Переохлаждение настигает человека в несколько этапов. Прежде всего, что ожидаемо, появляется легкая и все усиливающаяся дрожь, ведь тело пытается выработать тепло, сокращая мускулы; затем она переходит в сильную усталость, заторможенность движений и в растущее беспокойство, которое часто приводит к отчаянным поступкам или полному непониманию происходящего. Постепенно жертва переохлаждения теряет ориентацию в пространстве и начинает видеть опасные галлюцинации, включая ужасное ощущение, что он или она испытывают не холод, а жар. Многие срывают с себя одежду, выкидывают перчатки или вылезают из спальных мешков. Летописи смертей в походах полны историй о путешественниках, найденных полуголыми в снегу всего в нескольких метрах от их палаток. Когда переохлаждение достигает такого уровня, дрожь утихает, в то время как тело сдается и переходит в состояние апатии. Частота сердечных ударов падает, при этом мозг практически отключается. На этом этапе, даже если человека попытаются спасти, шок от тепла будет настолько невыносимым, что его тело просто не выдержит.
Ярким примером подобного случая может стать инцидент, описанный в январском выпуске 1997 года журнала Outside. Как повествует статья, в 1980 году шестнадцать датских моряков передали сигнал SOS, натянули спасательные жилеты и прыгнули в Северное море, пока за ними тонул их корабль. Даже летом вода в Северном море настолько смертельно холодна, что человек может продержаться на плаву всего полчаса, так что спасение всех шестнадцати членов команды было настоящим торжеством. Их укутали в одеяла и спустили в каюты, где сразу же дали горячие напитки. И от этого все шестнадцать внезапно испустили дух.
Но довольно этих жутких историй. Давайте-ка сами поиграем с этим поразительным недугом.
Тогда я находился в Нью-Гэмпшире, что меня очень радовало, ведь мы только что переехали в этот штат, и мне было интересно открыть его для себя. Вермонт и Нью-Гэмпшир настолько одинаковы по размеру, климату, местному говору и развлечениям (здесь особенно любят лыжи и туризм), что их часто считают близнецами, но на самом деле они совсем не похожи по характеру. Вермонт – это «Вольво», антикварные магазины, деревенские гостиницы с милыми причудливыми названиями, например, коттедж «Перепелкина пустошь» или деревенская гостиница «Пустая голова». Нью-Гэмпшир – это молодцы в охотничьих кепках и пикапы, на номерных знаках которых красуется сочный слоган: «Живи свободно или умри». Сильно различается и пейзаж. Горы Вермонта сравнительно плавные, стелющиеся, а распространенные здесь молочные фермы придают штату доброжелательности и уюта. Нью-Гэмпшир покрыт одним огромным лесом. Из 24 тысяч квадратных километров территории штата 85 %, что немного больше территории, занимаемой Уэльсом, покрыты лесами, а все остальное – озера либо холмы и горы. Так что, не считая редких городков и лыжных курортов, в Нью-Гэмпшире царит дикая природа. Его холмы полны уступов и обрывов, по ним намного сложнее и опаснее передвигаться.
В путеводителе для туристов, скажу сразу, необходимом на Аппалачской тропе, великий Дэн Брюс по кличке Крылатая нога отмечает, что когда следующий на север путешественник покидает Вермонт, он проходит 80 % пути, но это стоит ему лишь 50 % усилий. Часть пути в Нью-Гэмпшире, примерно 260 км, походник идет через Белые горы, где расположено 35 вершин, которые поднимаются в высоту до километра над уровнем моря. Если бы вершина Бен-Невис оказалась на Аппалачской тропе в Нью-Гэмпшире, то попала бы в топ-десятку. А Сноудон просто потерялся бы среди других пиков. В Нью-Гэмпшире туристам приходится тяжко.
Я слышал много историй о препятствиях и опасностях Белых гор, так что мне было не по себе отправляться на их покорение в одиночку. И хотя я не был от них в ужасе, но еще одна история про диких медведей могла склонить чашу весов в сторону отказа от этой затеи. Вы можете представить себе мое тихое ликование, когда наш друг и сосед по имени Билл Абду высказал желание пойти в поход вместе со мной. Билл отличный парень, дружелюбный и любознательный, опытный путешественник, а кроме того – талантливый хирург-ортопед, то есть настоящий подарок для того, кто отправляется в опасный путь по горам. Я не думаю, что он стал бы проводить хирургическую операцию прямо в лесу, но был уверен, что если я вдруг упаду и сломаю себе спину, то он точно сможет перевести названия всех моих болячек на латынь.
Мы решили начать свое путешествие с горы Лафайет, поэтому и отправились туда на машине на рассвете одного ясного июльского дня. Мы проехали два часа по парку «Франкония-Нотч» – знаменитому и красивейшему месту, расположенному прямо под пугающими скалами в самом сердце 700-тысячеакрового национального леса Вайт-Маунтейн. Лафайет – это полуторакилометровое нагромождение крутого и бездушного гранита. В семидесятых годах XIX века в книге «В горы» этот хребет описан так: «Лафайет … настоящая альпийская гора. На ее пиках и склонах играют лучи солнца, ее бока покрыты бурыми шрамами и глубокими впадинами». Все это правда. Это настоящее чудовище. Лишь соседняя гора Вашингтон превосходит ее по статусу и популярности среди туристических мест Белых гор.
Нам нужно было взобраться на 1100 м от долины, причем 600 м приходилось на первые две мили, а также преодолеть по пути три небольших пика – горы Либерти, Литтл-Хейстэк и Линкольн. То утро выдалось просто чудесным, окрестность заливал мягкий солнечный свет, и мы вдыхали мятно-чистый воздух, который царит только в северных горах. Все указывало на то, что день пройдет без заминок. Мы шли примерно три часа, почти не разговаривая из-за крутых подъемов, и наслаждались свежим воздухом и быстрой ходьбой.
Каждый путеводитель, каждый опытный турист, каждый дорожный знак у каждой парковки предостережет вас о том, что погода в Белых горах может измениться в один момент. Истории о людях, которые вышли прогуляться по солнечным высотам в шортах и кроссовках и через всего три или четыре часа нашли свою смерть в леденящем тумане, рассказывают здесь у каждого костра. И все они правдивы. Что-то подобное произошло и с нами, когда мы были всего в нескольких сотнях футов от вершины Литтл-Хейстэк. Солнце внезапно исчезло, и из ниоткуда на нас, окутывая деревья, пополз закручивающийся туман. С его приходом резко упала температура, как будто мы вошли в морозильную камеру супермаркета. В считаные минуты прохладный и влажный лес застыл в безмолвной туманной неподвижности. Верхушки деревьев в Белых горах заканчиваются на высоте 1460 м, что почти вполовину ниже, чем на всех остальных горных цепях, так как погода здесь намного суровее. И я начал понимать это только в тот момент. Когда мы выбрались с участка криволесья, гнутых деревьев, которые отмечают последнюю часть лесополосы, и вышли на пустынный пик Литтл-Хейстэк, нас встретил внезапный жестокий ветер, такой обыкновенно срывает шапки с прохожих и уносит их на сотни ярдов, прежде чем жертва успеет вскинуть руку. Гора защищала нас от него на западных склонах, но теперь он беспрепятственно летал по плоскому уступу. Мы остановились вблизи нескольких валунов, чтобы надеть непромокаемые куртки и согреться, так как я уже порядком вымок от пота и влажного воздуха. Это не играло мне на руку, ведь температура только падала, а ветер уносил оставшееся тепло тела. Я открыл свой рюкзак, покопался в содержимом и затем взглянул вверх. На моем лице изобразилось смятение, которое приходит с осознанием ошибки. Я не взял с собой непромокаемую одежду. Я снова порылся в рюкзаке, но в нем почти ничего не было, только карта, легкий джемпер, бутылка воды и упакованный обед. И тут я вспомнил, как несколько дней назад вытащил непромокаемые вещи и разложил их в подвале, чтобы они проветрились. Я не помнил, как клал их обратно.
Билл взглянул на меня, затягивая лямки на капюшоне своей ветровки:
– Что-то не так?
Я рассказал ему, что случилось. Он посерьезнел.
– Ты хочешь вернуться?
– О нет. – Я совсем не хотел этого. К тому же все было не так уж плохо. Дождя на горе не было, и мне было лишь слегка прохладно. Я надел джемпер и сразу же почувствовал себя лучше. Мы вместе посмотрели на карту. Мы прошли практически весь путь до вершины, и нам оставалось пройти только два с половиной километра по хребту Лафайет до крутого спуска в 360 м к горному коттеджу с кафе «Гринлиф Хат». Если мне понадобится согреться, то пешком мы доберемся до коттеджа намного быстрее, чем на машине.
– Ты уверен, что не хочешь повернуть назад?
– Уверен, – настоял я. – Мы будем у цели через полчаса.
Так что мы вновь отправились в путь сквозь дикий ветер и бездонный серый мрак. Мы добрались до вершины горы Линкольн, расположенной на высоте 1550 м, затем немного поднялись по узкому краю обрыва. Видимость не достигала и пяти метров, а ветра хлестали нас по лицу словно бритва. Температура воздуха падает на два градуса через каждые 300 м подъема, так что на этой высоте все равно бы было прохладно, но холод совсем меня не радовал. Я взглянул с опаской на свой джемпер, вобравший в себя тысячи крошечных капелек влаги, которые постепенно просачивались сквозь ткань, чтобы присоединиться к мокрой кофте. Прежде чем мы преодолели четверть километра, джемпер вымок насквозь и тяжело висел на моих руках и плечах.
