Ознакомительная версия.
Марат обнял меня и отвел на кухню. Достал таблетки, налил в стакан воды. «Выпей, должно полегчать». «Слушай, что я должна делать? Метать икру? Я правильно поняла? Это он после общения с аквариумными рыбками так стал говорить?» «Нет. Это означает, что поскольку в доме есть женщина и это ты, мы не будем накрывать на стол. Ибо все это дело женских рук. Ты должна нарезать хлеб, делать бутерброды, фаршировать яйца, готовить салаты, выкладывать колбаску и сырок – на одно блюдо, волнистыми рядами. И делать это очень быстро, потому что мы хотим выпить, но не будем этого делать без закуски, потому что мы не алканавты». «Что?» «Не умеешь?» – невинно спросил Марат, лукаво улыбаясь. «Я могу только заказать что-нибудь в Интернете, ну, или сходить в супермаркет». «Вот поэтому ваши мужчины охотятся за нашими бабами». Я фыркнула. «Ты не фыркай, а послушай меня». Я снова фыркнула. Именно в это время в кухню пожаловал Иван. Он принес две бутылки водки, которые осторожно, как биоматериал, уложил в морозилку. А еще две банки икры. «Масло есть?» Я призналась, что не знаю. Иван проверил. «Есть. Так бери, нарезай батон, намазывай маслом и выкладывай по пол чайной ложечки икорки. Пойду, покурю». И он исчез на балконе.
Марат отправился открывать дверь, а я зашла в другую комнату. Там стояли две бандуры. Вспомнила, что малышка Марата и его жена – бандуристки. Одна из бандур была словно чем-то исколота. «Ты бросила на произвол судьбы две банки икры?» «Марат, что это такое?» – указала я на исколотую бандуру. «Это Даринка. Когда она поняла, что ей постоянно будут делать уколы, она стала колоть бандуру. Чтобы она от нее не заразилась. И чтобы не так страшно было». «А это доска визуализации?» – Я указала кивком головы на круглый плакат, висевший на стене. На нем были изображены Пеле, Хэлли Берри, Шэрон Стоун и еще двое мужчин. Один из них напоминал мне Хемингуэя, другого я не смогла узнать. Текст был на украинском, я ничего не понимала. «Это герои Дарины. Сезанн, Пеле, Хемингуэй, Стоун и Берри. Все они диабетики. Берри даже сама родила. Для Дарины это очень важно, понимаешь?» Я прекрасно понимала.
Появился Сергей, больше похожий на унылую старую овцу в очках, чем на Джона Леннона, и начал, по меткому выражению Марата, кобелить. Хватал меня за бедро и пытался привлечь к себе. Без слов. Собственно, он готовил меня, тем самым спасая меня от того, чтобы готовила я. Сергей не выпускал меня из комнаты. На кухне же колдовал Влад, наверное, пользовался советами одной из своих брошюр. Ему помогали Аркадий и Марат. Аркадий – высокий и уверенный в себе, с такими глазами и подбородком, которые могли бы быть у скал.
Сергей потащил меня в гостиную. Так, началось. За столом сидел Иван. Рядом с ним лежал пакетик мезима. На тарелку он сразу наложил гору яств. «У Ивана – язва и панкреатит, поэтому он не садится за стол без мезима». «Может, лучше отказаться от жирного и жареного?» «Ха, – ответил Марат. – У нас страна как будто создана для продажи панкреатинов: ненасытные желудки, нездоровая пища и тяга к бесконечному и щедрому застолью».
А потом были водка, вино и разговоры. Сначала была водка, потом кто-то вспомнил о шампанском, Марат сказал, что в другой раз, но Сергей помчался за шампанским на кухню. Я думала, что после водки и шампанского мне будет плохо. Но выпитое пока никак на мне не отразилось. Поэтому я продолжила вместе со всеми.
Говорили о футболе, правительстве, газе, коварных русских, о том, как Меркель складывает руки на животе, а это значит, что она напористая, агрессивная и всегда беременна какой-либо идеей, выбирает, то ли броситься и укусить, то ли затаиться и переждать; «а еще прячет талию, которая давно расплылась», о Штази, КГБ, Путине; говорили о поляках, которые устали поддерживать украинцев (тут я пошутила, что так, наверное, чувствует себя назначенный адвокат, когда понимает, что больших денег он не получает, но выкладываться нужно, поскольку речь идет о его профессиональной чести, профессиональном долге). А также о том, что евреи нас используют и мы еще пожалеем, что на это повелись. Как и по поводу турок, которые наглеют с каждым день, а мы этого не замечаем. О том, что украинские женщины – корыстные и красивые шлюхи, а мы, немки, в большинстве своем выглядим как легкоатлетки, нужно провериться на гормоны. «Вот какой у тебя рост?» – спросил коренастый Валерка. «Я меньше тебя», – спокойно ответила я. Сергей незаметно наклюкался так, что начал целовать мой гипс. Аркадий скептично помалкивал.
Мы с Маратом вышли подышать на балкон-трек. Ночь была спокойной. «На небе штиль, – улыбнулся Марат. – Люблю ночной город. – Он перевесился через перила. – Смотри, сколько припарковано машин, ничего не замечаешь?» «Замечаю. На газонах стоят, на тротуаре, один на детскую площадку влез». «Ты права. Но я сейчас не об этом. Обрати внимание на то, как мигает сигнализация. Современные светлячки больших городов – сигнализации припаркованных автомобилей, они перекликаются, живут своей жизнью, мигают в темноте и посылают любовные сигналы друг другу. А мы ничего не понимаем».
«И слава Богу. Мы много знаем о машинах, по крайней мере, гораздо больше, чем о светлячках», – раздался чей-то голос. На балкон вышел Аркадий. «Вы не романтик», – сказала я. «Можно на «ты». Я романтик, но прагматичный. Метис. Дитя современного мира». Когда он улыбался – преображался. Это странно, но я подумала, что могла бы в него влюбиться. Так же сильно, как в Дерека. Трогательно-опасный. Это при том, что на подсознательном уровне он меня раздражал, я считала, что он использует Марата.
На какое-то мгновение я представила себя чайкой, которой он дал обезболивающую таблетку, чтобы та полетела, насколько хватит таблеточной анестезии, потом упала и разбилась. Но уже не на глазах его впечатлительного друга. Когда не видишь – этого как будто и не происходит. Аркадий наклонился ко мне. «Я не верю в сестринство». Тихо, почти по слогам, сказал он. И ушел.
«Что он тебе сказал?» «Я не уверена, что поняла. Слушай, а он женат?» Марат подумал перед тем, как ответить. «Он вдовец. Его дочери Анне шестнадцать, она учится в Женеве. Он не хотел, чтобы она росла с мачехой, поэтому у него постоянные отношения. Но не с одной женщиной, а с проститутками». «Он не верит в сестринство, но верит в проституток. Потому что легче поверить в чек – “к оплате”». «Он тебя обидел? Не обращай внимания, он заботится обо мне. Даже не обо мне, а о моей семье. Чтобы не распалась, чтобы никто ничего не разрушил». «Я похожа на женщину, которая может разрушить крепкую семью?» «Ты не похожа на проститутку. Этого ему достаточно, чтобы не доверять тебе. Давай сменим тему?» «Давай!»
«Ты когда-нибудь предполагала, что Германия объединится?» «Мне трудно было осознавать, что существует две Германии, если честно. Поэтому я воспринимала ту Германию – просто как отдаленную часть моей Германии. Или как часть Чехословакии. Впрочем, сейчас происходит то же самое. А ты думал, что Союз распадется, что твоя страна обретет независимость?»
«Не думал. Тогда я читал не те книжки. Но со временем начал думать, но Союз успел распасться до того, как эта мысль у меня созрела. А потом все закрутилось, как в калейдоскопе. Однажды ты встал, посмотрел в окно и увидел, что кто-то крутнул его, пока ты спал. И теперь перед тобой другая картинка. А потом еще раз. И еще». «А у меня такое впечатление, что этот кто-то эту картинку не докрутил, остановился на полпути, одна Германия наложилась на другую, но новой картинки не получилось. Что-то настоящее, а что-то поддельное». «Вы в силах ее докрутить».
Когда мы вернулись к гостям, Иван все еще продолжал жевать, Сергей уже спал. Аркадий вызвал офисного водителя, а Влад – такси. Слава смотрел телевизор с выключенным звуком и пил. Валера что-то рассказывал Ивану, который больше внимания оказывал красной рыбе, чем словам друга. Была уже половина первого. Я сказала, что мне нужно собирать чемодан, но Валера возразил, что мне его уже собрали. Потом он предложил выпить за дружбу народов. И мы выпили. Потом за женщин. Потом спросил, придираются ли наши таможенники к ввозу продуктов из Украины. «Может, они, как канадцы, думают, что мы упаковываем микробы в банки с икрой?» Я ответила, что не знаю, но у меня будет возможность проверить. Валера сказал, что несколько банок икры мне положили между брючками и синей кофточкой.
Потом мы еще за что-то пили, а может, и просто так, потому что Валера сказал, мол, последнее дело к чему-то привязываться. Пора было подхватываться и ехать в аэропорт. Марат вызвал такси, взглянул на меня. «Мда. Хрестоматийное возвращение немки из Украины домой. Пьяная, обкуренная и переломанная». Мы рассмеялись. «Тебе надо бы повстречать Кличко, чтобы сфотографироваться с ним и рассказывать, что это он тебя искалечил, потому что могу себе представить реакцию твоих на историю с ножницами. Или скажи, что тебя пытались изнасиловать менты». «Не неси чушь». У регистрационной стойки я встретила восточника Адама, рядом с ним стояла девушка с такими невероятными ногами, что мне захотелось искренне за него порадоваться, но он сделал вид, что мы не знакомы, и только когда она наклонилась, чтобы заполнить какие-то бумажки, он подмигнул мне.
Ознакомительная версия.
