– «Гиены украли пивные сита дурных сыновей хороших женщин», – издевательски прочла мисс Лидгейт. – Ну надо же!
Мисс Кловис не поняла в точности, обращено ли презрение подруги к какому-то моменту в самой фразе, которая, хотя, конечно, несколько необычная и надуманная, показалась ей не хуже многих других, какие она встречала в учебниках грамматики африканских языков, или ее так разъярила подпись в конце письма: «Эджидио Джемини».
– Размножено довольно скверно, – прокомментировала она, внимательнее изучив бумагу. – Кажется, есть какая-то жидкость, которой можно замазать ошибки. По всей очевидности, отцам про нее не известно, но ведь они, конечно, не от мира сего.
– Так и вижу, – рассерженно сказала мисс Лидгейт, – как они крутят ручку ризографа или чего там еще и вытирают испачканные чернилами руки о свои сутаны в сыром подвале того огромного амбара в Кенсингтоне. В Северном Кенсингтоне, если быть точным, а мы знаем, что на самом деле никакой это уже не Кенсингтон.
– Ну и как? Тебя интересует происхождение слова «гиена»? – спросила мисс Кловис.
– Речь не о том. Если они таким образом собираются спустить деньги миссис Форсайт, то, на мой взгляд, это просто стыд и срам.
– Тогда послушай вот это, – попробовала успокоить ее мисс Кловис. – Такое милое письмо от Иврарда Боуна, который только что вернулся из экспедиции. Он спрашивает, пришло ли кому-то в голову собрать том эссе в честь семидесятилетнего юбилея Феликса, который будет уже очень скоро.
– Festschrift[25] Феликсу! – расхохоталась мисс Лидгейт. – Какая прекрасная мысль! Надо расстараться и сварганить что-нибудь получше.
Из-за стола они встали, занятые мыслями о юбилейной дани, перебирая имена тех, кого следует попросить написать статью и – что почти равно важно – кого не следует. Вероятно, в составители надо пригласить самого Иврарда Боуна. Мисс Кловис «проведет работу», как она выразилась, подгоняя авторов и терзая типографии. Жена Иврарда Милдред, разумеется, все перепечатает для типографии. Возможно, они даже сумеют выдумать броское название, из тех, которые завлекают людей покупать книги в надежде, что это нечто новое, а не рагу из обрезков, которые годами валялись у авторов без дела. Конечно, всегда есть шанс, что удастся раздобыть что-нибудь свеженькое. Эстер заявила, что статья Гертруды по постпрандиальным фрикативам послужит украшением сборника.
В исследовательский центр она пришла позднее обычного и, заглянув в читальный зал, заметила много новых лиц. «Значит, они приходят и уходят, – подумала она, возможно, несколько избито, – надеясь на многое и получая временами так мало или не ожидая ничего и получая больше, чем рассчитывали…» Улыбнувшись, она рассеянно кивнула двум неуклюжим студентам, юркому вертлявому священнику и трем молодым женщинам, которые, услышав шаги, подняли глаза от книг. Она заглянула в маленькую комнатку по соседству, задумавшись, а пользовался ли тут кто-нибудь вешалкой для шляп.
Там на разных концах дивана конского волоса сидели Дигби Фокс и Дейдре Свон. Поздоровались они с видом довольно виноватым.
– Ага, вам тут спокойнее работается, да? – просияла мисс Кловис. – Я так рада, что вы получите грант бедного Тома Моллоу, – добавила она, обращаясь к Дигби. – На мой взгляд, вы действительно его заслуживаете.
Она ведь знает этого приятного молодого человека, к тому же, если память ей не изменяет, он помогал переставлять волосяной диван.
– А правда ли, – спросила она, понижая голос, так что вопрос прозвучал почти испуганно, – что ваш друг бросил антропологию и занялся бизнесом?
– Да, боюсь, Марк нас оставил. Это было для меня большим ударом. Он собирается работать в конторе своего будущего тестя на Лиденхолл-стрит.
– Лиденхолл-стрит! – прошипела мисс Кловис. – Само название звучит ужасно скучно. Впрочем, на ум приходит один африканский обычай, согласно которому жених служит отцу девушки, на которой хочет жениться, но Лиденхолл-стрит… – Похоже, название не давало ей покоя. – Это совсем не то, что насыпать груды ямса.
– Определенно так, – довольно беспомощно ответил Дигби.
– А вы, дорогая?
Мисс Кловис повернулась к Дейдре, намереваясь что-то сказать, а потом сообразила, что и говорить ничего не нужно. Ведь разве не ее – кстати, совсем недавно – застали на этом самом диване с бедным Томом Моллоу? Возможно, лучше все-таки переставить диван обратно к себе в кабинет. Ее мысли устремились к неуклюжим молодым людям в читальном зале, они выглядели дюжими и исполнительными, и если она попросит, как они смогут отказать… Но тут на нее накатила пугающая волна сентиментальности, – к ее удивлению, они в последнее время часто на нее накатывали, и она решила: нет, пусть диван остается тут, и если молодые люди хотят подержаться за руки, зачем им мешать? С невольной печалью по Тому Моллоу, которому так быстро нашлась замена, она вспомнила, как читала однажды про верования некоего африканского племени. Племя верило, что мертвые не уходят совсем лишь до тех пор, пока о них думают. Когда о них забывают, они умирают во второй раз, а после появляются в виде маленьких грибовидных муравейников в буше. На сей раз они считаются по-настоящему покойными. И мисс Кловис задалась вопросом, а сколько сама она проживет после смерти? В ее-то обстоятельствах… Хотя бы Гертруда будет о ней вспоминать, может быть…
– А, Эстер, дорогая моя, вот вы где!
Перед ней стоял профессор Мейнуоринг в дорогом пальто с каракулевым воротником.
– У меня для вас отличные новости.
– Правда? Интересно, что это может быть.
– Думаю, я смогу получить деньги на исследовательские гранты. И где, как вы думаете, я их возьму?
– Ума не приложу, – откликнулась мисс Кловис чуть резковато.
– Легко догадались бы, но, по сути, так очевидно, что не сможете.
– Не знаю. В Швеции? В Китае? В Бразилии?
– Нет и еще раз нет. В Соединенных Штатах Америки! – ликующе возвестил он. – Так просто, правда? И почему нам не пришло в голову это раньше!
– Разве? Мне-то приходило, но как будто все деньги расхватывались другими.
– Но они не знали про миссис Ван Хип! Ее как будто очень интересует наша работа. Корнелия, – задумчиво протянул он. – Ее так зовут. Красивое имя, правда?
– Уж получше Минни.
– А, бедная Минни. Вы, конечно, знаете про нашу душераздирающую встречу? Боюсь, мне пришлось обойтись с ней довольно строго. Понимаете, дорогая моя Эстер, Минни, что называется, святая простота, а святость гораздо лучше без простоты. Можете себе представить? Она правда думала, что, поскольку отец Джемини тоже собирается в экспедицию в Африку, не имеет большого значения, у кого окажутся деньги, что в итоге это будет одно и то же! Я пытался заставить бедняжку понять, как она ошибалась. Интересно, удалось ли?
– О, я полагаю, да, – отрезала мисс Кловис. – А теперь, Феликс, мне правда нужно вернуться к моей… э… работе.
– А я поеду встречусь с Корнелией за ленчем. Она на следующей неделе возвращается в Штаты.
– Да, и позаботьтесь получить деньги до ее отъезда.
– Непременно. Уж эти-то я из рук не выпущу!
В отличном настроении покинув кабинет, он поспешил на улицу, где подозвал такси.
Кэтрин почти две недели прожила у Свонов, где ее баловали, за ней ухаживали и где она почти поняла, что значит быть членом семьи. За это короткое время она испытала все радости и все досадные раздражающие мелочи, какие может доставлять жизнь с исключительно приятными людьми, с которыми у тебя нет ничего общего. Она наслаждалась завтраком в кровати, походами по магазинам, чтением библиотечных книг после ленча и вязанием под радио по вечерам. Иногда это было утро в Вест-энде, за которым следовали ленч и дневной концерт или спектакль с приятным дребезжанием чайного подноса, который передавали над коленями в темноте в начале третьего акта. Но некоторое время спустя она начала испытывать беспокойство, как заточенная птица, которая может быть счастлива в безопасной клетке, но должна выбраться в жестокий мир, потому что это для нее естественно. Она соскучилась по своей квартире, по своей пишущей машинке и своей странной одинокой жизни. У нее нарождались идеи всевозможных рассказов и статей, и она не могла дождаться, когда вернется к работе.
– Разумеется, вам надо уехать, дорогая, – сказала Мейбл. – Вам ведь хочется вернуться в свою квартиру, хотя нам так приятно было, что вы у нас живете. Вы же знаете, что могли бы писать наверху в своей комнате. Мы были бы ничуть не против.
Кэтрин представила себе, как сидит за столиком в гостевой комнате с газовым камином, а все обитатели дома нарочито тихо, на цыпочках ходят по лестнице. Ее взгляд, несомненно, остановился бы на туалетном столике, где на голубом атласе вышиты дамы в кринолинах… Картина ее расстроила.
– Мы подумывали пригласить завтра вечером мистера Лидгейта, – с надеждой сказала Рода. – И если Дейдре позовет Дигби, а Малькольм приведет Филлис, получится симпатичный званый ужин.
