– Означает ли это, что мы ничего не можем сделать?
– Вовсе нет. Именно поэтому я срочно пригласил вас и миссис Клифтон. По-моему, настало время сыграть с майором Фишером в его игру.
– Можете на меня рассчитывать.
– Я бы хотела услышать, что у вас на уме, прежде чем принять решение, – заметила Эмма.
– Разумеется. – Бьюкенен раскрыл лежавшую перед ним папку. – Вам двоим принадлежат двадцать два процента акций компании. Это делает вас безоговорочно крупнейшими акционерами, и я не предпринял бы никаких шагов без вашего на то благословления.
– Мы не сомневаемся, – вставил Рэй Комптон, – что долгосрочной целью леди Баррингтон является нанесение урона компании с помощью регулярных понижений курса наших биржевых позиций до полной нашей дискредитации.
– И вы думаете, она делает это лишь для того, чтобы отомстить мне? – спросил Джайлз.
– Поскольку у нее в совете свой человек, она знает в точности, когда ударить, – сказал Бьюкенен, уходя от вопроса Джайлза.
– Но разве, применяя подобную тактику, она не рискует потерять крупную сумму денег? – спросила Эмма.
– Вирджинии плевать на это, – ответил Джайлз. – Если ей удастся уничтожить компанию и меня вместе с ней, она будет просто счастлива… Мама поняла это задолго до смерти.
– И что еще хуже, – продолжил председатель, – мы подсчитали, что две предыдущие атаки Вирджинии на наши акции обеспечили ей прибыль более семидесяти тысяч фунтов. Вот почему нам надо торопиться, прежде чем она ударит снова.
– Что вы предлагаете? – спросила Эмма.
– Давайте предположим, – сказал Комптон, – что Фишер просто ждет еще одной порции дурных новостей, с тем чтобы повторить всю операцию снова.
– И если мы ему их подкинем… – сказал Бьюкенен.
– Но как это поможет нам? – спросила Эмма.
– А так, что на этот раз настанет наша очередь стать инсайдером-спекулянтом, – ответил Комптон.
– Когда Дрисколл выложит семь с половиной процентов леди Вирджинии на торги, мы немедленно купим их, и цена акций пойдет вверх, а не вниз.
– Но это будет стоить нам целого состояния, – сказала Эмма.
– Нет, если мы подкинем Фишеру дезинформацию, – возразил Бьюкенен. – С вашего благословения я собираюсь убедить его, что компания стоит на пороге финансового кризиса, угрожающего самому ее существованию. Я дам ему знать, что мы не будем объявлять прибыль в этом году в связи с постройкой «Бэкингема», из-за которого бюджет уже превышен на двадцать процентов, так что предложить нашим акционерам дивиденды мы не сможем.
– Вы полагаете, – сказала Эмма, – в этом случае Фишер посоветует леди Вирджинии продать ее долю с намерением полностью выкупить ее назад по более низкой цене в течение трехнедельного послеторгового периода?
– Именно так. Но если цена акций в течение зачетных трех недель вырастет, – продолжил Рэй, – леди Вирджинии расхочется выкупать свои семь с половиной процентов, и в этом случае Фишер потеряет место в совете, а мы избавимся от них обоих.
– Сколько вам потребуется, чтобы устроить это? – спросил Джайлз.
– Откровенно говоря, – ответил Бьюкенен, – будь у меня «военный бюджет» в полмиллиона фунтов, мне бы удалось держать все под контролем.
– А сроки?
– Я сообщу дурные новости по секрету на следующем совещании совета директоров и подчеркну, что акционеров придется поставить в известность на ежегодном собрании.
– И когда состоится ежегодное собрание?
– Вот здесь мне нужен ваш совет, сэр Джайлз. Известно ли вам, когда будет объявлено начало всеобщих выборов?
– По неофициальной информации, двадцать шестого мая, я ориентируюсь именно на эту дату.
– Когда мы сможем узнать ее наверняка? – спросил Бьюкенен.
– О перерыве в работе парламента обычно объявляют за месяц.
– Хорошо, тогда я назначу собрание совета на… – Он перевернул несколько страничек в своем ежедневнике. – Восемнадцатое апреля, а общее собрание акционеров – на пятое мая.
– Почему вы хотите созвать общее собрание в самый разгар избирательной кампании? – спросила Эмма.
– Потому что лишь в этот отрезок времени я могу гарантировать, что председатель избирательного округа не будет присутствовать.
– Председатель? – встрепенулся Джайлз.
– Понимаю: вы не читали сегодняшней вечерней газеты. – Рэй Комптон протянул ему выпуск «Бристоль ивнинг пост».
Джайлз прочел заголовок: «Бывший герой Тобрука становится председателем отделения Консервативной партии бристольских судоверфей. Майор Алекс Фишер…»
– Что задумал этот человек? – проговорил он.
– Он полагает, что вы проиграете выборы, и хочет стать председателем совета, когда…
– Будь это правдой, при выдвижении в кандидаты консерваторов он бы поддержал Нэвилла Симпсона, а не Грега Даннетта, потому что Симпсон показал себя куда более грозным оппонентом. Он что-то затеял.
– Чем мы можем помочь, мистер Бьюкенен? – спросила Эмма, вспомнив, что председатель в первую очередь хотел срочно встретиться с ней и Джайлзом.
– Мне необходимо ваше «добро» на покупку каждой акции, которая появится на рынке пятого мая, и разрешение продолжать скупать их в течение последующих трех недель.
– Сколько мы можем потерять?
– Боюсь, речь о сумме от двадцати до тридцати тысяч фунтов. Но по крайней мере, на этот раз мы назначили и дату сражения, и поле битвы, так что в худшем случае вы останетесь безубыточны, ну а в лучшем – заработаете шиллинг-другой.
– Если в итоге мы заменим Фишера в совете, – сказал Джайлз, – а попутно расстроим козни Вирджинии, тридцать тысяч фунтов – это еще дешево.
– Раз уж мы заговорили о замене Фишера как члена совета…
– На меня не рассчитывайте, – замотал головой Джайлз. – Даже если я и вправду потеряю пост на выборах.
– О вашей кандидатуре я и не помышлял, сэр Джайлз. Очень надеюсь, что миссис Клифтон могла бы дать согласие стать членом совета директоров.
«Сегодня в четыре часа дня премьер-министр сэр Энтони Иден посетил Букингемский дворец, где встретился с ее величеством королевой. Сэр Энтони испросил разрешения ее величества распустить парламент для начала кампании всеобщих выборов 26 мая. Ее величество милостиво согласилась исполнить его просьбу».
– Как вы и предсказывали, – сказала Вирджиния, выключая радио. – Когда собираетесь сообщить несчастному мистеру Даннетту о своих планах?
– Главное – выбрать правильный момент, – ответил Фишер. – Я думал подождать до полудня воскресенья, а потом попрошу его о встрече.
– Почему именно полудня воскресенья?
– Не хочу, чтобы в этот момент рядом со мной крутился кто-то из членов комиссии.
– Имей Макиавелли вас в своей комиссии, он бы гордился, – усмехнулась Вирджиния.
– Макиавелли не верил в комиссии.
Вирджиния рассмеялась:
– Я позвоню Бенни вечером накануне собрания акционеров. Важно, чтобы он поместил ордер на продажу в тот момент, когда Бьюкенен обратится к собранию с приветственным словом.
Вирджиния достала из портсигара сигарету, откинулась на спинку кресла и подождала, пока майор не зажжет спичку. Она сделала несколько затяжек, потом заметила:
– Все складывается так удачно именно в нужном месте в нужное время. Как по-вашему, майор, это совпадение?
– Даннетт, большое спасибо, что заглянули ко мне, да еще в воскресный день!
– Да что вы, не за что, господин председатель. Я знаю, вам будет приятно услышать о том, как хорошо идет сбор голосов. Предварительные результаты выборов дают право предположить, что мы завоюем место с преимуществом более тысячи голосов.
– Будем надеяться, что вы правы, Даннетт, во благо партии, поскольку, опасаюсь, мои новости не столь хороши. Вам лучше присесть.
Радостную улыбку на лице кандидата сменило недоумение.
– Какая-то проблема, господин председатель? – спросил он, опускаясь на стул против Фишера.
– Думаю, вы отлично знаете, что за проблема.
Даннетт начал кусать нижнюю губу, не сводя глаз с председателя.
– Когда вы выдвинули свою кандидатуру в кандидаты и представили комиссии свое резюме, – продолжил Фишер, – вы, похоже, были с нами не до конца откровенны. – Лишь на войне Фишеру приходилось видеть, чтобы человек бледнел так резко. – Вспомните-ка, вас просили указать, чем вы занимались во время войны. – Фишер взял со стола листок с резюме Даннетта и прочитал вслух: – «Вследствие травмы, полученной в матче на регбийном поле, у меня не оказалось выбора, кроме как служить в санитарных войсках».
Даннетт рухнул в кресло, как марионетка, у которой одним махом отсекли нити.
– Совсем недавно я обнаружил, что это заявление оказалось в лучшем случае, так сказать, вводящим в заблуждение, а в худшем – лживым. – (Даннетт закрыл глаза.) – Истина состоит в том, что вы были отказником и шесть месяцев отработали в тюрьме. И на санитарную службу попали уже после того, как вас выпустили.
