Затем (и это была совершеннейшая случайность) министром внутренних дел США стал Стюарт Юдалл, который очень любил путешествовать. Согласно его распоряжению, в 1968 году был принят «Акт о национальных пеших маршрутах». Закон, хотя и весьма масштабный, был плохо проработан. Согласно закону, 40 233 км новых пеших маршрутов должны были быть проложены по всей Америке. Но, увы, большинство из них так никогда и не было построено. Однако строительство маршрута «Пасифик Крест» обеспечило будущее Аппалачской тропе, фактически дав ей статус национального парка. Также, начиная с 1978 года, было выделено 170 млн долларов на покупку частных земель, чтобы создать буферную зону посреди этой глуши. Теперь почти весь путь проходил через охраняемые природные территории. Всего лишь 33 км пути, менее одного процента от общей протяженности тропы, приходилось на государственные дороги. В основном на мосты и дороги, проходящие через города.
Спустя полвека после путешествия Шаффера около четырех тысяч человек повторили его подвиг. Существует два типа походников от одного конца тропы до другого: те, кто совершает путешествие за один сезон (это зовется полным путешествием), и те, кто разбивает маршрут на части, то есть путешествует по секциям. Рекорд самого длительного путешествия по секциям составляет сорок шесть лет. Комитет по Аппалачской тропе не признает рекорды скорости, объясняя это тем, что это не в духе их предприятия, но людей это не останавливает. В восьмидесятых человек по имени Уорд Леонард, с полным рюкзаком на спине и без экипажа поддержки, прошел тропу за 60 дней и 16 часов – невероятное по своему масштабу достижение, если учесть, что на машине эту дистанцию можно проехать за пять дней. В мае 1991 года «супербегун» Дэвид Хортон и непоколебимый Скотт Грирсон отправились в путь с разницей в два дня. У Хортона была целая сеть из экипажей поддержки, ожидающих его на пересечении дорог и других стратегически важных мест, поэтому с собой у него была лишь бутылка воды. Каждый вечер машина увозила путешественника в мотель или в частный дом. Он преодолевал 61 км в день, пробегая по 10 или 11 часов. В это время Грирсон просто шел, но ему удавалось идти не менее 18 часов в день. На тридцать пятый день в Нью-Гэмпшире Хортон в конечном счете обогнал Грирсона и достиг своей цели за 52 дня и 9 часов. Грирсон же дошел до конца пути только через пару дней.
Полное путешествие совершили самые разные люди. Один мужчина прошел тропу в восьмидесятилетнем возрасте. Другой прошел этот путь на костылях. Слепой мужчина по имени Билл Ирвин прошел тропу с собакой-поводырем и в процессе упал по приблизительным подсчетам пять тысяч раз. Пожалуй, больше всего прославилась и получила внимание журналистов и писателей «бабуля» – Эмма Гейтвуд, дважды покорившая тропу, уже когда ей было прилично за шестьдесят. И это, несмотря на свою эксцентричность, плохую экипировку, некую неразумность (серьезную неразумность, если быть откровенным, но не хочу показаться недоброжелательным) и опасность для самой себя (она постоянно сбивалась с пути). Моим любимчиком, однако, является парень по имени Вудро Мерфи из Пепперелла, что находится в штате Массачусетс, который совершил полное путешествие летом 1995 года.
Он бы в любом случае стал моим любимчиком, хотя бы потому что его зовут Вудро, но он мне особо полюбился после того, как я прочитал, что он весил 158 кг и решил отправиться в путешествие, чтобы сбросить лишний вес. В первую неделю своего пути он проходил всего по пять миль в день, но не сдавался, и уже к августу, когда он достиг своего родного штата, Мерфи ускорился до дюжины миль в день. Он сбросил 24 кг – сущая ерунда, если учесть все обстоятельства, и намеревался проделать этот путь снова на следующий год.
Большая часть непрерывно путешествующих доходит до горы Катадин, затем разворачиваются и отправляются обратно в Джорджию. Они просто не могут перестать идти, что заставляет задуматься. На самом деле чем больше читаешь о полных путешествиях, тем сильнее не перестаешь удивляться. Взять, к примеру, слепого Билла Ирвина. После похода он сказал: «Мне никогда не доставляло удовольствия все, что касалось пешего путешествия. Я просто был вынужден это делать. Это не мой личный выбор». Или Дэвид Хортон, «супербегун», который установил рекорд скорости в 1991 году. Хортон, согласно его словам, был «умственно и эмоционально раздавлен», а большую часть пути в Мэне он провел безудержно плача. Зачем же ты это делал тогда, дурачина? Даже старый добрый Эрл Шаффер стал отшельником в лесной глуши Пенсильвании. Поверьте, я не хочу сформировать у читателя представление, что путешествие по Аппалачской тропе сводит вас с ума, просто для этого нужно иметь особый характер.
Хотелось ли мне забросить мою затею, если уж старушка в кедах, колобок Вудро и еще более 3900 других путешественников смогли добраться до Катадин? Если честно, то очень. Но я все равно намеревался пройти Аппалачскую тропу, просто я не собирался отшагать каждую ее часть. Представьте себе, что мы с Кацем проделали уже полмиллиона шагов. Пройти еще четыре с половиной миллиона не казалось нам столь существенным, чтобы проникнуться сутью этой идеи.
Итак, мы поехали в Ноксвилль на такси с комичного вида водителем, взяли напрокат машину в аэропорту и после полудня направились к северу от Ноксвилля через почти забытый нами мир оживленного трафика, навесных светофоров, гигантских перекрестков, огромных знаков, а также мелькающих то и дело универмагов, заправок, магазинов уцененных товаров, центров переработки отходов, парковок и всего прочего. Даже спустя день в Гатлинбурге смена обстановки просто поражала. Помнится, я как-то читал, как допотопных индейцев из бразильских джунглей, которым был неведом мир за их пределами, вывезли в Сан-Паулу или в Рио, и когда они увидели здания, автомобили, пролетающие в небе самолеты, то все одновременно намочили в штаны. Теперь я их в какой-то степени понимаю.
Контраст невероятно поразителен. Когда идешь по Аппалачскому пути, лес становится твоей вселенной, бесконечной и необъятной. Это все, с чем ты сталкиваешься каждый день. В конце концов, ничего другого ты себе и вообразить не можешь. Конечно, ты понимаешь, что где-то за горизонтом лежат могучие города, оживленные заводы, шоссе с интенсивным движением, но в этой части страны, где деревья покрывают ландшафт в обозримых пределах, балом правит лес. Такие городки, как Франклин и Хайавасси, и даже Гатлинбург, воспринимаются тобой как перевалочные пункты, удобно разбросанные по огромной вселенной леса.
Но стоит сойти с тропы, сойти полностью и уехать куда-нибудь, как мы сейчас, начинаешь понимать, как же ты невероятно заблуждался. Горы и леса здесь всего лишь фон – знакомый, привычный и близкий, но не более важный и заметный, чем облака, проплывающие над горами. Вся настоящая жизнь теперь оказалась рядом. Она так или иначе затрагивала тебя: все эти заправки, «Валмартс», «К-мартс», «Данкин Донатс», «Блокбастер видео» – бесконечный парад коммерческой убогости, предстающий перед твоим взором.
Даже Кацу было от этого не по себе. «Боже, какое уродство», – выдохнул он с удивлением, как будто ничего подобного раньше не видел. Я посмотрел, куда направлен его взгляд, и увидел огромный торговый центр с гигантской парковкой размером с прерию, после чего не смог с ним не согласиться. А затем мы одновременно намочили в штаны.
У Ашера Брауна Дюрана есть картина под названием «Родственные души», которую часто воспроизводят в книгах, когда речь идет об американском пейзаже девятнадцатого века. Эта картина, написанная в 1849 году, изображает двух мужчин, стоящих на уступе скалы в Катскильских горах на фоне невероятного затерянного уголка мира, которые выглядят так, словно они вот-вот отправятся в путешествие, хотя оба человека на картине облачены в одежду, подобающую скорее для работы в какой-нибудь конторе – в длинных плащах и при галстуках. Под ними, между беспорядочными грядами скал, прямо во мрак бездны устремляется вниз горная река. За ними открывается шикарный вид на недосягаемые голубоватые горы, проглядывающие сквозь гущу листвы. По правую и левую сторону от мужчин, пытаясь втиснуться в композицию, расположились беспорядочные ряды деревьев, которые исчезают во всепоглощающей тьме.
Не могу передать, как сильно я хочу окунуться в эту картину. Ее пейзаж столь очевидно дикий, а глушь столь очевидно труднопроходимая, что все это вызывает в вас безрассудное искушение. Несомненно, вы бы погибли здесь. Возможно, вас растерзала бы пума, или вас оглушили бы томагавком, а может, вы бы просто потерялись и блуждали, сбитые с толку, пока не встретили свою смерть. Это можно понять с первого взгляда. Но вы ничего не боитесь. И через минуту-другую уже изучаете передний план картины, пытаясь найти путь вниз по течению над крутыми скалами, и размышляете, можно ли через ту расселину, что виднеется впереди, добраться до ближайшей долины. Прощайте, друзья. Судьба зовет. Не ждите к ужину.
