Конрой кивнул:
– Ну да. А их служба безопасности на плато засекла девчонку, когда та вылетала. Это ведь она только что вышла отсюда? Дочь Митчелла?
Тернер молчал.
– Конечно, – сказал Конрой. – Сходится…
– Я убил Линча, – сказал Тернер, чтобы увести разговор в сторону от Энджи. – Но прежде чем грянул гром, Уэббер сказала, что работала на тебя…
– Они оба на меня работали, – ответил Конрой, – но друг о друге не знали. – Он пожал плечами.
– Зачем?
Конрой улыбнулся:
– Потому что, не будь их там, тебе бы их не хватало, или я не прав? Потому что ты знаешь мой стиль, и, если бы я не выкинул всех своих обычных трюков, ты начал бы задумываться. А я знал, ты ни за что не переметнешься. Мистер Мгновенная Лояльность, или я не прав? Мистер Бусидо. Ты надежен и предсказуем, Тернер. «Хосака» это знала. Именно поэтому они настаивали на том, чтобы я ввел в игру тебя…
– Ты не ответил на первый мой вопрос, Конрой. Кому ты нас продал? Кто второй хозяин?
– Некто Вирек, – сказал Конрой. – Денежный мешок. Вот именно, тот самый. Он уже многие годы пытался перекупить Митчелла. Из-за него, если уж на то пошло, пытался купить и сам «Маас». Не вышло. Они поднялись так быстро, что стали ему не по зубам. А открытое предложение на Митчелла висело давно. Слепое предложение. Когда Митчелл обратился к «Хосаке», а они ко мне, я решил проверить, открыто ли то предложение до сих пор. Из чистого любопытства. Не успел я и глазом моргнуть, как на меня навалилась команда Вирека. Эту сделку несложно было провернуть, поверь мне, Тернер.
– Я тебе верю.
– Но Митчелл всех нас облажал, не так ли? Крепко и основательно.
– Ага. Так, что его убили.
– Он покончил с собой, – сказал Конрой, – согласно «кротам» Вирека на плато. Как только выпроводил девчонку на этом дельтаплане. Перерезал себе горло скальпелем.
– Не много ли трупов кругом, а, Конрой? – поинтересовался Тернер. – Оуки мертв, и японец-вертолетчик тоже.
– Я и сам это вычислил, когда они не вернулись, – пожал плечами Конрой.
– Они пытались убить нас, – сказал Тернер.
– Нет, приятель, они хотели только поговорить… Во всяком случае, о девчонке мы тогда еще ничего не знали. Знали только, что ты исчез и этот чертов самолет не добрался до аэродрома в Боготе. Мы и думать не думали ни о какой девчонке, пока не заглянули на ферму твоего брата и не нашли самолет. Твой брат отказался говорить с Оуки. Вышел из себя, поскольку тот поджарил его собак. Оуки сказал, что, судя по всему, там жила еще и женщина, но ее не нашли…
– А что с Руди?
Лицо Конроя было совершенно пустым. Потом он сказал:
– Оуки получил то, что ему требовалось, с мониторов. Так мы узнали о девчонке.
Болела спина. Ремни портупеи врезались в грудь. Я ничего не чувствую, думал он, я вообще ничего не чувствую…
– У меня есть к тебе вопрос, Тернер. Собственно говоря, пара вопросов. Но основной: что ты, черт побери, там делаешь?
– Где-то слышал, что это крутой клуб, Конрой.
– Да уж. Только для избранных. Настолько, что тебе пришлось поломать пару моих караульных, чтобы войти внутрь. А вот они, однако, знали, что ты идешь, Тернер, – и негритосы, и этот панк. С чего это вдруг они тебя впустили?
– Вот тебе и будет над чем поразмыслить, Конни. У тебя, похоже, много к чему появился доступ за последние дни.
Конрой придвинулся ближе к камере телефона:
– Да уж не без того. Люди Вирека несколько месяцев прочесывали Муравейник, разрабатывали кое-какой слух. Среди ковбоев ходили сплетни, что где-то плавает экспериментальный биософт. Наконец его люди вышли на Финна, но объявилась другая команда, «маасовская», которая, судя по всему, охотилась за тем же самым. Потому вирековцы решили залечь и понаблюдать за «маасовскими» парнями, а те вдруг стали взрывать людей. Вот так команда Вирека и раскопала всю историю, с негритосами, малышом Бобби и тэ дэ. Все это они мне выложили, когда я сказал им, что, по моим раскладам, ты от Руди двинул сюда. Пришлось нанять громил, чтобы обложить тут льдом этих негритосов, пока не найду кого-нибудь, кому доверить пойти по их души…
– Эти удолбыши за дверью? – Тернер улыбнулся. – Да уж, Конни, облажался ты по-крупному. Тебе ведь некуда теперь обратиться за профессиональной помощью, а? Кто-то шепнул, что ты кинул нанимателя и у тебя на площадке погибли профи. Что еще остается, кроме как нанимать придурков с дурацкими прическами? Все профи в курсе, что у тебя на хвосте «Хосака», я прав, Конни? И все они знают, что ты сделал.
Теперь ухмылялся Тернер. Краем глаза он видел, что мужик в смокинге тоже скалится кривой улыбкой с большим количеством ровных мелких зубов, похожих на белые зерна пшеницы…
– А все эта сука Слайд, – ответил Конрой. – Надо было прикончить ее на платформе… Она через матрицу простучала себе куда-то дорожку и начала задавать лишние вопросы. Вряд ли она чего раскопала, но успела уже наделать шума в определенных кругах… Ну да ладно, смысл ты уловил. Впрочем, твоей заднице это сейчас ничем не поможет. Виреку нужна девчонка. Он отозвал своих людей с другого направления, и теперь я всем для него заправляю. Деньги, Тернер, денег – как у дзайбацу…
Тернер смотрел в белое лицо, вспоминая Конроя в баре отеля посреди джунглей. Вспоминая его позднее, в Лос-Анджелесе, как тот подкатывался к нему, объясняя тайную экономику корпоративных предательств…
– Привет, Конни, – сказал Тернер, – а я ведь тебя знаю, так?
Конрой улыбнулся:
– Конечно, малыш.
– И я знаю, какое у тебя предложение. Уже знаю. Тебе нужна девчонка.
– Вот именно.
– И дележ, Конни. Ты же знаешь, я работаю только пятьдесят на пятьдесят, верно?
– Э, – весело отозвался Конрой, – вот это дело. Никак иначе я и не рассчитывал.
Тернер смотрел на изображение в упор.
– Ну, – сказал Конрой, все еще улыбаясь, – каков твой ответ?
Тут Джаммер потянулся и вырвал из настенной розетки телефонный провод.
– Главное – удачный момент, – сказал он. – Всегда важно правильно выбрать момент. – Он уронил шнур на ковер. – Если бы ты сказал ему, он бы сразу же начал действовать. А так мы выиграем время. Он попытается перезвонить, выяснить, что случилось.
– Откуда ты знал, что я собираюсь ему сказать?
– Потому что я знаю людей. Много кого повидал. Слишком, черт побери, много. И в особенности я видел много таких, как ты. У тебя же это на лбу написано, мистер. Ты ведь собирался ему сказать, что он может подавиться своим дерьмом и сдохнуть. – Джаммер с трудом выпрямился в кресле, скривившись, когда пришлось пошевелить рукой в полотенце. – Кто такая эта Слайд, о которой он говорил? Жокей?
– Джейлин Слайд. Из Лос-Анджелеса. Ас.
– Так это она перехватила Бобби, – задумчиво протянул Джаммер. – Значит, она чертовски близко к этому твоему приятелю на телефоне…
– Однако сама, вероятно, этого не знает…
– Давай посмотрим, что мы можем сделать. Позови назад мальчишку.
– Пожалуй, мне стоит поискать старину Вига, – сказал Джонс.
Марли не могла оторвать глаз от манипуляторов, загипнотизированная их танцем: вот они выхватывают что-то из водоворота вещей, который сами же и учинили, рассматривают, отвергают. Отвергнутые объекты улетают прочь, сталкиваются с другими, образуя новые сочетания. Узоры перемешивались медленно, непрерывно.
– Пожалуй, стоит, – повторил он.
– Что?
– Поискать Вига. А то ему еще взбредет в голову что-нибудь, когда появятся люди вашего босса. Не хочу, чтобы он причинил себе вред, понимаете? – Он застенчиво и слегка смущенно улыбнулся.
– Хорошо, – отрешенно отозвалась она. – Со мной все будет хорошо. Я посмотрю.
Ей вспомнились сумасшедшие глаза Вига, безумие, исходившее от него ощутимыми волнами. Вспомнила, как еще по радио «Сладкой Джейн» уловила недобрую хитрость в его голосе. И почему это Джонс так о нем беспокоится? Но потом она подумала о том, каково это жить в Месте, в мертвых сердечниках Тессье-Эшпулов. Любой человек, любая живая душа становится здесь едва ли не драгоценностью…
– Ты прав, – очнулась Марли. – Пойди разыщи старика.
Парнишка нервно улыбнулся и, оттолкнувшись от стены, закувыркался к отверстию, где был закреплен трос.
– Я за вами вернусь, – пообещал он. – Не забудьте, где вы оставили скафандр…
Башня покачивалась из стороны в сторону, жужжала, метались манипуляторы, заканчивая новую поэму…
Впоследствии Марли никогда не могла с уверенностью сказать, были ли голоса реальны, но постепенно осознала, что они были частью той ситуации, когда «реальность» становится лишь очередной пустой абстракцией.
Она сняла куртку – в куполе потеплело, как будто безостановочное движение манипуляторов порождало жар. Куртку и сумку Марли повесила на крюк возле экрана для проповедей. Шкатулка почти окончена, думала она, хотя за мельтешением стольких клешней трудно что-то разобрать… Внезапно шкатулка выплыла на свободу, закувыркалась из конца в конец купола – Марли инстинктивно нырнула вслед за ней, поймала. Силой инерции ее закружило дальше мимо мелькающих рук, а она все прижимала к себе обретенное сокровище. Не в состоянии затормозить, Марли врезалась в дальнюю стену купола, ушибла плечо и порвала блузку. Оглушенная ударом, она продолжала скользить, укачивая шкатулку, вглядываясь через прямоугольник стекла в коллаж из коричневых антикварных карт и тусклого зеркала. Прочерченные старыми картографами моря были вырезаны, открывая кусочки облупившегося зеркала, – суша, плывущая по грязному серебру… Она подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как поблескивающая рука схватила парящий в воздухе рукав ее брюссельской куртки. Сумка, которая изящно раскачивалась на кожаном ремешке в полуметре позади, отправилась следом, подхваченная манипулятором с оптическим сенсором и простой клешней на конце.
