Ознакомительная версия.
Игорь Шор открыл мне мир американской и советской фантастики, Гарри Гаррисона, братьев Стругацких, братьев Вайнеров. Влюбил меня в Достоевского и Винграновского.
Поскольку бабушек и дедушек у меня не было, я долгое время был убежден в том, что мой дедушка – Ленин. Учитывая твою историю про деда, о Ленине ты хотя бы можешь быть уверен в том, где его содержат, потому что об этом знает весь мир. Теперь я думаю, что был идиотом.
Когда у матери спрашивали, кто ее ближайшие подруги, она отвечала: «Лидия» и «Изабелла». Лидочка и Беллочка. Это, если ты не знаешь, сорта вин. Сладкие вина из сладкого крымского винограда. Мать в чем-то не лукавила, с «девочками» она действительно общалась почти каждый день. Но подруга у нее была. Берта. Учительница английского языка, преподавала у Майки в школе. Такая же ироничная, резкая и язвительная, как мать, только воспитанная. Мать смеялась над этой воспитанностью, потому что считала, что Берта – трусиха. «Тоже мне, Берта – мадам Помпадур. Да трясогузка она! Трясет сиськами и задницей, как хвостом, всего боится. Эй, Берта, не спасет тебя от погромов сотни раз произнесенное гоям спасибо!»
Берта отбыла в Израиль еще до обретения Украиной независимости. Мать ее возненавидела, Берта ее предала. До самой смерти она звала Берту «эта жидовка», «сучье вымя» или «трясогузкино яйцо». Берта приехала на ее похороны, долго гладила седую голову матери и прикрепила на вырез зеленого платья голубоглазую ладонь на маленькой шпильке. Не знаю, что подумала в этот момент мать или ее душа. А я плакал. И Берта плакала. И Майка с Дорой.
О том, как я познакомился с женой, и о дочери я расскажу тебе в другом письме, очень рад, что мы познакомились! Пиши, если нужна помощь или просто захочется поболтать. Тут тетя Дора просит передать тебе, чтобы ты не думала, будто все украинские девушки – шлюхи. Наверное, боится попасть в твою коробочку с надписью «шлюха», если у тебя такая есть. Я бы тебе тоже не советовал ее туда класть, а то сейчас она такая толстая, что раздавит всех остальных, кто там уже живет в мире и согласии».
Это было замечательное письмо, я подумала, не приписать ли мне в ответе ремарку о том, что я сплю с возможным работодателем Марата, но вместо этого передала привет всей его семье и особый привет тете Доре, а еще спросила, что я могу приготовить вкусное и простое, если у меня мало продуктов. Есть картофель, банка консервированного тунца, маринованный лук, оливковое масло, укроп и чеснок. Марат быстро ответил, посоветовал мне приготовить драники и к ним – оливково-чесночный соус. Он не поленился записать рецепт. Когда я заканчивала приготовление соуса, который благоухал очень соблазнительно, в дверь позвонили. Я подумала, что это деликатный Райнер решил сначала позвонить, а уже потом открыть дверь ключом, который я ему оставила.
Но это был не Райнер. Это был Злой Манфред. Бриг Возмущенная. И Тролль, Любящий Марту. Он сразу вскочил мне на руки и подставил свое бархатное брюшко, он умудрился так легко устроиться на гипсе, что я не успела испугаться. Поглаживала это теплое и прямодушное чудо. Я увидела, как взгляд Манфреда меняется, будто в молоко добавили растительное масло. Конечно, нельзя бросать обвинения человеку, который ласкает у себя на руках твоего любимца. Это все равно, что поднять крик на няню, которая баюкает твоих малышей. Поэтому Манфред ограничился тем, что насупил брови так, как умел только он, и вошел в квартиру. «Мы о твоем возвращении узнали от Эрнста. Я так и знал, что эта поездка заставит тебя броситься к психологу». «А чем это так пахнет!» – восторженно потянула носом Бриг. Тролль не тратил времени на лишние слова, он замельтешил в воздухе своими лапками, спрыгнул с моих рук и бросился на кухню. «Проходите», – сказала я. Ну а что мне еще оставалось делать?
Манфред может ссориться с кем угодно, долго и вдохновенно, он в этом знает толк. Но еще лучше он знает толк в удавшихся и неудавшихся ужинах. Он недоверчиво посмотрел на горку золотистых дерунов на блюде, потом подцепил один вилкой, и мы глазом моргнуть не успели, как он положил на тарелку семь штук. «Как съездила?» «Нормально». «Нормально! Вернулась со сломанной рукой, не включает телефон, побежала к психологу и говорит, что она съездила нормально. Ты за кого нас имеешь?» Все, он наелся, сейчас начнется. Я не знала, с чего начать, он своей энергетикой часто сбивал меня, как кеглю мячом, не потому, что мяч был в руках умелого игрока, а потому, что я была кеглей, которую должен был сбить именно этот мяч. Бриг что-то пыталась ворковать по поводу того, как вкусно я приготовила эти «картофельные штуки», попутно она отыскала белое вино, откупорила его и разлила по бокалам.
Именно во время ее воркования в кухню и вошел Райнер с чемоданом в руках и огромным портфелем под мышкой. Первым его заметил Тролль, который сожрал два деруна, понял, что больше ему не достанется, и улегся спать. Тролль колебался, лаять ему или нет. Манфред заметил направление взгляда Тролля, оглянулся, вилка и нож выпали из его рук. «Добрый вечер, – поздоровался вежливый Райнер. – Привет, стражник», – дополнительно кивнул он в сторону Тролля, малышу это понравилось, у него заиграл глаз. «Так. Хорошо, что он хотя бы по-немецки говорит, – ткнув пальцем в направлении Райнера, сказал Манфред. – Когда мать говорила тебе, что лучше найти мужа, чем рыться в исподнем деда, она имела в виду найти его здесь, а не привозить оттуда. Ты совсем ошалела?»
Райнер улыбнулся, закатил чемодан в угол, вымыл руки и присел к столу. Я ничего не могла произнести, мне было очень смешно: Манфред решил, что я привезла с собой казака. Кроме того, я узнала взгляд родственника Ореста, пана Грыця, когда он увидел меня в машине с Маратом. Я тогда подумала, что это за взгляд? Отеческий? Вроде бы нет. Обманутого любовника? Нет. Это был взгляд брата, который решил, что его сестра ошалела. «Я так понимаю, вы Манфред? Приятно познакомиться. Райнер Граф». Он наклонился, поднял приборы, положил их на рабочую поверхность кухни за своей спиной. «У вас такой взволнованный взгляд, – обратился он к Бриг. – Успокойтесь». Он легко коснулся ее руки, она не убрала ее. «Бриг».
Зазвонил мой телефон, Манфред посмотрел на него, как на врага народа, а на свой – как на предателя. Это был дядя Артур, он сказал, что препараты передаст мне завтра, все было чисто и препараты очень эффективные. Я спросила, сколько я должна ему отдать денег. Артур сказал, что мне передадут чек. Мне хотелось узнать об отправителе этой информации, как она попала ко мне, я точно не заполняла никаких анкет по поводу больных диабетом и не была задействована в социальных программах. Манфред был начеку, поэтому я вышла из кухни, чувствуя, как на моей спине появляются красные родинки от его взгляда.
Артур ничего нового мне не сообщил, его сотрудникам ничего не удалось выяснить. Когда я вернулась на кухню, увидела, что Райнер показывает Манфреду фотографии житомирского костела, которые он достал из папки. Видимо, заказал печать, заскочив в студию перед работой. Манфред не отреагировал на мое появление, они активно обсуждали, сможет ли Манфред из этих фотографий и ракурсов сделать цельный макет костела. Манфред сказал, что возни много, но это вполне возможно. Хотя это не будет очень качественной работой, потому что у Марты нет видения в перспективе, и если бы фотографировал он, все бы могло получиться гораздо лучше. Тролль сидел на полу, вилял своим шнурочком и восторженно смотрел на костел.
«Марта, ты готовишь кому-то подарок? Райнер не в курсе, кому же?» «Наташе». «Кому?» Вот не зря ураганам дают женские имена, Бриг словно взвилась в воздух, от ее возмущенного дыхания закачались занавески. «Наташе», – упрямо повторила я. «В твоей жизни точно многое изменилось благодаря деду. Сломанная рука. Райнер. И пода рок Наташе. Я просто не знаю, чего еще от тебя ждать?» Я улыбнулась, хоть Манфред издевается над религией, сам он часто говорит троицами. Вообще-то, чуть ли не всякий раз в качестве констатации чего-то или примеров он использует троицу. И не замечает этого. Надо спросить об этом у Эрнста, возможно, я подскажу ему тему для следующей статьи.
Мы еще немного посидели, потом Бриг, Манфред и Тролль ушли. «Думаю, что скоро тебе придется познакомиться с моей мамой», – заметила я Райнеру, когда мы растянулись на кровати. «Сначала я должен лучше узнать ее дочь, чтобы не оскандалиться, я чувствую огромную ответственность», – торжественно произнес Райнер. И мы занимались любовью.
Райнер торчал на работе, я тоже наконец занялась своей работой, разбиралась с запросами студентов. Я написала письмо Манфреду, он отмалчивался. Удивительно. Ханна снова поехала в Турцию, я подумала, что раньше это меня огорчало, но теперь, мне кажется, я ее понимала. В письме она написала, что «ребенок должен знать силу мусульманского солнца, это полезно для самоидентификации и здоровья». Я немного поразмышляла над тем, мусульманское солнце – это полумесяц или она имеет в виду реальное солнце. Солнце как солнце. Только мусульманское. Не пришла ни к какому выводу.
Ознакомительная версия.
