– Е-мое, а это что такое? – спросил я, указывая на кирпичи из белого шоколада размером с мой кулак. Они образовали небоскреб, который был высокохудожественно полит карамелью на верхушке.
– А, это кое-что новое, я экспериментирую. Растопила чашку белого шоколада, добавила толченых кренделей с чипсами, а когда шоколад с начинкой затвердел, я построила из него башню, а сверху полила карамелью. Может, я с размером малость переборщила. Пока эти кирпичики называются «капельками».
Святая Дева на небесах! Мне захотелось попросить эту женщину родить мне еще двоих детей.
Оп, погоди…
Раздался стук во входную дверь, и Клэр попросила меня пойти встретить гостей, пока она поставит приборы на стол.
Прибыли Дженни и Дрю. Прошмыгнув мимо меня, Дженни по давно протоптанной тропе отправилась на кухню поболтать с Клэр. Глядя на Дрю, стянувшего куртку, мне оставалось только качать головой.
– Ну, старик, ты это всерьез? – спросил я, кивая на его футболку, на которой был изображен маленький сорванец, палящий из пистолета над своей головой, и написано: «Не бейте детей. Нет, кроме шуток. У них теперь есть оружие».
– А что? В наше время дети – дьяволята. Эта футболка – социальная реклама для тебя, чел. Когда-нибудь ты мне спасибо скажешь. Ну, а где маленький разбойник? Может, ему подгузник надо сменить или еще что? Может, я ему свою машину покажу или конфетками угощу? – приговаривал Дрю, озираясь вокруг и потирая руки.
– Дрю, ему четыре года. Ему не нужны подгузники. И лучше бы тебе не испытывать мое терпение. Похищение детей – это не шутки.
– Да ладно тебе. Я же по-доброму. Веди меня к своему дьявольскому семени, – сказал Дрю.
Мы пошли мимо кухни, и я сунул голову за дверь, спрашивая у Клэр разрешения пройти в комнату Гэвина. Она объяснила, как туда попасть, и мы, проследовав по коридору, нашли мальчишку сидящим на полу посреди своей комнаты и выдавливающим содержимое тюбика зубной пасты прямо на ковер.
– Тпру-у, большой озорник. Ты что ж это делаешь? – заговорил я, быстро подойдя к нему и взяв из руки уже пустой тюбик.
Гэвин попросту пожал плечами:
– Не знаю.
Черт. Мне-то что делать? Клэр сюда привести? Но мне вовсе не хочется, чтоб малыш считал меня предателем. Да и ябедничать – это как-то не по-взрослому, а я уже вполне взрослый. Не могу же я позволить ему помыкать мной, как ему нравится! Надо дать понять малому, кто здесь босс. И прямо сейчас – это не Тони Ганза[65].
– Я почему-то уверен, что мама игр с зубной пастой не одобряет. Как считаешь? – спросил я.
– Тупой вопрос, Картер, – совершенно серьезно произнес Дрю. – Конечно же, ему не дозволялось давить пасту на пол.
Я хмуро взглянул на Дрона через плечо: помолчал бы.
– Это мне известно, – процедил я сквозь стиснутые зубы. – Просто пытаюсь добиться от него, чтоб он признал, что поступил дурно.
– Тоже мне, доктор Фил! Я вполне уверен, малец понимает, что поступил плохо, иначе он этого и не сделал бы. Дети тупы. Они все время делают то, что им не полагается. Быть взрослым – такой отстой! Я теперь ни за что не успокоюсь, пока не выдавлю зубную пасту себе на пол.
Похоже, дело приходилось иметь с двумя детьми.
– На кой тебе… знаешь, что? А, неважно, – произнес я и, обернувшись, обратился к Гэвину. – Твоя мама совсем не обрадуется той грязи, что ты тут развез. Давай-ка, покажи мне, где у вас тряпки-полотенца, и мы все тут отчистим, пока она не увидела.
Вот так. Он не станет меня ненавидеть, что я настучал на него, а мне все-таки удалось дать ему понять, что поступил он плохо. Я – потрясный родитель.
Гэвин с явной охотой взялся за чистку, поскольку это означало, что Клэр мы про то, что натворили, не расскажем. На секундочку я засомневался, не удушит ли она меня во сне за то, что я вступил в сговор с сынишкой. Если про все узнает, то жди беды. Но если рассказать ей, то у нас с Гэвином не будет тайны. Ох, и врежет он мне, а может, на этот раз и до глотки доберется. Не очень понятно, кого мне стоит бояться больше: своего сына или его маму?
Минут двадцать спустя, когда ковер уже блестел чистотой, как новенький, мы с Дрю, изображая индейцев, сидели посреди комнаты Гэвина и молили все известные нам высшие силы сделать так, чтобы именно в эту минуту девчонки не вошли в комнату.
Гэвин обожал наряжаться! С быстротой фотомодели на показе высокой моды он менял свои наряды: ковбойский костюм, шляпа волшебника и т. п. Мы с Дроном пытались уговорить его на что-то мужское, вроде сыщик-ищи-вора, только безо всякой беготни с ножницами или поджигания пакета с котяхами под соседской дверью. К сожалению, никакие доводы на четырехлетку не действуют, как ни старайся. В данный момент мы с Дрю оба были обряжены в младенцев: пустышки во рту, чучела животных в руках – все в полном наборе. Гэвин напялил на нас огромные шляпы Клэр, поля сползали нам на лица. На Дрю – розовую, на меня – белую. Зато я наотрез отказался надевать его старый неиспользованный памперс, который Гэвин отыскал у себя в ящике, где тот пролежал еще с тех пор, когда малый на горшок не ходил.
– Слышь, дядя Дрю, хочу тебе секлет рррассказать, – сказал Гэвин.
Дрю вытащил пустышку изо рта:
– Рассказывай.
Гэвин склонился к его уху и зашептал так громко, чтоб я его слышал:
– Ты плотух. Пахнес как мясо и сыл.
Мальчик отпрянул от Дрюшкиного уха, а Дрю вытаращил на него глаза:
– Чел, твой секрет – это отстой, – сказал он.
– ТЫ САМ ОТСТОЙ! – завопил Гэвин.
– Ребята, ужин готов, так что давайте-ка…
Фраза оборвалась, когда Клэр зашла в комнату и увидела нас. Она встала как вкопанная, отчего Дженни, шедшая следом, ткнулась ей в спину. Клэр прикрыла рот рукой, скрывая смешки. Дженни же и не подумала скрывать, какое удовольствие доставляет ей открывшаяся картина. Она сложилась пополам от смеха во весь голос, трясла головой и указывала на нас пальцем.
– Ой, боже мой, кто-нибудь, держите их, я сбегаю за камерой, – едва выговорила она, не прекращая хохотать.
– Хочешь моего позора? Я за себя не отвечаю, – пригрозил Дрю.
Оба мы сорвали с себя барахло малюток, пока девчонки хохотали и, высоко подняв руки, приветственно хлопали Гэвина ладонь в ладонь. Мы с Дрю встали на ноги, а Дженни подхватила Гэвина на руки, принялась уверять его, какой он потрясный, и ворковать над ним. Мальчишка глотал каждое ее слово и, клянусь, насмехался над нами, склоняя головку на грудь Дженни, выставленную на показ с помощью глубокого выреза и подпирающего бюстгальтера.
– Боже ж мой, – шептал Дрю, – я уже ревную к этому пацану. Хотел бы я, чтоб меня баюкали на этих холмиках, как младенца.
– Ты сам-то слышишь, что сейчас говоришь? – спросил я, когда мы все переходили из детской в столовую, где нас приветствовали Лиз и Джим, уже сидевшие за столом.
* * *
После невероятно вкусного ужина, во время которого детишки почти совсем не цапались (Дрю с Гэвином удивительно хорошо совпали по умственному развитию), Клэр стала приносить поднос за подносом всех своих сладостей.
Теперь я ни о чем другом и подумать не мог, кроме как о сладостях на подносе, ее восхитительных вкусняшках на серебряном блюде. С удовольствием съел бы из рук или прямо с подноса.
– Картер, хочешь сладкого?
– Черт, да.
– У-уууу, мам, Калтел г-а-д-к-о-е слово сказал! – тут же наябедничал Гэвин.
Оп-па.
– Кто научил тебя по буквам выговаривать? – ехидно поинтересовался Дрю.
– Чел, мне узе четыррре года, – хмыкнул в ответ Гэвин.
Извинившись, я отправился в туалет. Я справлял нужду и старался не думать о Клэр, лежавшей голой на подносе, когда неожиданно открылась дверь и вошел Гэвин.
– А-а, привет, Гэвин, – нервно выговорил я, стараясь прикрыться от него телом, не прерывая сам процесс. – Э-э, я тут типа писаю, братец Кролик. Ты не мог бы закрыть дверь?
То, что я попросил, он сделал, но только из помещения все равно не вышел. Теперь он стоял в небольшом замкнутом пространстве вместе со мной, старавшимся справить нужду побыстрее. И теперь он пялился на мой член. Лады, тут ничего стыдного не было.
– Э-э, Гэвин, ты не мог бы смотреть на что-то еще? Эй, слышь, посмотри на уточку в тазике. Очень здорово плавает.
Все равно пялится. Есть ли в этом что-то, что меня касается?
– Ого, Калтел, а у тебя БОЛЬСУЩИЙ писун.
И вдруг присутствие Гэвина рядом со мной в туалете представилось не таким уж гадким. Жаль только, он не был со мной в туалете, когда я учился в восьмом классе, не то он поделился бы своим маленьким открытием, и слух дошел бы до Пенни Франклз, и не пришлось бы мне тогда на выпускном танцевать в гордом одиночестве.
Завершив процесс, я залихватски вжикнул молнией на брюках и спустил воду, все это время стараясь не очень-то задаваться. Ну-да, у меня большущий член. Даже не сомневайтесь. Мне чуть ли не тачка нужна, чтоб возить его повсюду. А поскольку глаголет про то младенец, стало быть, это истина.
