– В некоторых скорее всего резные маски и скульптуры, – поправила ее Кэтрин.
– Вы хотите сказать, африканские скульптуры и маски? – переспросила Джозефина. – Тогда, надо полагать, это будет нечто топорное – не те вещи, какие хочется держать дома.
– О, кое-какие откровенно непристойны! – Кэтрин на мгновение дала себе волю. – Не ко всем комнатам подойдут, – быстро добавила она. – Кажется, у вас прекрасные собаки, – продолжила она, обращаясь к Элейн. – Том часто о них говорил.
– Да, мои золотые ретриверы довольно милые. Том нам рассказывал, что вы пишете рассказы и вкусно готовите, – просто сказала Элейн.
Кэтрин задумалась, все ли это, что известно Элейн. Она надеялась, что ее избавили от подробностей их с Томом отношений, но чувствовала, что даже знай Элейн, она могла бы понять и простить.
– Тома похоронили там на местном кладбище, – коротко обронила Джозефина. – Дома мы поставим памятную доску в церкви. Мы думали, вам с Дейдре захочется об этом знать. Нечто совсем простое, разумеется.
– Спасибо, – отозвалась Кэтрин, подумав про себя, почему люди всегда говорят нечто вроде «совсем простое, разумеется». Скорее всего в семнадцатом и восемнадцатом веках так не говорили… Ей вдруг захотелось, чтобы на надгробной плите Тома были плачущие херувимы и витой мраморный венок вокруг них. А будет, наверное, плоская каменная или латунная плита с простой и скучной надписью, возможно, обведенной красным – такая, на которую какой-нибудь трусоватый чиновник епархии даст свое соизволение, не боясь подвергнуться критике.
После кофе и недолгих разговоров ни о чем настало время расходиться.
– Я повидаюсь с тетушкой в Белгравии, – сказала Джозефина. – Моя кузина как раз умудрилась найти себе жениха. Подумать только, в первый же свой сезон! Отлично, надо сказать, постаралась.
– О да, – искренне откликнулась Кэтрин. – Ваша тетя беспокоилась из-за ее роста.
– Ну, на то и существуют гвардейские офицеры, – рассмеялась Джозефина, потом снова посерьезнела и, отведя Кэтрин в сторонку, сказала вполголоса: – Наверное, вам никто не сказал, и, по правде говоря, никто другой и не скажет, но на столе в хижине Тома нашли незаконченное письмо к Элейн. Чиновник прислал его с кое-какими личными вещами. Это было милое болтливое письмо ни о чем, понимаете, но по крайней мере она может знать, что он думал о ней незадолго до смерти.
– Да, это мило, я очень рада. – Кэтрин чувствовала себя усталой, ей хотелось уйти.
– И я так думаю. Понимаете, она всегда любила Тома, никогда не было никого другого.
– Очевидно, никогда не было никого другого, – сказала Кэтрин Дейдре, когда они шли прочь от клуба. – Почему-то такое легко себе представить. Такая милая и, по сути, совершенно неподходящая для Тома… Ой, смотри! – воскликнула она, поскольку они проходили мимо уличного художника, который рисовал головки собак: – Какие у него собаки! По одной голове все видно: такие надежные, бурые и верные. И почему я не спросила, навещает ли Джозефина ту, другую тетку, которая живет в гостинице в Южном Кенсингтоне? У меня такое чувство, что она довольно старая, заброшенная и немного жалкая.
– С тобой все в порядке, Кэтрин? Хочешь, пойдем выпьем где-нибудь чаю? – участливо спросила Дейдре.
– Да, давай выпьем чаю, но сперва мне надо найти монетку для собачника.
– Тебе ведь будет не слишком одиноко? – спросила Дейдре. – Сама знаешь, ты всегда можешь пожить у нас.
– Спасибо, Дейдре, но я не против одиночества. И жизнь у меня не кончилась, знаешь ли, – с легким раздражением ответила Кэтрин. На мгновение она почти пожелала себе жизни, как у той утомительной, надоедливой престарелой родственницы, которая игриво дергает ее за рукав. – Конечно, я приеду вас повидать, и соседей, вероятно, тоже навещу.
– Ты про мистера Лидгейта? Думаю, он по-своему интересный.
– Это будет хобби и позволит мне отвлечься от своих мыслей. Буду изучать кого-то равно эксцентричного.
– Слова истинного антрополога. Ничего большего тут нет?
– Кто знает! – весело воскликнула Кэтрин, когда они расставались у дверей чайной.
Дейдре вспомнила эти слова некоторое время спустя, когда поднялась в комнату тети о чем-то ее спросить и застала Роду и Мейбл у окна. Рода, похоже, непрерывно комментировала происходящее в саду Аларика Лидгейта.
– Все маски разложены по лужайке, – говорила она, – а теперь… Боже ты мой! Он принес большой щит, два копья и какую-то поеденную молью штуковину из перьев, не могу разглядеть, что это. Думаю, они так и притягивают моль, их действительно надо бы хорошенько проветривать. А теперь он снова ушел в дом.
– Нет, уже вышел, да еще с Кэтрин, – вмешалась Мейбл.
– А, да, и у него в руке нож. Они идут в самый конец сада. Теперь он что-то срезает, а Кэтрин ему помогает… что они там делают? Ха, теперь она выпрямилась, и у нее в руках охапка ревеня! До чего же странная девушка: сначала сожгла уйму бумаг на костре, теперь вот это. Как диковинно жизнь иногда поворачивается!
А про себя Рода подумала, насколько же комфортнее иногда наблюдать ее с расстояния, смотреть из окна второго этажа, как поступают истинные антропологи.
– Мы сами могли бы дать ей ревеня, – мягко сказала Мейбл. – У нас его много. Ей незачем было беспокоить мистера Лидгейта.
– Вот уж не думаю, что он счел это за беспокойство, – возразила Рода. – А кроме того, может статься, ревень из нашего сада – это совсем не одно и то же.
Вот эту тонкость, подумала она с толикой самодовольства, оценить сполна способна только незамужняя женщина. Но, боже ты мой, если Кэтрин и Аларик поженятся, что за неуправляемая и эксцентричная из них выйдет пара!
Ком – древнегреческий бог пиршеств. – Здесь и далее примеч. пер.
Баллиол – один из наиболее известных колледжей Оксфордского университета.
Томист – последователь философии Фомы Аквинского, подразумевающей главенство разума над волей и чувством, известную степень свободы воли и познаваемости Бога по результатам его деятельности в реальном мире.
Перевод К. Бальмонта.
Рип ван Винкль – персонаж одноименной новеллы Вашингтона Ирвинга, двадцать лет проспавший в горах.
«Дейдре – дочь печалей» – пьеса ирландского драматурга Джона Миллингтона Синга (1871–1909).
С дружеским приветом (нем.).
Тербер, Джеймс – американский журналист и карикатурист, известный своим остроумием.
DSCR – сокращения, ставившиеся после названия англо-католических церквей в справочниках первой половины XX в.: D – ежедневная месса; S – воскресная месса и приходское собрание по воскресеньям в фиксированное время; С – исповеди выслушиваются в заявленное время; R – постоянное, зарезервированное число облаток для причастия.
Утешитель (греч.); эпитет Святого Духа.
Перевод М. Чайковского.
В данном случае (лат.).
Первый среди равных (лат.).
Университет из красного кирпича – обобщенное название шести университетов в крупных промышленных городах Англии, основанных на базе технических колледжей; в первой половине XX в. термин имел пренебрежительную окраску.
Маринованное мясо, которое затем тушится куском (фр.).
Перевод В. Платонича.
Пресыщенными (фр.).
Поговорка, основанная на афоризме Уильяма Конгрива, английского драматурга XVIII в.: «Фурия в аду – ничто в сравнении с брошенной женщиной».
«Оксфордские Афины» (лат.) – полное название «Оксфордские Афины: правдивая история всех писателей и епископов, получавших образование в Оксфордском университете с 1500 по 1690 гг.».
Расстроенный (фр.).
Малиновский, Бронислав Каспер (1884–1942), – английский этнограф и социолог, основатель функциональной школы в этнографии.
Перевод В. Платонича.
Да цветет наука! (лат.)
Перевод В. Платонича.
Юбилейный сборник (нем.).
