В Лангедоке сентябрь всегда прекрасен, и безмерно счастливая Шарлотта нашла восхитительными суровые башни замка Боск (который позже обретет известность, ибо там проведет свои юные годы Анри де Тулуз-Лотрек[93]). Фулкранд был как всегда, и даже больше, очарователен и влюблен, а девушка его просто обожала.
Но эта идиллия оставила абсолютно равнодушным дядюшку Псалмоди, оскорбленного тем, что его так жестоко провели, и он не собирался давать поблажку влюбленным. Через восемь дней после похищения, двенадцатого сентября, он направил жалобу в Тулузский парламент, который приговорил преступников и их подельников к следующему наказанию: Сентонжа – к колесованию, Фулкранда и его кузена Жюля – к обезглавливанию. Замки Боск и Клозель надлежало разрушить до основания и стереть с лица земли «в знак вечного проклятия». Шарлотте же предписывалось немедленно вернуться в дом аббата.
Ничего не скажешь, суровый приговор. Но его еще нужно было суметь привести в исполнение! У четы Дю Босков имелись кое-какие связи в верхах, и они подали апелляцию в Королевский совет, который спешно выслал уполномоченного, господина де Безонса, чтобы тот допросил жертву похищения на месте, то есть в Боске.
Шарлотта встретила королевского посланника с обезоруживающей любезностью, призвав на помощь все свое очарование, а затем заявила с неподражаемым хладнокровием:
– За господами Дю Боском и де Клозелем, когда те приехали за мной в монастырь урсулинок, я последовала по доброй воле. Помимо того глубокого и сильного чувства, что связывает нас с господином Дю Боском, я не могла продолжить пребывание в этой обители, где подвергалась постоянным нападкам со стороны персоны, чье имя я предпочла бы не разглашать.
– Почему?
– Потому, что речь идет о незаконнорожденной дочери моего дяди, аббата де Псалмоди, а я не хочу дискредитировать человека Церкви! – ответила девушка, которой явно было не занимать изобретательности.
Нетрудно вообразить, как аббат воспринял это заявление. Он приложил все старания, чтобы приговор Тулузского парламента поскорее перешел в фазу исполнения. Сопровождаемый капитаном Делапьером, ответственным за арест преступников, вместе с отрядом полицейских стражей он лично отправился в Боск и обыскал замок, никого там не обнаружив, а затем и все соседние постройки – с тем же успехом. Дю Боски, разумеется, не стали дожидаться полицейских и, пока досматривали их владения, преспокойно отсиживались в своем замке Монматон.
Взбешенный и не желавший признать поражение аббат все под тем же прикрытием Делапьера собрал целое войско из пяти-шести сотен человек и, сам возглавив вооруженный отряд, осадил замок Монматон, направив туда требование сдаться.
Предупреждение осталось без ответа, и осаждавшие приступили к штурму… Замок был взят, только вот и он оказался совершенно пуст. И тогда, следует признать, как это ни прискорбно, «воины» аббата де Псалмоди и Делапьера повели себя как бандиты с большой дороги. Деревня подверглась нападению: солдаты грабили, поджигали дома, бесчинствовали, насиловали и убивали… Потом, заложив под башни мины, замок взорвали. Совершив эти злодеяния, изрядно утомленные бессмысленной бойней, вояки затем убрались восвояси, несолоно хлебавши.
Шарлотта между тем находилась совсем близко, укрывшись со своей новой семьей в доме друзей, живших неподалеку. Трагедия, произошедшая в Боске, окончательно переместила девушку в стан возлюбленного.
– Нужно окончательно отделаться от этих людей, – заявила она Фулкранду. – Отныне у меня есть право выйти замуж. Закон позволяет, к тому же этого хочет Бог! Женись на мне!
Фулкранд был не слишком уверен, что Бог так уж этого хочет, но ведь и ему не терпелось воссоединиться с прекрасной Шарлоттой! Так что двадцать четвертого декабря подписали брачный договор, двадцать восьмого было объявлено о бракосочетании, а восьмого января в полуразрушенной церкви Монматона состоялась долгожданная церемония.
– А теперь, – сказал господин Дю Боск невестке, – если мы намерены положить конец вражде двух семей, следует совершить акт послушания.
– Что вы под этим подразумеваете?
– Мы вернем вас опекуну, и он будет нам признателен за оказанное почтение. И потом, он ничего не сможет поделать, раз вы уже вступили в законный брак.
По правде говоря, ни у Шарлотты, ни у Фулкранда такое решение не вызвало восторга. Но чтобы избежать полного разорения Дю Босков и, главное, не навлечь на себя королевский гнев, стоило проявить добрую волю.
– Принц де Конти[94]– за нас, – прибавил Дю Боск. – Он будет нашим ходатаем перед королем, и мы будем восстановлены во всех правах.
Несомненно, ради всеобщего блага сделать это было необходимо, и вскоре с бесчисленными поцелуями и клятвами юные супруги расстались, пообещав ежедневно друг другу писать, и Шарлотта, воплощенная покорность, с покрасневшими от слез глазами села в карету, чтобы отправиться в замок Монпелье.
Она явилась как раз вовремя, застав опекуна умирающим. По словам Таллемана де Рео[95], аббат де Псалмоди уморил себя голодной смертью, придя в отчаяние, когда скончалась одна его кузина, к которой он питал нежные чувства. Но ведь известно, что у Таллемана де Рео был злой язычок, вдобавок в этом самоубийстве было что-то уж слишком светское, так что воздержимся от суждений и скажем так: причина его смерти осталась неизвестной.
Трагическая кончина аббата обернулась для Шарлотты настоящей катастрофой, ведь она готова была поручиться, что с дядюшкой удастся сговориться. Но дядюшки не стало, и ей назначили нового опекуна – господина де Сен-Сезера, которого девушка терпеть не могла, и в самом деле отвратительного человека.
Бессовестный и притом похотливый, он понял, что юная и нежная, да к тому же и богатая девушка – настоящий подарок судьбы. И уж конечно, он не собирался отправлять ее в монастырь урсулинок. Господин де Сен-Сезер присмотрит за ней куда лучше, чем легковерные монахини! Для начала он попытался сделать подопечную своей любовницей, с тем чтобы со временем завладеть ее деньгами.
Шарлотта умела постоять за себя, она оказала наглецу достойный отпор и между делом сообщила, что ее приданое не будет никому принадлежать, кроме мужа.
– Раз все дело в этом, я найду вам подходящего супруга.
– Напоминаю, что он уже есть!
– Брак ваш в ближайшее время будет признан недействительным, и у меня есть на примете подходящий человек: Анри де Лафар, маркиз де Турниак. Он молод, хорош собой, умен. И вас обожает…
Самым большим достоинством господина де Турниака, о чем Сен-Сезер умолчал, было то, что он обещал после свадьбы разделить с ним деньги Шарлотты.
Почувствовав, что, сражаясь с открытым забралом, она ничего не добьется, девушка сделала вид, что согласна, приняла у себя господина де Лафара и даже позволила за собой поухаживать… но тут же отослала два письма – принцу де Конти и своему дорогому Фулкранду.
Можно предположить, какую бурю чувств вызвало это послание у пылкого молодого человека. Шарлотта, его Шарлотта, стала жертвой охотника за приданым! Ни Бог, ни король не смогут противостоять его праведному гневу! Примчавшись в Монпелье и прихватив с собой верных ему людей, примерно пятьсот человек, он осадил особняк Кальвьеров, готовый предать его огню. Притом он трубил на все лады, что явился сюда забрать жену и «ни король, ни правосудие не смогут помешать его планам».
Испугавшись, Сен-Сезер обратился за помощью к губернатору Монпелье, маркизу де Кастри, который немедленно послал отряд полиции для защиты особняка от происков Дю Боска, но с жестким приказом не ввязываться в схватку первыми.
Так два войска оказались друг против друга, и никто не хотел уступать территорию. Со своей стороны, принц де Конти сообщил из Парижа, что поддерживает Дю Боска и ждет только случая представить дело королю.
Маркиз де Кастри был человек умный и осторожный. Поняв, что потасовкой ничего не решить, он направил гонца, чтобы тот выяснил у Шарлотты, кого все-таки она любит? Был ли этим счастливцем Фулкранд Дю Боск или же маркиз де Турниак, которого девушка охотно принимала в последнее время? Шарлотта ответила без колебаний:
– То, что я всей душой люблю Фулкранда Дю Боска, столь же несомненно, как и то, что я его супруга перед Богом и людьми! Что же касается господина де Турниака, – прибавила она с обезоруживающей улыбкой, – знайте, что над ним я просто насмехалась!
Яснее выразиться было невозможно. Получив ответ на свой вопрос, маркиз де Кастри начал с того, что отправил Шарлотту в третьеразрядный монастырь Святого Франциска. Там она продержалась недолго, поскольку устав обители оказался слишком суровым и не соответствовал ее случаю. После девушку перевели в обитель Мальтез, но и там ей не понравилось. В конечном итоге воззвали к самому королю, и тот распорядился отправить «трудного ребенка» в Париж. Шарлотту препроводили в обитель Кордельер де Сен-Марсо, куда она явилась в конце февраля 1663 года. А восьмого июня пришло распоряжение Королевского совета определить Шарлотту в монастырь Святой Авойи, и отныне ее опекун обязывался выплачивать ей пансион в размере трех тысяч ливров. Тот, конечно, стал возражать, почему, мол, он должен снабжать деньгами воспитанницу монастыря, которая доставила ему куда больше хлопот, чем радости… и Королевский совет вынес новое решение: вернуть Шарлотту в монастырь Кордильер де Сен-Марсо.
