Марли сейчас смотрела глазами Тэлли Ишем, а те не могли оторваться от полыхающих синей энергией глаз Вирека.
– Ален был убит агентами, нанятыми «Маас-Биолабс», – продолжал он, – и это «Маас» снабдил его координатами того места, куда вы в настоящее время направляетесь. «Маас» предоставил ему также и показанную вам голограмму. Мои отношения с «Маасом» довольно сложные, чтобы не сказать больше. Два года назад моя дочерняя компания сделала попытку перекупить «маасовский» контрольный пакет. Сумма, которая должна была быть задействована в этой операции, оказала бы воздействие на всю мировую экономику. Они отказались. Пако удалось установить причину смерти Алена: он умер, поскольку они узнали, что он пытается продать предоставленную ими информацию – продать третьей стороне… – Вирек нахмурился. – Крайняя неосторожность, притом что он был совершенно неосведомлен относительно природы продукта, который предлагал…
Как это похоже на Алена, подумала она, и ее захлестнула жалость. Марли мысленно увидела его в той комнате, свернувшегося на отвратительном ковре, позвоночник выступает под натянутой тканью зеленой куртки…
– Полагаю, Марли, вам следует знать, что шкатулочником я интересуюсь не только как коллекционер. – Сняв очки, он стал протирать стекла полой белой рубашки, и в рассчитанной человечности этого жеста Марли почудилось что-то кощунственное. – У меня есть причины полагать, что создатель этих артефактов в какой-то мере способен предложить мне свободу. Я не очень здоровый человек, Марли. – Он снова надел очки, аккуратно заложив за уши золотые дужки. – Когда я в последний раз запрашивал визуальную информацию о резервуаре, в котором пребывает мое тело в Стокгольме, мне показали нечто, похожее на три составленных вместе грузовых трейлера, опутанных сетью труб от систем жизнеобеспечения… Если бы я смог бросить это, Марли, или, скорее, сбросить груз восставших клеток, из которых состоит мое бывшее тело… ну… – Он снова улыбнулся своей знаменитой улыбкой. – Что бы я за это не отдал?
И взгляд Тэлли-Марли скользит, пытаясь ухватить расползающиеся заросли темного лишайника и далекие, разбегающиеся башни собора…
– Вы потеряли сознание, – говорил стюард, пальцы его скользили по ее шее. – Такое случается… наши бортовые медицинские компьютеры говорят, что у вас великолепное здоровье. Однако мы наложили дермодиск для купирования эффектов синдрома предпосадочной адаптации.
Его рука исчезла с ее шеи.
– «Европа после дождя», – сказала Марли, – Макс Эрнст. Лишайник…[27]
Мужчина смотрел на нее сверху вниз, его настороженное лицо заученно выражало профессиональное сочувствие.
– Прошу прощения? Не могли бы вы повторить?
– Извините, – сказала она. – Сон… Мы уже прибыли в терминал?
– Еще час, – услышала она в ответ.
Орбитальный терминал «Джапан Эйр Лайнс» оказался белым тором, усеянным шапками мелких куполов и ощетинившимся овальными раструбами стыковочных шлюзов. Экран над противоперегрузочной упряжью Марли – хотя слово «над» временно потеряло обычный свой смысл – демонстрировал блестяще детализированный эскиз-анимацию тора во вращении, в то время как несколько голосов на семи языках объявляли, что пассажиров, находящихся на борту шаттла «Джей-Эй-Эль-580», прибывшего рейсом из Орли, отбуксируют к терминалу при ближайшей возможности. «Джей-Эй-Эль» приносил извинения за задержку, связанную с плановым профилактическим ремонтом семи из двенадцати шлюзов…
В ремнях противоперегрузочной сетки Марли съежилась от страха, теперь ей во всем чудилась невидимая рука Вирека. «Нет, – подумала она, – должен же быть какой-то выход. Я хочу соскочить, – сказала она самой себе, – я хочу несколько часов свободы действий, а потом я с вами покончу… Прощайте, герр Вирек, я возвращаюсь в страну живых, куда никогда уже не вернуться бедному Алену. Алену, который умер, потому что я взялась за эту работу». Марли несколько раз сморгнула, когда подступили первые слезы, потом, широко раскрыв глаза, с детским удивлением уставилась на крохотный прозрачный шарик – это уплывала, свернувшись в сферу, ее слеза…
А «Маас», задумалась она, кто они такие? Вирек заявлял, что это они убили Алена, что Ален работал на них. Она смутно припоминала истории в прессе, что-то связанное с новейшим поколением компьютеров. Какой-то зловещий процесс, в котором бессмертные гибридные раковые клетки изрыгали хвостатые молекулы, превращавшиеся в сгустки микросхем. Тут она вспомнила, как Пако сказал, что экран его переносного телефона – продукт «Мааса»…
Внутренность тора «Джей-Эй-Эль» была настолько невыразительной, настолько походила на любой другой аэропорт, что Марли захотелось рассмеяться. Тот же аромат духов, напряжение толпы и сильно кондиционированный воздух, тот же фоновый гул разговоров. Искусственная сила тяжести в ноль целых восемь десятых от привычной значительно облегчила бы переноску чемоданов, но весь ее багаж состоял из черной сумки. Теперь Марли вынула из застегнутого на молнию внутреннего кармана билет и сверила номер указанного на нем местного шаттла с колонками цифр, бегущих по ближайшему настенному табло.
Два часа до вылета. Что бы там ни говорил Вирек, она уверена, что его машина уже задействована, кто-то просачивается в команду шаттла или в списочный состав пассажиров, подмену облегчает денежная смазка… Кто-нибудь заболеет в последнюю минуту, произойдут какие-то подвижки в планах, несчастные случаи…
Закинув на плечо ремень сумки, она решительно зашагала через зал ожидания с вогнутым полом из белой керамики – как будто действительно знала, куда идет, или у нее имеется какой-нибудь план, – но понимая с каждым шагом, что не знает ничего.
Ее преследовал взгляд мягких голубых глаз.
– Будь ты проклят! – бросила она в пустоту, и мордастый русский бизнесмен в черном костюме с Гиндзы фыркнул и поднял ньюсфакс, отгораживая от нее свой мир.
– Так я и говорю этой сучке: «Слушай, или ты волочешь на „Сладкую Джейн“[28] все эти оптоизоляторы и коммутационные боксы, или я приклею твою задницу к переборке прокладочной пастой…»
Раздался взрыв хриплого женского смеха, и Марли подняла глаза от своего подноса с тарелочками суси. Через два пустых стола от нее сидели три женщины. Их стол был заставлен банками пива и стопками стиролоновых подносов, измазанных коричневым соевым соусом. Одна из них громко рыгнула и сделала большой глоток из своей банки.
– И как она отреагировала, Рез?
Вопрос почему-то вызвал еще один, на сей раз более продолжительный взрыв хохота, и женщина, которая привлекла внимание Марли, опустила голову на руки и хохотала, пока у нее не затряслись плечи. Марли пусто глядела на это трио, раздумывая, кто же они такие. Смех утих, и первая выпрямилась, стирая с глаз слезы. Все трое основательно пьяны, решила Марли, молоды и явно не неженки. Первая была худощавой, с резкими чертами лица: прямой тонкий нос, серые глаза широко распахнуты. Ее волосы совершенно невероятного оттенка серебра были подстрижены по-мальчишески коротко. На ней была просторная парусиновая жилетка или куртка без рукавов, вся покрытая оттопыривающимися карманами, заплатами и квадратиками липучки. Жилетка висела нараспашку, открывая – как было видно с того места, где сидела Марли, – маленькую округлую грудь в, кажется, бюстгальтере из тонких черно-розовых кружев. Двое других были старше и тяжелее. Мускулы их голых рук четко вырисовывались в лившемся будто ниоткуда свете портового кафетерия.
Первая пожала плечами, под огромной жилеткой поднялись острые лопатки.
– А пошла она.
Вторая женщина снова расхохоталась, но не так буйно, как в прошлый раз, и сверилась с хронометром, приклепанным к широкому кожаному напульснику.
– Мне пора, – бросила она. – Сначала на Сион, потом восемь контейнеров с водорослью для шведов.
Отъехав вместе со стулом от стола, она встала, и Марли прочла вышитую через всю спину ее черной кожаной жилетки надпись:
О’ГРЕЙДИ – ВАДЗИМА
«ЭДИТ С.»
МЕЖОРБИТАЛЬНЫЕ ГРУЗОВЫЕ ПЕРЕВОЗКИ
За ней встала и вторая, поддергивая пояс обвисших джинсов.
– Говорю тебе, Рез, если ты позволишь этой шалаве продинамить тебя с комбоксами, пострадает твоя репутация.
– Прошу прощения, – сказала Марли, борясь с дрожью в голосе.
– Ну? – Женщина в черной жилетке без улыбки смерила ее взглядом.
– Я видела надпись на вашей жилетке, «Эдит С.». Это корабль, я хочу сказать, это космический корабль?
– Космический корабль? – подняла густые брови вторая. – Ну конечно, золотко, настоящий могучий космический корабль!
– Это буксир, – буркнула женщина в черном и повернулась, чтобы уйти.
– Я хочу нанять вас, – в отчаянии проговорила Марли.
– Нанять нас? – Теперь все трое уставились на нее. Лица пусты и никаких улыбок. – Что это значит?
