Тут она вспомнила, что сама за ужином кофе не получила, поэтому, сварив себе чашку, устроилась за собственной машинкой на столике у окна. В машинку, как всегда, была заправлена до половины написанная страница, брошенная посреди фразы, так что она смогла продолжать с места в карьер, дополняя французский фон рассказа, в котором у двоих незнакомцев, которые скоро станут героем и героиней, между поездами оказывается три часа свободного времени и они выходят с вокзала на площадь маленького французского городка. Они сидят на скамейке и смотрят на бело-розовые олеандры, болтают под звуки далекого военного оркестра… Кэтрин так увлеклась, что не заметила, как прошло почти два часа. Только неожиданно услышав на лестнице шаги, она обнаружила, что Том заглядывает ей через плечо.
– Привет, – улыбнулась она рассеянно, поскольку мыслями все еще была далеко. – Хорошо провел вечер?
– Да, спасибо. Но я, пожалуй, голоден.
– Ты, наверное, рано поел, – беспечно сказала Кэтрин. – Да и я, если уж на то пошло. Давай приготовлю омлет, а?
Пока она готовила, Том достал из кармана листок, прочел его и спросил:
– Ты знаешь, кто такая Шахерезада, Кэтти?
– Вот забавный вопрос! Одна арабская рабыня, кажется, которая без конца рассказывала султану сказки и все продолжала и продолжала, потому что, если бы не дразнила его любопытство, он на следующее утро приказал бы отрубить ей голову.
– Понимаю. Именно это ты очень неплохо умеешь, не каждому такое дано.
Кэтрин чувствовала, что при этих словах он улыбается. Приготовив два омлета, Кэтрин принесла тарелки на столик, сдвинув на край пишущую машинку.
Какое-то время они ели молча, потом Том сказал немного натянуто:
– Быть женатым, наверное, довольно уютно. В каком-то смысле.
– В каком именно? – поинтересовалась Кэтрин, не желая ему помогать, поскольку у нее не было настроения абстрактно рассуждать о браке.
– Ну, когда человек все время тут, понимаешь… То же лицо на подушке и за завтраком, а потом вечером, когда возвращаешься домой.
– С твоих слов выходит ужасно депрессивно, точно вопрос только в том, чтобы все время иметь рядом одно и то же лицо.
– Вот и у меня порой такое же ощущение… – уцепился за ее ответ Том. – То есть может прийти время…
– Когда захочешь увидеть другое лицо, – подхватила Кэтрин.
– Ну, может, не все время, а иногда.
– К несчастью, мы пока не научились как следует с этим справляться, – откликнулась Кэтрин. – Две жены или две подружки требуют уйму времени, сноровки и даже денег, иначе не справиться, а тебе, не забывай, еще диссертацию надо закончить.
– Ох, слишком уж ты чуткая, чересчур хорошо все понимаешь.
– Так ведь и понимать особо нечего, верно?
– Она кажется такой несчастной, наверное, в этом все дело, – недоуменно произнес Том. – В каком-то смысле я чувствую, что она во мне нуждается, а мужчине иногда приятно это чувствовать.
– Конечно, приятно, – согласилась Кэтрин. – Вот что, похоже, скверно в современной жизни: женщины считают, что им все по плечу и что мужчины без них не обойдутся. В былые времена, – она улыбнулась собственному обороту, – было совсем иначе, так мы во всяком случае воображаем. Или женщины были тогда дипломатичнее?
– Она живет в унылом доме в заурядном предместье, где никто ее по-настоящему не понимает, – продолжал Том. – Да, да, согласен, съездить туда на чай было очень приятно…
– Так мы про Дейдре говорим?
Вид у Тома сделался удивленный.
– Ну, конечно. А о ком еще, по-твоему?
– Не знаю, но такое впечатление, что по ходу написания диссертации ты знакомишься с уймой девушек. Откуда мне знать, кого из них ты предпочитаешь держать за руку в ресторане? Кстати, надеюсь, блюдо подали вкусное? Сам ведь знаешь, ужин там раз на раз не приходится.
Она бросила на него насмешливый взгляд, а он подумал, как отличаются ее веселые ехидные серые глаза от напряженных карих глаз Дейдре, в которых сквозит спаниелья преданность. Беда была в том, что они обе ему нравились, возможно, он даже любил обеих. Том начал было складывать фразу о полигамии, о том, что примитивные общества, пожалуй, лучше устроены, чем наша собственная цивилизация, но еще один взгляд Кэтрин его остановил.
– Да, я действительно вас видела. И как же нам, Том, поступить? С практической точки зрения? Ты не можешь привести ее сюда жить, понимаешь ли. Ее матери и тетке это не понравится, да и вообще здесь места нет.
– Да, пожалуй, нет, – согласился Том, точно всерьез обдумывал, не поселить ли Дейдре у Кэтрин. – Может, мне стоит обосноваться у Марка с Дигби.
– Ах, Том, в той заплесневелой развалюхе у железной дороги, да еще с жутким гейзером в ванной!
– Могу и там диссертацию заканчивать, какая разница, – довольно сухо ответил Том.
– А, с милой рай и в шалаше, да? Теперь понимаю, что имел в виду Донн, когда писал, что любовь совьет себе гнездо повсюду. Ну и маленькое, захудалое же это будет гнездышко! – Она рассмеялась – не вполне искренне.
– Не надо, Кэтти, пожалуйста. – Он обошел стол, чтобы сесть с ней рядом. – Мне не обязательно уходить, сама знаешь. Я не собирался заводить этот разговор… Во всяком случае, думаю, что не собирался. Кажется, это все твоя идея.
– Но идея недурна, и тебе будет гораздо легче закончить диссертацию подальше от меня. – Она подняла на него глаза, по всей очевидности, совладав с собой.
– Наверное, через неделю или две смогу получить комнату Эфраима Оло, – задумчиво сказал Том. – Он скоро домой возвращается.
– Так он закончил учебу?
– Да, и станет членом кабинета министров.
– Ну конечно, у них теперь собственное правительство. Утешительно знать, что ты будешь жить в комнате, которую некогда занимал член кабинета министров. Совсем как Маркс и Ленин, те тоже жили в Лондоне, а потом вернулись к себе, один в Германию, другой в Россию. А еще утешительнее было бы, будь это кто-то вроде премьер-министра Гладстона, правда?
– Да, дорогая, – согласился он снисходительно, но все же стараясь подольститься.
– Наверное, сбор твоих вещей можно отложить на утро?
– Господи милосердный, да! Я ведь не раньше чем через неделю-другую съеду.
– Как-то слишком уж бесчувственно не съезжать еще неделю-другую, ты не находишь? В книгах, фильмах и даже в жизни люди тут же хватают чемоданы и бегом бегут из дома.
– Кэтти, пожалуйста, я не хочу уходить прямо сейчас.
Том вдруг понял, что очень устал. Наверное, дала о себе знать долгая и непривычная прогулка с Дейдре по парку. Он действительно не собирался заводить этот разговор… Может, утром до них дойдет, что он был ошибкой.
Тем самым вечером Рода Уэллкам сидела за письмом в Управление по снабжению электроэнергией. Только что пришел счет за последний квартал, к тому же возмутительно большой: набежало много больше, чем если бы они день и ночь напролет оставляли во всем доме гореть свет и работать электрические приборы. По столу перед ней были разбросаны счета за прошлые кварталы, которые она изучала и сравнивала, зачитывая выдержки сестре. Мейбл же сидела с вязаньем и пыталась слушать популярную юмористическую программу по радио.
– Тут точно какая-то ошибка, – в пятый или в шестой раз повторила Рода. – И кстати, если подумать, инспектор, который приходил в прошлый раз, не смог войти, чтобы снять показания счетчика, или сказал, что не смог, хотя я уверена, что кто-то дома и был, ведь я сама заполняла карточку.
– Возможно, ты написала что-то не так, – мягко сказала Мейбл.
– Так я сейчас проверю.
– Хорошо, дорогая. Я пока пойду заварю чай. Чай нам не помешает, верно? Может, Дейдре скоро вернется и захочет чаю.
Согнувшись в три погибели у щитков, Рода включила фонарь, чтобы посмотреть показания, но что бы она там ни увидела, загадку это не решило. Наконец она написала резкую отповедь, в которой была груба настолько, насколько возможно, когда обращаешься к безликому учреждению, понимая при этом, что желаемого эффекта это не возымеет, зато сама в результате испытала большое облегчение. «Еще я заметила, – дописала она в заключение, – что свет в последнее время стал гораздо более тусклым, и была бы очень рада услышать, как Вы это объясните. Искренне Ваша, Рода Уэллкам».
Заклеив конверт, она надписала адрес, но выдвинутое ею обвинение из-за тусклого света поселило в ней смутное беспокойство, точно это могло иметь какое-то более широкое и пугающее серьезное значение. Хотя, возможно, ситуацию удастся исправить сравнительно простым способом, например, купить более мощные лампочки.
– Интересно, – произнесла Мейбл, – с кем сегодня гуляет Дейдре?
В ее голосе проскользнула нотка гордости, которую Рода не могла не заметить, поскольку тут же с видом допущенной к тайному знанию откликнулась:
– С Томом, конечно! Он сейчас определенно «тот самый».
– Бедный Бернард, – вздохнула Мейбл. – Впрочем, мужчины должны с этим мириться, и мне всегда казалось, что он ей не очень нравится.
