а одного человека наездники называли Сопля. Баптистом Джоном называли наездника, который прославился тем, что его переехал преследовавший его полицейский автомобиль, сломав при этом бедолаге ногу{117}. Он носил гипс на ноге, пока тот не отвалился, и, по словам наездника Уада Стадли, «одна нога у него была повернута на север, а другая – на юго-запад». Половина кличек и прозвищ были совершенно загадочными. Псевдоним Кугуар перешел с боксерского ринга на беговую дорожку и пристал к нему навеки. Ему нравилось это прозвище, он и сам себя так называл и предпочитал, чтобы близкие друзья звали его так же. Он называл так всех собак, которые у него когда-либо были.
Прошел год. Поллард так ни разу и не выиграл скачки. Ему нужен был перерыв. И такой шанс представился в образе добродушного старика, бывшего жокея по прозвищу Аса С. «Эйси» Смит, странствующего тренера-цыгана. Проезжая через Монтану, Эйси подумал, что Поллард – многообещающий жокей, и нанял его наездником в свою конюшню. Он взял парня с собой в турне по западной Канаде. Осенью 1926 года на небольшом треке Поллард наконец выиграл свои первые скачки на полторы мили на жеребце по кличке Бах. Это стало знаковым событием. Как только наездник впервые выигрывает скачки, он официально становится учеником жокея, или «жучком», – так называли значок «сноски», который ставили против имени ученика в программе скачек{118}. Тогда, как и теперь, все скаковые лошади должны были нести во время забега определенный вес, который назывался назначенной весовой нагрузкой{119}. Эта весовая нагрузка состояла из веса жокея, веса седла, сапог и одежды жокея (этот набор составлял примерно 2 килограмма) и, при необходимости, веса свинцовых пластин, которые вставлялись в седло. Чтобы дать возможность молодым жокеям укрепить свои позиции в спорте, лошади, на которой скакал ученик жокея, сокращали назначенную весовую нагрузку на пять фунтов. Ученикам полагались и значительные послабления: практика показывала, что каждые два-три фунта замедляют лошадь в среднем на одну длину корпуса на средних дистанциях – то есть от полутора до двух километров, на более длинных дистанциях каждый фунт замедляет лошадь на одну длину корпуса. Ученикам жокея полагались послабления в весовой нагрузке до сороковой победы или на период до года после первой победы – какое бы из этих двух событий ни наступило раньше. После этого момента они считались полноправными наездниками.
В те времена почти все жокеи заключали контракты с определенными конюшнями, что было просто и понятно. В обмен на жилье – обычно раскладушку в свободном стойле – и примерно пять долларов в неделю за еду ученики жокеев обычно выполняли все распоряжения тренеров, бесконечные рутинные обязанности по конюшне. Тренеры полностью контролировали жизнь такого ученика. Жокеи зарабатывали немного больше и обычно не работали в конюшне. Если конюшня не выставляла лошадей на участие в скачках, жокей мог выступить за другую конюшню. Когда ученик скакал за свою конюшню, в случае победы он не получал призовых денег. Жокеи и независимые ученики жокеев зарабатывали 15 долларов за победу в забеге, по 5 долларов за каждое второе место в забеге, за вычетом платы за стирку формы (50 центов), 1 доллар помощнику наездника и 10 % агенту, если они могли позволить себе его услуги. Обычно независимому жокею полагались 10 % от суммы приза – как правило, около 40 долларов на лучших треках, где участвовал Поллард, и по 50 центов за галоп на утренних тренировках, но никто их не выплачивал. Лучшие из жокеев вели переговоры о более высокой оплате, некоторые даже пытались помочь тем, кто находится в бедственном положении, разделить выигрыш поровну на всех жокеев, но эта идея была признана незаконной, поскольку лишала стимула стремиться к победе. При существующей системе только небольшой процент жокеев могли разбогатеть, еще некоторые могли жить вполне обеспеченно, остальные же, и таких было большинство, не имели ни гроша.
