– Извини. Мне интересно, есть ли у тебя разрешение на ношение оружия и уместится ли эта штука во мне, – пошутила я, ловко прикрывая руками шрам, тянувшийся по верху небольшого треугольничка оставленных на лобке волос. Ладно, признаюсь: я не шутила. Как, едрена-печь, в прошлый раз эта штука ухитрилась залезть в меня и почему на следующее утро я не враскоряку ходила?
Картер сразу же угадал причину моих метаний и убрал мои руки, прижав их по бокам.
Если я еще больше втяну живот, то мышцу потяну.
– Прошу тебя, не прикрывайся. Я люблю каждую частицу твоего тела, – искренне попросил он, потом опустил одно колено на кровать рядом с моим бедром и нежно поцеловал меня в шрам от кесарева. Неужели он полюбил каждую частицу моего тела до того, как Гэвин растянул его, как резинку на рогатке? Само собой, воспоминания о той ночи и о моем теле были у него смутными, зато, вполне уверена, он заметил, что тогда моя попа не была похожа на карту рек неизвестного материка. У беременности свои «прелести», что и говорить. По моей испещренной стриями попе Картер мог бы тайны географии изучать! Но, кажется, он шутить был не намерен.
Он отпустил мою руку, оперся на локоть и склонился надо мной, с любопытством и плохо скрываемым вожделением разглядывая мое тело. Кончиками пальцев несколько раз прошелся туда-сюда по шраму, словно извиняясь. Грустить? Ну уж нет! Этого я теперь, в считаные секунды до радостей секса, позволить никак не могла. Я взяла его пальцы и положила себе на грудь.
Отлично! Кажется, я совершенствуюсь в этих делах. И нет тут ничего неловкого.
Картер улыбнулся мне, потом встал на колени на пол рядом с кроватью. Вопрос, застывший в моих глазах, получил безмолвный ответ, когда он опустил обе руки мне на бедра, ласково провел ладонями до колен и схватил меня под коленями. Не успела я рот открыть, чтоб попросить его снова лечь в постель, как вдруг он потянул меня к себе, пока мои согнутые в коленях ноги не свесились с кровати, охватив его тело с обеих сторон. Возразить я не успела: он нагнулся и поцеловал мое бедро изнутри.
О, Иисусе! О, сейчас он будет ласкать меня губами.
Кончик его языка проложил тропку от бедра до берцового выступа, где он остановил губы и сделал легкий засос. Я крепко зажмурила глаза, вцепилась в простынь пальцами и сжала их в кулаки, когда он поцелуями прокладывал по моей коже путь до лобка.
О, дьявол, он уже прямо там. Я же уж вымокла до чертиков, и он, наверное, уже различает мой запах. Мне бы клубники наесться, или арбузов, или дюжину роз сжевать, а то и целый побег мяты. Срабатывало ли это у женщин? Я читала в одной статье, что у мужчин срабатывало: их сперма пахла тем, что они ели. Так я на вкус сейчас спагетти отдаю, да? Черт подери! Не надо было есть за ужином.
Его ладони заскользили обратно вверх по моим ногам до самых бедер, пока их большие пальцы не оказались внутри губ, отличающих мой пол. Он обцеловал все вокруг треугольничка в завитках, немного приподнял голову и посмотрел, что он вытворяет своими пальцами. Тут я подглядывала одним глазком, так что видела, что он стал делать дальше. Хоть я и сходила с ума от того, что мое тело, возможно, на вкус напоминает какие-нибудь консервы, было типа круто смотреть на то, как Картер разглядывает меня, когда ладони его гладят мне бедра, а большие пальцы скользят туда-сюда в моей мокроте.
Вот его пальцы еще раз скользнули, раздвинув губы во всю ширь и… Извиниться за то, что не дала своим дамским прелестям прополоскаться чем-нибудь освежающим, я не успела: застонав, он всей головой ушел меж моих ног и дал работу губам и языку.
У меня изо рта вырвался сдавленный крик, я выгнула спину и, как плетью, хлопнула рукой по постели.
Когда его рот прижался к моим срамным губам, был забыт всякий стыд. Все мысли вылетели из головы, я только то и могла, что чувствовать, что он со мной вытворяет. Он лизал языком, всасывал губами, всем ртом уходил вовнутрь и возвращался. Расправленным языком укрывал мой клитор и раскачивал его туда-сюда – раз за разом, раз за разом. От шершавости его языка и теплоты дыхания, попадавшего на мою влажную кожу, у меня дыхание перехватывало, бедра стали двигаться в такт движениям его языка. Убрав губы, он начал действовать одним только твердым кончиком языка, резко и с лихорадочной быстротой толкая его взад-вперед в самом чувствительном месте.
Я уже чувствовала: дрожи поднимавшегося во мне оргазма мне нипочем не унять. Я уже слышала чмокающие звуки его губ и языка во мне, только плевать я хотела на то, как громко отдаются эхом эти звуки в тихой комнате. Картер вот-вот одним своим ртом доведет меня до оргазма, и даже мысли об этом ввергали в дрожь каждую частичку меня, заставляли сильнее рваться ему навстречу. Язык его скользнул мне в щелку и прошел дальше вглубь. Ноги у меня ходуном заходили, до того хотелось избавиться от этого напряжения, от этой сладкой муки, я слышала, каким резким и неровным стало мое дыхание от такого желания. Он медленно погружал в меня язык, потом так же неспешно тянул его обратно – раз за разом, раз за разом. Он целовал мой клитор, как все время до этого целовал рот – мягкие губы, вихревой язык, сосущая кожа. Одна его ладонь сдвинулась с бедра, и я почувствовала, как кончик пальца закружил у самого моего прохода. Ходил и ходил, дразня, кругами, а рот по-прежнему жадно лакомился мной.
Сквозь туман удовольствия я слышала собственные причитания «да! да!», повторявшиеся непрестанно и служившие мольбой и повелением: запусти свой палец вглубь. Его губы и язык ни на миг не прекращали своего служения мне, поскольку следовали моим желаниям. Длинный палец медленно скользил в меня, пока не углубился настолько, что я чувствовала, как его костяшки касаются моей плоти. С отвагой, о какой я в себе и не подозревала, я обхватила его голову и прижала к себе, бедра мои при этом делали судорожные рывки, а палец то входил в меня, то шел обратно. Я опомниться не успела, как оргазм сотряс все мое тело. Я сжала пальцы, запущенные в его волосы, в кулаки и удерживала его голову на месте, пока мои бедра вздымались, а из горла рвался крик удовольствия:
– А-а! Боже! Оооооооо… ДА!
Картер слизывал все до последней капли, пока я хватала ртом воздух и стенала от охватившего восторга, а потом медленно спускалась с небес. Если б я не оттолкнула его, он, наверное, никогда не остановился бы. Но теперь он был мне нужен. Я отпустила его мертвой хваткой сжатые волосы, рванула за руки и втащила на себя. Он лежал, всем телом вытянувшись поверх меня, и улыбался.
– Черт, до чего ж ты вкусная. Всю ночь бы этим занимался.
И опять скабрезности Картера странным образом возбуждали меня. Хорошо помню, как я зарычала, просовывая руку между наших тел и обхватывая ладонью то твердое, что упиралось мне в ляжку. Дав волю своей распущенности, я стала двигать сжатой ладонью вверх-вниз по всей длине этой гладкой твердости. Большим пальцем я подхватывала влагу, сочившуюся с кончика, разнося ее повсюду.
– Ох, блин, мочи нет, как я хочу в тебя, – бессвязно бормотал Картер. Он быстро пошарил руками по постели и не глядя нащупал один презерватив. Когда тот оказался в его руке, Картер встал на колени у меня меж ног, и я смотрела, как вынимал он резинку из обертки, как прикладывал ее к кончику своего члена, как раскатывал ее до конца. Честно говоря, никогда не думала, что нечто подобное способно поддавать жару, но… сукин же сын! Смотреть, как он дотрагивается до самого себя, даже просто чтоб презерватив надеть, это было до мурашек по коже потрясно, едрена-печь. Когда меч оказался в ножнах, я сползла немного вниз и обхватила его ладонью – так хотелось дотронуться! Картер подался вперед, на меня, обвил рукой мою талию, притянул меня к себе, расположив нас обоих посредине постели. Я обвила свободной рукой его плечи и притянула к себе так, чтоб ему не пришлось искать, как войти в меня. Подогнула колени, и его тело оказалось как в седле у меня между ног. Одного движения бедрами хватило, чтобы воспламененная головка проскочила внутрь.
Так непохоже на наш первый раз! И все ж – то же самое. Тела наши все так же слилось воедино, будто сделанные из одного куска. Касание его кожи все так же вызывало во всем моем теле трепет предвкушения. Я убрала свою руку и обняла его ею за спину, прижимая к себе покрепче.
Он заглянул мне в глаза, и у меня вырвалось:
– Я люблю тебя.
Он судорожно вздохнул. Потом зашептал в ответ:
– Пусть я никогда и ни за что не пожалею о нашей первой ночи, только все бы отдал, чтоб она хоть немного походила на эту.
Я еще крепче прижала его к себе, пока, согнув локти, он не оперся на руки по обе стороны моей головы, так повернув ладони, что мог отводить прядки волос у меня со лба.
– Единственное, что сейчас для меня имеет значение, то, что я здесь с тобой, – тихо произнесла я в ответ.
Глядя мне прямо в глаза, он нежно поцеловал меня в губы и медленно прошел внутри меня весь остаток пути.
