Было приятно снова вернуться в поселение, слушать милую болтовню персонала в столовой. Человек-грибок был все еще здесь, но он уже решился на ампутацию. Генри напился и выкрасил собаку йодом. В лагере происходили презабавные вещи, но беззаботность была чисто внешней – мы все были напряжены и нервничали. У трети детей индекс опустился ниже восьмидесяти пяти процентов. С тех пор как мы уехали, лагерь принял триста беженцев; количество смертей росло с каждым днем.
– Если вы не против, я пойду, – сказала я. – Мне нужно выспаться.
Когда я подошла к выходу, О’Рурк схватил меня за руку – он сидел ближе всех к двери.
– Ты в порядке? – прошептал он.
– Да… просто устала. Увидимся завтра.
Я подумала, заметили ли другие, что между нами происходит что-то странное.
Следующий день начался скверно. Я проспала – когда встала, было уже восемь часов. Выйдя из душа, завернутая в полотенце, с мокрыми волосами, я увидела через дорогу прямо перед собой гигантскую лошадиную голову Гюнтера Бранда. На него напал человек-грибок, который изображал бензопилу, якобы перерезающую ему ногу, – он дергал головой и кричал. Очевидно, ему показалось, что Гюнтер лучше всех справится с ампутацией. Псих – наш раскрашенный пес, жертва эксперимента Генри – лаял и носился вокруг них кругами. Что здесь делает Гюнтер? И где все?
Я бросилась в хижину. Если приехал Гюнтер, значит, у нас появился шанс. Я оделась ровно за две секунды и вышла на улицу с ослепительной улыбкой.
– Гюнтер, рада вас видеть. Псих, сидеть! – властно приказала я, но была не уверена, что Псих меня послушается. – Уф, я решила освежиться. Совсем замоталась сегодня утром. Хотите выпить? Проходите! – Я жестом пригласила его в столовую, загораживая своим телом от человека-грибка. Тот ткнул меня ногой и сделал вид, что рубит ее топориком. – Заткнись и уходи, – прошипела я, отчаянно жестикулируя. – Уходи. Уходи.
Псих бежал за Гюнтером всю дорогу до столовой, рыча и хватая его за ноги. Гюнтер вцепился в свой портфель и пританцовывал, пытаясь увернуться.
– Почему собака такого цвета?
– Ха-ха, – весело засмеялась я. – Так. Что вам принести? Чего-нибудь холодненького? Чашку чаю?
Наш повар Камаль испарился. Чайник исчез.
– Чашку чаю, пожалуйста.
– Странно, что-то я не могу найти чайник. Может, выпьете колы, а я пока поищу?
Я открыла холодильник. На меня упали две пачки сыра «бри». Заглянув в наш холодильник, можно было подумать, будто богатая мать двенадцати детей, страдающая алкоголизмом, только что вернулась из гипермаркета. Полки были до отказа забиты бутылками «Пулли-Фуи», малиновой водкой, коробками шоколада «Линдт», банками паштета и четвертинками «Стильтона». Я быстро запихнула «бри» обратно, обернулась и увидела, что Гюнтер уставился на меня. К воротам подъехал автомобиль – судя по звукам, это был джип ООН, который одолжил нам Андре. Гюнтер не должен узнать об этом, и уж тем более о том, что «Тойота» взлетела на воздух. Может, он и не придаст особого значения нашей поездке в Кефти, но только если не пронюхает о взрывах. Это уже дипломатический инцидент.
– Черт! – Гюнтер в ярости опустил глаза и затряс ногой. Похоже, Псих решил заняться сексом с его сапогом.
– Псих! Хватит! – Я схватила пса за шкирку, чтобы привести его в чувство. – Пойдемте в другую комнату, – предложила я. – Вы просто ему понравились. Сейчас я его прогоню.
Я вышвырнула Психа на улицу, а сама выбежала на дорогу – притормозить пикап. Но это была всего лишь одна из наших «Тойот». За рулем сидела Шарон.
– Здесь Гюнтер из УВК ООН, – прошипела я. – Ты можешь спуститься и попросить их спрятать пикап ООН?
– Хорошо, – бодро ответила она. – Мне только нужно заехать в магазин, но я передам.
Я вернулась в столовую. Гюнтер раздраженно ходил взад-вперед. Я чуть-чуть приоткрыла холодильник и выудила две банки колы.
– Извините, что никто не вышел вас встретить.
– Это был очень необычный прием.
– Андре не с вами?
Вот черт! В пепельнице на столе лежал недокуренный косяк и распотрошенная пачка папирос.
– Нет, он уехал в порт.
Я накрыла пепельницу рукой. Интересно, он заметил? Вроде нет.
– Да? Что он там делает? Не хотите сесть? Я только поищу чайник!
Атрибуты наркопритона отправились в помойку. Поиски чайника не увенчались успехом. Я зачем-то взяла грейпфрут и протянула его Гюнтеру, который уселся на стул. Он странно на меня посмотрел. Разговор не клеился. Похоже, Гюнтер проводил спешный рейд по лагерям с целью поднятия морального духа персонала. Я начала рассказывать ему о наших проблемах. Снова раздался шум колес. Я взмолилась – только бы это был О’Рурк! Или хотя бы не Бетти.
– Вот видите, – говорила я Гюнтеру, – мы продержимся всего три недели.
Хлопнула дверь. Женский голос. Мужской голос. Голос О’Рурка. Хорошо. Вот только в женском голосе слышались истеричные нотки. Голоса становились все слышнее – они направлялись в столовую. Если Шарон не застала их, задержавшись в магазине, они понятия не имели, что я все еще здесь.
– Ты спишь с Рози. Я знаю, не отрицай.
Это была Линда. Они стояли у столовой. Я в ужасе взглянула на Гюнтера. Он уставился на меня.
До меня донесся голос О’Рурка – спокойный, рассудительный. Но я никак не могла разобрать, что же он говорит.
– Только потому, что… в Кефти с Рози… сплю с Рози.
– Не понимаю, как ты можешь такое говорить. Как ты смеешь! – кричала Линда.
– Но… какое… к тебе?
Я все еще не могла понять, что он говорит.
– Прямое.
Они уже почти вошли в столовую. Я приросла к полу.
– Но ты – не моя девушка. Между нами ничего нет. Я никогда не говорил, что еду к тебе. Ничего не обещал. Это было бы неправильно.
Мысли бесновались в голове. Они зашли на кухню.
– Ты спал с ней, да? Признайся. Ты спал с ней.
– Линда, перестань.
– Я спинным мозгом чувствую, что ты трахал нашу администраторшу всю вашу разведывательную поездку в Кефти, и, учитывая наши отношения в прошлом и то, что мне придется работать с вами обоими, думаю, я имею право знать правду.
– Нет, не имеешь. – Они уже входили в комнату, где сидели мы.
– Ты трахнул Рози. Не отрицай. Когда это произошло? Где?
– Хорошо. Ты сама этого хотела. Да, я трахнул Рози. Два дня назад. В пустыне. На куске брезента, – сказал он, и тут они появились в дверях. Мы с Гюнтером уставились на них с широко раскрытыми ртами.
О’Рурк попытался сделать вид, будто ничего не было. У него почти получилось.
– А, у нас гости. Привет! Рад познакомиться. Меня зовут Роберт О’Рурк, я должен занять место главного врача в Сафиле. Это Линда Брайант, медсестра и диетолог.
– О’Рурк, Линда. Это Гюнтер Бранд, – я отчаянно вступила в игру, – комиссар ООН по делам беженцев в Намбуле. – О’Рурк в ужасе взглянул на меня. – Гюнтер, это Роберт О’Рурк, наш новый доктор, прямиком из Соединенных Штатов. Линда Брайант. Она работает у нас уже два года. Вы не видели чайник?
Я попыталась вызвать Линду или О’Рурка на кухню и тайком попросить их избавиться от пикапа, но у Линды был такой вид, будто она в любую секунду разрыдается. К тому же от испытанного шока она не могла сдвинуться с места. А О’Рурк с упорством маньяка пытался отвлечь Гюнтера – никогда не слышала, чтобы он так много разговаривал. В руке он держал ключи, беззаботно поигрывая ими. Я принесла напитки. Гюнтер с ума сойдет. Я пошла на кухню. Значит, между ними ничего нет? Вернулась в комнату. Вдруг подъехала еще одна машина. И прежде чем я успела вымолвить хоть слово, в столовую ворвался Генри и заорал:
– Привет! Я тут пригнал ооновский пикап, как заказывали. Это вы из ООН? Спасибо, что одолжили нам пикап. Молодец. Большое спасибо.
О’Рурк взял инициативу на себя и рассказал Гюнтеру правду о происшествии в Кефти. Как ни странно, он не рассердился, скорее был озадачен. Он слушал нас, с озабоченным видом разглядывал фотографии и таблицы и задавал много вопросов. Он придерживался мнения, что нашествие саранчи затронуло лишь некоторые районы, и стал спорить с нами по поводу количества беженцев, направляющихся в Сафилу. Но сам факт, что он был здесь и разговаривал с нами, означал, что он признает проблему.
Гюнтер захотел осмотреть лагерь, и там, слава богу, все было в порядке. В спасательном центре матери сидели рядами и кормили малышей с ложечки из оранжевых пластиковых стаканчиков. Мы стояли за котлами. И тут позади нас кто-то отчетливо произнес:
– Ты спишь с Рози?
Это была Сиан. Очевидно, она стояла по ту сторону тростниковой стены.
– Признавайся!
Я была в шоке. Какой дьявол в них сегодня вселился?
– Разумеется, нет, ты что, ненормальная? – раздался голос Генри. – Она для меня слишком старая.
– Но ты все время с ней.
– Сиан, идиотка, я же ее ассистент.
– Почему мне нельзя переехать в твою хижину?
– Там нет места, лапочка.
– Это потому что у тебя роман с Рози, да?
