Тернер воткнул биософт обратно в разъем.
На этот раз, когда все осталось позади, он не сказал вообще ничего. Только крепче обнял Энджи и улыбнулся, и тут же увидел эту улыбку в окне. Звериный оскал – как на рубеже.
Студенческие показатели Митчелла были хороши, исключительно хороши. Великолепны. Но кривой взлета в них не было. Кривая взлета – Тернер научился видеть ее в досье любого ученого как некий дорожный знак, указывающий на близкий поворот: «гениальность». Он мог распознать эту кривую, как рабочий определяет сорт металла, наблюдая за сыплющимися с шлифовального колеса искрами. Так вот, у Митчелла ее не было.
Стыд. Институтское общежитие. Митчелл знал, твердо знал, что ему не пробиться. И потом – каким-то образом – ему это удалось. Как? В досье нечего и искать. Митчелл нашел какой-то способ подредактировать то, что передавал машине «маасовской» службы безопасности. Иначе они бы за него уже взялись… Кто-то – или что-то – нашел Митчелла в его аспирантском убожестве и начал накачивать идеями. Ключи, подсказки. И Митчелл взлетел, его кривая после этого вспыхнула ослепительным, идеальным блеском, засияла и вынесла его наверх…
Кто? Что?
Тернер посмотрел в лицо спящей Энджи в подергивающемся свете «трубы».
Фауст.
Митчелл заключил сделку. Возможно, Тернеру никогда не узнать подробностей соглашения или цену Митчелла, но он понял, что знает оборотную сторону, чего потребовали от Митчелла взамен.
Легба, Самеди, слюна, сочащаяся из перекошенного рта девушки.
А поезд несся в старый Союз в черных порывах полуночного ветра.
– Такси, сэр?
Глаза мужчины двигались за очками с полихромной подкраской, стекла переливались, как нефтяные пятна. По тыльным сторонам его ладоней расползлись плоские серебристые воспаления. Не останавливаясь, Тернер шагнул ближе и, поймав его за локоть, прижал к стене из поцарапанной белой плитки между серых стеллажей ячеек камеры хранения.
– Наличные, – сказал Тернер. – Я плачу новыми иенами. Мне нужна тачка. И никаких, понял меня, никаких проблем с водителем. Ясно? Я не лох. – Он еще крепче сжал локоть зазывалы. – Попробуй только что-нибудь выкинуть, и я вернусь тебя прикончить или сделаю так, что ты пожалеешь, что остался жив.
– Есть. Да-с-сэр. Усек. Это можно устроить, сэр, да-с-сэр. Куда бы вы хотели отправиться, сэр? – Изможденное лицо мужчины перекосилось от боли.
– Наемный человек. – Голос исходил от Энджи. А потом хриплым шепотом – адрес.
Тернер увидел, как за радужными переливами глаза зазывалы нервно заметались из стороны в сторону.
– Это Мэдисон? – проскрипел он. – Да-с-сэр. Найду вам хорошее такси, правда, хорошее такси.
– Что там за место? – спросил Тернер водителя, наклоняясь вперед, чтобы нажать кнопку «говорите» возле стальной решетки микрофона. – По адресу, что мы вам дали?
Последовал шорох статики.
– «Гипермаркт». Но там наверняка почти все позакрывались, поздно уже. Разыскиваете что-то определенное?
– Нет, – отрезал Тернер.
Место было ему незнакомо. Он попытался вспомнить этот отрезок Мэдисон-авеню. Кажется, в основном спальный район. Бесчисленные квартиры нарезаны в скорлупе офисных зданий, оставшихся с тех времен, когда бизнес требовал физического присутствия служащих в штаб-квартире компании. Некоторые здания были настолько высоки, что торчали над куполом…
– Куда мы едем? – спросила Энджи, положив руку ему на локоть.
– Все в порядке, – ответил он. – Не волнуйся.
– Боже, – сказала она, опираясь на его плечо и глядя вверх на розовую неоновую вывеску «ГИПЕРМАРКТ», наискось пересекавшую гранитный фасад старого здания, – сколько раз я мечтала о Нью-Йорке там, на плато. У меня были графические программы, которые показывали все улицы, музеи и все такое. Я больше всего на свете хотела попасть сюда…
– Ну, тебе это удалось. Ты здесь.
Девушка начала всхлипывать, обняла его, спрятав лицо у него на голой груди. Ее трясло.
– Я боюсь, я так боюсь…
– Все будет хорошо, – сказал он, поглаживая ее волосы и не отрывая взгляда от главного входа.
У него не было никаких причин думать, что для любого из них что-нибудь когда-нибудь будет хорошо. Казалось, она понятия не имела, что слова, приведшие их сюда, исходили из ее уст. Но опять же, подумал он, не она их произносила… По обеим сторонам входа в «Гипермаркт» свернулись в спальных мешках бездомные, неряшливые кучи тряпья совершенно сливались с цветом мостовой. Тернеру на миг показалось, будто их медленно извергает из себя темный бетон, превращая в мобильные отростки города.
– К Джаммеру, в клуб, – сказал у его груди приглушенный голос, и Тернер почувствовал холодок отвращения. – Найди лошадь Данбалы.
И тут Энджи снова заплакала. Тернер взял ее за руку и повел мимо спящих бомжей под потускневшую позолоту входной решетки через стеклянные двери «Гипермаркта». Увидел в конце прохода, между лотков и закрытых ставнями лавок, кофемашину и девушку с гребнем черных волос, вытирающую прилавок.
– Кофе, – сказал он. – Еда. Идем. Тебе надо поесть.
Он улыбнулся девушке, и Энджи устроилась на табурете.
– Как насчет наличных? – спросил он. – Вы вообще принимаете наличные?
Девушка с полминуты молча смотрела на него, потом пожала плечами. Тернер вытащил из доставшегося от Руди зиплока двадцатку и показал ее девушке.
– Чего хочешь?
– Кофе. Чего-нибудь поесть.
– Это все, что у тебя есть? А что-нибудь помельче?
Он помотал головой.
– Извини. У меня нет сдачи, – сказала девушка.
– И не надо.
– Ты спятил?
– Нет, но я хочу кофе.
– Нефиговые чаевые, мистер. Я столько и за неделю не зарабатываю.
– Это твое.
По лицу официантки скользнула тень гнева.
– Так ты с этими ублюдками, что наверху. Убери свои деньги. Я закрываюсь.
– Мы сами по себе, – сказал он, слегка наклоняясь через стойку так, чтобы распахнулась парка и ей стал виден «смит-и-вессон». – Мы ищем клуб. Место, которое называется «У Джаммера».
Девушка поглядела на Энджи, потом перевела взгляд на Тернера.
– Она больная? Обдолбанная? В чем дело?
– Вот деньги, – сказал Тернер. – Дай нам кофе. Если хочешь отработать сдачу, расскажи, как найти клуб Джаммера. На мой взгляд, это стоит двадцатки. Понятно?
Она смахнула потрепанную банкноту из виду и подошла к кофеварке.
– Похоже, я ничего больше не понимаю. – Она загремела чашками и стаканами с молочной пленкой, отодвигая их в сторону. – Что такое стряслось с клубом? Ты друг Джаммера? Знаешь Джекки?
– Конечно, – ответил Тернер.
– Она появилась сегодня рано утром, а с ней какой-то маленький вильсон с окраины. Думаю, они пошли наверх…
– Куда?
– К Джаммеру. Тут-то все и началось.
– Да?
– Заявилась толпой шпана из Барритауна, и набриолиненные и белотуфельные, причем с таким видом, как будто им тут все принадлежит. А теперь так оно, черт побери, и есть, во всяком случае – два верхних этажа. Начали выкупать у людей их лавки. А многие с нижних этажей просто собрали вещички и свалили. Жуть какая-то…
– Сколько пришло?
Из кофемашины со свистом вырвался пар.
– Может, сотня. Я до икоты сегодня перепугалась, но никак не могу связаться с боссом, к тому же мне все равно через полчаса закрываться. А моя дневная сменщица так и не объявилась, зашла, наверное, почувствовала, чем тут пахнет, и смылась… – Она поставила перед Энджи маленькую дымящуюся чашку. – С тобой все в порядке, дорогая?
Энджи кивнула.
– Как по-твоему, чего этим людям надо?
Девушка вернулась к своей кофеварке. Та снова загудела.
– Думаю, они кого-то ждут, – вполголоса сказала она и подала Тернеру его эспрессо. – Или того, кто попытается выйти из клуба, или того, кто попытается туда войти…
Тернер посмотрел на водоворот коричневой пены на поверхности своего кофе.
– И никто не вызвал полицию?
– Полицию? Мистер, это «Гипермаркт». Здесь полицию не вызывают…
Чашка Энджи разлетелась о мраморную стойку.
– Короток и прям твой путь, наемный человек, – прошептал голос. – Ты знаешь дорогу. Внутрь.
У продавщицы отвисла челюсть.
– Господи, – выдохнула она. – Да она, должно быть, здорово обдолбалась… – Девушка холодно глянула на Тернера. – Это ты дал ей такую дрянь?
– Нет, – ответил Тернер, – но она больна. Все будет в порядке.
Он допил черный горький кофе. На какое-то мгновение ему показалось, что он ощущает на себе дыхание всего Муравейника, и это дыхание было старым, больным и усталым. Все эти спуски-подъемы всех станций от Бостона до Атланты…[33]
– Господи, – Бобби посмотрел на Джекки, – может, ты это завяжешь или еще что?
Из-за ожога Джаммера в конторе стоял запах, похожий на вонь от подгоревшей свинины, и у Бобби выворачивало желудок.
– Ожог не перевязывают, – отрезала она, помогая Джаммеру сесть в кресло. – У тебя есть обезболивающее? Дермы? Хоть что-нибудь?
