Лицо Джоша было искажено злобой.
– Я просто хочу перекинуться словечком с нашим другом, моя любовь, моя радость. Просто маленький задушевный разговор с нашим общим другом.
– Ладно, Джош, о’кей, но давай зайдем в дом, – промямлил Стивен.
– Нет! Мне и здесь хорошо.
– Джош, мне это должно казаться очаровательным, драматичным или еще каким-нибудь? – продолжала глумиться Нора.
– Отпусти меня, Джош.
– Или что? Или что, Буллит? Что ты собираешься с этим делать? – Он прижал обеими руками плечи Стивена к окну, так что тому показалось, будто стекло за его спиной прогибается. – Знаешь, Стив, может, я и несовершенен, может, я делаю какие-то глупые вещи, но я, по крайней мере, не лицемер, я, по крайней мере, не мелкий подлец, я, по крайней мере, не притворяюсь, как ты, – весь такой дружелюбный, передо мной лебезишь, тусуешься в моем доме и все это время хочешь залезть в трусы моей жены…
– Ох, Джош, как это жалко, – прошипела Нора, подойдя к нему. – Может, все-таки вырастешь?..
Но Джош не слушал.
– Я спрашивал тебя вчера вечером, разве нет, Стив, умолял тебя, как друга, сказать, не знаешь ли ты, где Нора, где Нора, где она? «Понятия не имею», – ответил ты, и тут такой сюрприз! На следующее утро вот она, на этой помойке, трахается с тобой…
– Джош, не будь идиотом! – воскликнула Нора.
– Что ж, можешь забыть о сделке, мой друг. Сделка совершенно точно аннулирована.
– Сделка не предполагалась такой, Джош, и ты это знаешь.
– Сделка? – удивленно спросила Нора. – Какая еще сделка?
– А что до тебя, милая, ты что-то обнаглела, нет? Мне устраиваешь разнос, а потом шмыгаешь сюда, в любовное гнездышко к Буллиту.
– Это глупо, Джош. Мы друзья, и только.
– Я-то думал, у тебя вкус получше, дорогуша. Ты стоишь большего, чем этот… – Джош снова повернулся к Стивену и усмехнулся, безмерно довольный, – этот дублер.
Опыт Стивена в области рукопашного боя в первую очередь исходил из занятий по сценическому бою. Поэтому, когда он выбрасывал кулак, его инстинктивным побуждением было целиться правой рукой выше головы противника, а левой одновременно громко хлопать себя по бедру. Он подозревал, что такая техника окажется не слишком эффективна против обезумевшего мужика со шпагой. Вынужденный импровизировать, он ухитрился обвить одной ногой щиколотку Джоша и обеими руками изо всех сил толкнуть его. Джош отлетел назад, сильно ударившись о борт своей машины.
– Ладно, теперь прекратите, вы оба! – велела Нора, выставив вперед руки, словно спортивный рефери.
Но Джош уже встал, потер спину, расхохотался и потянулся к шпаге.
– Вызывай полицию, – сказал Стивен, глядя на Нору.
– Я не собираюсь вызывать полицию.
– У него, блин, ШПАГА, Нора!
– Джош, послушай меня. ПОЛОЖИ. ШПАГУ.
– Ладно-ладно, смотри… – Джош расстегнул пояс и бросил шпагу в машину через окно. – Никакой шпаги, о’кей?
Стивен решил, что нужно что-то сделать, поэтому принял защитную стойку: одна нога впереди, кулаки подняты, отчего стал похож на фигуру с афиши викторианского цирка. Джош только рассмеялся.
– Я тренированный боец, ты, мешок с дерьмом, – фыркнул он.
– О господи! Пожалуйста, просто придите в себя. Вы оба!
Джош проигнорировал ее.
– Давай же, давай, в полную силу. – И он принял боевую позу собственной экшен-фигурки – Стивен, кажется, припомнил ее из финальной битвы киборгов в «Завтрашнем преступлении». Эта поза выглядела потрясающе в реалиях Мегаполиса‑4, но на окраине Баттерси казалась несколько неуместной.
Теперь пришла очередь Стивена хохотать. Он начал говорить:
– Джош, ты хоть представляешь, каким козлом ты выглядишь…
А затем Джош оказался высоко в воздухе, в развороте, и его нога в кожаном сапоге жестко соприкоснулась с виском Стивена, и прием, столь эффективный против киборга, оказался столь же эффективным и здесь. Когда мостовая рванулась навстречу его лицу, Стивен успел признать, что выглядело это весьма впечатляюще…
Появилась рука, сграбастала его за плечо и перевернула – и вот Джош сидит у него на груди, сжимая отвороты пальто Стивена и глядя сверху вниз, приблизив к нему искаженное ужасной гримасой лицо. Стивен смутно заметил Нору, с белым лицом и расширенными в панике глазами: она, обхватив Джоша за шею, пыталась, безрезультатно, стащить его. Джош протянул руку за спину и оттолкнул ее так, что Нора отлетела к окну.
Кислое дыхание Джоша обжигало Стивену лицо, когда он шипел ему в ухо:
– Я знаю, Буллит, что тем фотографам позвонил ты. Я не могу это доказать, но знаю. Понял вчера ночью. И знаю, почему ты это сделал: потому что ты завидуешь, мелкое дерьмо. Ты никогда ничего не достигал в своей бессмысленной жалкой жизни, ничего стоящего – и вот ты видишь человека, который чего-то достиг, человека, у которого есть все, чего хочешь ты, и поэтому ты принялся шнырять вокруг и все портить. А хочешь узнать, почему ты неудачник, приятель? Почему ты дублер? Потому что ты только этого и стоишь. Ты ничтожество, дружище, никто, и никому до тебя нет дела, никто даже не знает о твоем существовании, ты невидимка, бездарный, посредственный, невидимый кусок…
И прежде чем Джош закончил тираду, Стивен ощутил перемену воздуха и увидел, как что-то пронеслось перед его глазами и звучно впечаталось в лицо Джоша. Раздался звук, которого он никогда не слышал прежде: удар бронзы о зубы – и вот Джош валится навзничь на мостовую, где и остается распростертым. Его веки трепещут, рука прижата ко рту – его поразил собственный приз лучшему актеру.
Стивен с трудом поднялся на ноги. Нора сидела на корточках над Джошем, все еще сжимая в руке бронзовую статуэтку, промокая красное месиво уголком своего пальто и повторяя снова и снова:
– Джош, прости, прости, прости. Открой глаза, милый, поговори со мной…
А позади со скрипом открылось окно второго этажа, и Стивен, обернувшись, увидел миссис Доллис, которая взирала на эту сцену, разинув рот.
– Чтоб тебя! – ахнула она. – Ты убил Джоша Харпера!
Акт пятый
Первые, на сцену…
Прежде чем выйти на сцену, вы должны посмотреть в зеркало и произнести свои три «У»: «Успех», «Улыбка» и «Уверенность».
Вуди Аллен. Бродвей Дэнни РоузЕсли больше ничего нет, остаются аплодисменты… как волны любви над огнями рампы.
Джозеф Л. Манкевич. Все о ЕвеАвгустовский день долгого неудачного лета 1983 года.
В возрасте одиннадцати лет Стивен пытался произвести впечатление на Беверли Слейтер – девочку, которую любил больше, чем саму жизнь, – своим мастерством в прыжках с вышки в общественных бассейнах Вентнора. Убедившись, что она смотрит, он забрался на самый высокий уровень, встал на конце доски и только тогда, одиноко паря под высоким и жарким полуденным солнцем, глядя на бассейн и людей во многих, многих милях внизу, Стивен осознал, что не умеет ни нырять, ни плавать, по крайней мере без помощи каких-либо плавсредств. Он боялся воды, высоты, падения, неизбежного удара всем телом о воду, когда плюхнется туда животом, словно кусок мяса, сброшенный с небоскреба. Он был совершенно не пригоден и не подготовлен, чтобы находиться в этом особенном месте, высоко над облаками, в одних лишь тесноватых плавках, когда Беверли Слейтер и все население острова Уайт скептически взирают на него снизу. Ныряльная доска внезапно показалась ему доской за борт.
И все же он решил забраться сюда. Его не травили и не заставляли это сделать. Ему было не обязательно лезть, но он сам решил, потому что хотел, чтобы люди увидели, как он совершит что-то впечатляющее, что-то поразительное и неожиданное, что-то экстраординарное – для разнообразия. И вот он тут, наедине со своим ужасным осознанием, что нырять и падать – совсем не одно и то же.
Как говорилось в «Книге рекордов Гиннесса» того года, все население Земли могло уместиться на острове Уайт, и при взгляде вниз определенно казалось, что сегодня здесь собрался весьма большой процент человечества. Сейчас все смотрели на него. Люди перестали плавать и разговаривать, прыгать в воду и заниматься жестким петтингом, и все лица обратились кверху в предвкушении эффектного прыжка с вышки паренька из Шанклина. Цепляясь пальцами ног за конец доски и отклоняясь назад, Стивен едва нашел глазами Беверли Слейтер, которая кусала губу и взглядом побуждала его прыгнуть. Было очевидно, что он мог сделать только одно, если хотел избежать полного и окончательного унижения.
Стивен вдохнул поглубже, и никто в толпе не смог до конца поверить своим глазам: с таким необычайным самообладанием и ловкостью Стивен развернулся и очень, очень осторожно спустился по лестнице.
Онастояланабалконенеизъяснимоегодразняатакжедружескиикаяивнутрьвойтиегоманя…
