Ознакомительная версия.
Лидия понимала: эта штука – напоминание обо всем, чего отец хочет для нее. Как колечко на пальце, только на шее.
– Очень красиво, – прошептала Лидия, и ее сиплость Джеймс принял за прочувствованную благодарность.
– Обещай, – сказал он, – что со всеми будешь ладить. Друзей много не бывает.
А Лидия закрыла глаза и кивнула.
Назавтра она, по совету папы, в честь дня рождения надела медальон.
– После школы, – сказал Джеймс, – отвезу тебя получить права, а перед ужином поучимся.
Мама сказала:
– После ужина у нас торт. И у меня особенные подарки для новорожденной.
Значит, книги, подумала Лидия. Вечером Нэт пакует чемодан. Весь день она утешала себя: «Через шесть часов у меня будут права. Через две недели я смогу уехать».
В три часа дня отец подъехал к школе, но, подхватив рюкзак и направившись к седану, Лидия с удивлением узрела на пассажирском сиденье кого-то еще. Китаянку, совсем молоденькую, длинноволосую брюнетку.
– Наконец-то познакомились. Очень приятно, – сказала брюнетка, когда Лидия забралась на заднее сиденье. – Я Луиза, помощница твоего папы.
Джеймс притормозил, пропуская группку парней из одиннадцатого класса.
– Луизе к врачу, а мне все равно в эту сторону, и я предложил подвезти.
– Зря я согласилась, – сказала Луиза. – Могла бы вообще отменить. Ненавижу дантистов.
Проходя перед машиной, один парень ухмыльнулся в ветровое стекло и пальцами растянул глаза в щелки. Остальные заржали, и Лидия съежилась. Парни, наверное, решили, что Луиза – ее мать. Передернувшись, она глянула, смутился ли отец, но ни Джеймс, ни Луиза ничего не заметили.
– Спорим на десять баксов, что у тебя даже ни одного дупла, – сказал Джеймс.
– На пять, – ответила Луиза. – Я бедная аспирантка, а не богатый профессор.
Она игриво похлопала его по плечу, и в лице у нее читалась такая нежность, что Лидия вздрогнула. Ее мать так смотрела на отца, когда тот зачитывался допоздна, – прислонялась к его креслу и ласково гнала в постель. Рука Луизы задержалась на отцовском плече, и Лидия вытаращилась. Отец и эта девушка, точно женатая парочка, уютно болтали на переднем сиденье – картина в рамке, на фоне ветрового стекла. Она спит с моим отцом, внезапно сообразила Лидия.
Ей раньше не приходило в голову, что у отца могут быть желания. Как и все подростки, она – вопреки собственному существованию – воображала родителей неизбывно целомудренными. Но отец с Луизой так касались друг друга, трепались так легкомысленно, что невинность Лидии была потрясена. Слабая искра, что проскакивала между ними, ослепляла ее – даже щеки вспыхнули. Они любовники. Ей-богу. Луизина рука лежала на отцовском плече, а отец не шевельнулся, будто эта ласка ему привычна. Вообще-то Джеймс и не заметил. Мэрилин часто клала руку ему на плечо, ощущение слишком знакомое, и ничего особенного Джеймс в нем не распознал. Не повернул головы, глядел на дорогу, и других доказательств Лидии уже не требовалось.
– Говорят, у тебя сегодня день рождения, – сказала Луиза, опять к ней разворачиваясь. – Шестнадцать. Наверняка будет замечательный год. – Лидия не откликнулась, и Луиза предприняла новую попытку: – Понравился медальон? Я помогала выбрать. Твой папа спрашивал, что тебе может понравиться.
Лидия продела два пальца под цепочку, борясь с соблазном содрать ее с шеи.
– А вам откуда знать, что мне нравится? Вы со мной даже не знакомы.
Луиза заморгала.
– У меня были кое-какие соображения. Я столько о тебе слышала от твоего папы.
Лидия взглянула на нее в упор.
– Надо же, – сказала она. – А папа о вас никогда не говорил.
– Ну перестань, Лидди, – вмешался Джеймс. – Я рассказывал про Луизу, ты же помнишь. Что она очень умная. Что студентам спуску не дает. – Он улыбнулся Луизе, и у Лидии пеленой заволокло глаза.
– Пап, а ты куда ездил, когда получил права? – внезапно спросила она.
Джеймс удивленно покосился на нее в зеркальце заднего вида.
– В школу, на тренировки и на соревнования в бассейн, – сказал он. – По делам иногда.
– А на свидания не ездил?
– Нет, – ответил Джеймс. Голос у него дал петуха, как у юнца. – На свидания не ездил.
Лидия чувствовала себя маленькой, и острой, и твердой, как канцелярская кнопка.
– Потому что у тебя не было свиданий. Да? – Пауза. – Почему? С тобой никто не хотел встречаться?
На сей раз Джеймс не отвел глаз от дороги; руки на руле закаменели, локти сдвинулись.
– Да ладно тебе, – сказала Луиза. – Вот уж не поверю.
Ее рука снова легла Джеймсу на локоть и лежала, пока они не доехали до дантиста, пока Джеймс не затормозил и не сказал, к ярости Лидии:
– До завтра.
Лидия глазами сверлила ему затылок, но Джеймс не догадался, что дела нехороши. В транспортном отделе поцеловал дочь в щеку и сел.
– У тебя все получится, – сказал он. – Я тебя тут подожду.
Воображая, как она обрадуется правам, про эпизод в машине он уже позабыл. А Лидия, взбаламученная якобы раскрытой тайной, ушла, ни слова не сказав.
В аудитории какая-то женщина дала ей экзаменационный бланк, карандаш и велела сесть за любую пустую парту. Лидия направилась в дальний угол, перешагивая рюкзаки, сумочки и ноги парней в предпоследнем ряду. Все, что говорил ей отец, теперь отдавалось новым эхом: «Друзей много не бывает». Она представила, как мама сидит дома, стирает белье, заполняет кроссворд, а отец тем временем… От ярости Лидия кипела – от ярости на отца, от ярости на мать, которая это допустила. От ярости на всех подряд.
Тут она заметила, что в аудитории стоит мертвая тишина. Все склонились над бланками. Лидия глянула на часы, но те не сообщили ничего путного. Когда начался экзамен? Когда закончится? Часы знали только время: три сорок одна. Секундная стрелка протикала с одиннадцати на двенадцать, длинная железная игла минутной перепрыгнула на одно деление. Три сорок две. Лидия раскрыла бланк. «Какого цвета знак “стоп”?» Она кружком обвела «Б: красного». «Что делать, если видишь или слышишь, что приближается транспортное средство службы спасателей?» Лидия заторопилась, карандаш сорвался, зазубренным когтем вылез за границу поля. Впереди встала девочка с косичками, и женщина у доски поманила ее в соседнюю аудиторию. Затем то же случилось с девочкиным соседом. Лидия снова посмотрела на бланк. Двадцать вопросов. Осталось восемнадцать.
«Если автомобиль заносит, вы должны…» Все варианты походили на правду. Ладно, это потом. «Когда на улицах и шоссе особенно скользко?» «Какую дистанцию между вашим автомобилем и впередиидущим вы должны соблюдать при благоприятных дорожных условиях?» Усатый мужик справа закрыл бланк и отложил карандаш. «В», наугад ответила Лидия. «А». «Г». На следующей странице обнаружился список фраз, которые она не могла закончить. «Двигаясь позади большого грузового автомобиля по шоссе, вы должны… Для безопасного преодоления поворота вы должны… Выезжая задним ходом, вы должны…» Она перечитывала вопросы и застревала на последних словах, точно игла на заезженной пластинке: вы должны, вы должны, вы должны. Кто-то мягко коснулся ее плеча, и женщина, раздававшая бланки, сказала:
– Прости, деточка, время вышло.
Лидия так и сидела, сгорбившись над столом, будто слова эти не станут правдивы, пока она не взглянет женщине в лицо. На листе сгустилось темное пятно, и Лидия не сразу сообразила, что это слеза, что это она плачет. Она смахнула слезу с бумаги, отерла щеку. Все уже ушли.
– Ничего страшного, – сказала женщина. – Нужно только четырнадцать правильных ответов.
Но Лидия-то знала, что нарисовала всего пять кружков.
В соседней аудитории, где какой-то дядька скармливал бланки считывающей машине, Лидия уколола палец карандашом.
– Восемнадцать правильно, – сказал дядька девушке перед Лидией. – Отнесите это на стойку – вас сфотографируют и выдадут права. Поздравляю.
Довольная девушка слегка подпрыгнула в дверях; Лидии хотелось ей врезать. Наступила пауза – дядька читал бланк Лидии, а Лидия рассматривала засохшую грязь у него на сапоге.
– Ну, – сказал дядька, – не переживайте. Многие в первый раз заваливают.
Он положил лист ответами вверх, и Лидия снова увидела пять темных кругов, похожих на родинки, посреди голого листа. Результатов она ждать не стала. Машина всосала бланк, а Лидия мимо дядьки пошла в вестибюль.
У стойки выстроилась длинная очередь за фотографиями. Усатый пересчитывал купюры в бумажнике, прыгучая девушка ковыряла лак на ногте, девочка с косичками и ее сосед уже ушли. На скамейке ждал Джеймс.
– Ну, – сказал он, глянув на пустые руки Лидии, – и где?
– Я не сдала, – ответила она.
Две женщины, сидевшие рядом с Джеймсом, посмотрели на нее и поспешно отвели глаза. Отец моргнул – раз, другой, будто не расслышал как следует.
– Ничего страшного, милая, – сказал он. – В выходные можно еще раз попробовать.
Ознакомительная версия.
