– Всего три месяца, – подытожила она, – и если мы собираемся снять шатер…
– Нет, – сказала я, придя в ужас от этой идеи. – Ник, а ты что собираешься делать на день рождения?
– Ничего, – ответил он.
– Ничего? – удивилась я. Обычно он обожает всякого рода вечеринки.
– Быть может, задернуть шторы и спрятаться под одеялом? – предложил Ник.
– Ну, меня это нисколько не удивляет, – недовольно пробурчала Нэнси. – Я вышла замуж за зануду. А ты, Джилли, не лучше, – добавила она, увидев, как я хихикаю, тем самым давая понять, что это у нас семейное.
– Прости, Нэнси, возможно, я и затею что-нибудь, но…
– Послушай, Джилли, я понимаю, что тридцать пять лет – сложный возраст, пограничный. Не пойми меня превратно, мне тоже знакомо это чувство.
– Да все в порядке! Я не ощущаю себя как-то по-особенному.
– Наверное, нелегко, когда тебе за тридцать и ты одинока, особенно живя в Лондоне, – продолжала Нэнси.
Я подняла бокал и сделала большой глоток, прежде чем извиниться и отправиться в дамскую комнату.
– У Джилли впереди еще достаточно времени, чтобы встретить подходящего парня, – до меня долетели слова Ника, пока я шла по коридору обратно на кухню, – а после того, что сделал Эд, разумеется, она с опаской относится к новым знакомым.
Я остановилась за дверью.
– Николас, неужели ты не понимаешь…
– Говори тише, – предупредил он.
– …что для женщины это очень тяжело. Наши биологические часы тикают. И если она постоянно будет откладывать на потом…
Я как ошпаренная взлетела по лестнице и только в кабинете Ника почувствовала себя в безопасности. Я села за стол и глубоко вздохнула. «Только не позволяй ей добраться до тебя, Джилли», – крутилось в моей голове. Иногда мне хотелось убить Ника из-за того, что ему взбрело в голову жениться на Нэнси.
Когда они познакомились, он не мог дождаться, чтобы представить нам с папой эту замечательную, красивую и мужественную женщину, на которую, по словам Ника, он «запал». У них был бурный роман, и всего после двух месяцев знакомства брат сделал ей предложение. Прежде чем познакомить нас, Ник предупредил, чтобы мы не задавали Нэнси слишком много вопросов о ее семье. Она давно не общалась со своим отцом-алкоголиком и никчемной мамашей, которая в поисках лучшей жизни отправилась в Лондон и жила там на пособие по безработице. Ник с гордостью сообщил, что Нэнси не любит, когда ей напоминают об этом. Они встретились на работе. Нэнси была присяжным бухгалтером в юридической фирме одного из партнеров Ника. Я сомневалась, что Нэнси мне понравится, но ей удалось восхитить и меня, и моего отца. Несложно было заметить, что Ник по уши влюблен в эту женщину с длинными светлыми волосами, пухлыми губками и глазами цвета голубого денима. Бессмысленно отрицать, что Нэнси красива. Помню, тогда я подумала, что она относится к тем женщинам, которыми мечтают стать маленькие девочки, когда вырастут.
Я слышала, как Ник и Нэнси продолжают препираться внизу. И решила, что они могли бы стать идеальными героями для рекламного ролика, почему не стоит выходить замуж/жениться. О своих племянницах я ничего подобного сказать не могла. Мне нравилось по выходным гулять с ними в парке и покупать им мороженое. Я улыбнулась, вдруг вспомнив, как Ник играет с девочками и кричит: «Кто последний, тот перед чаем должен съесть брюссельскую капусту!»
Я бросила взгляд на ноутбук Ника. Мне вдруг стало жутко интересно, есть ли хоть какой-то отклик на мое объявление, пока я торчу здесь. Я не удержалась и зашла на сайт.
Добро пожаловать, Джилли, – поприветствовали меня.
– В этом нет необходимости, – пробормотала я, ожидая, когда же наконец будет принят мой пароль.
Я уставилась на экран и не поверила своим глазам.
Мне хотелось завизжать, но в этот момент в комнату вошел Ник и обнял меня.
– Прости, Джилли. Нэнси иногда ведет себя легкомысленно.
– Нет! – Я отстранилась от него. – Все в порядке. Она права, – признала я. – Мои часы тикают… Но, Ник, ты только посмотри!
У Вас 55 ПРОСМОТРОВ и 10 ОТКЛИКОВ.
– Тише! – с улыбкой сказал он, наблюдая, как я взбудоражена.
И тут мы услышали, как одна из моих племянниц заплакала в детской комнате.
– Успокойся, милая, – утешал Ник Матильду, которая проснулась и теперь сидела в кровати и рыдала. Он протянул ей бутылочку с изображением Золушки. – Десять просмотров, – прошептал он. – Здорово!
– Тетя Джилли! – закричала Тильда и приложила к своим губам пальчик, но я все же подошла к кровати, чтобы поцеловать ее на ночь еще раз. У нее было мягкое круглое личико, и она пахла молоком.
– А где Раскин? – спросила она. Тильда всегда говорит, что выйдет замуж за Раскина.
– Он в стране снов, – прошептала я.
Ханна продолжала мирно посапывать, растянувшись на кровати по диагонали. Она была старше Тильды на три года, очень любила играть на пианино и кататься на велосипеде, хотя в последнее время я стала замечать, что она постепенно охладевает к своим прежним увлечениям. С недавних пор единственное, что она хотела, – смотреть телевизор.
Обе мои племянницы были жутко хорошенькими, с длинными рыжеватыми волосами, заплетенными во французские косички, и точеными ножками. Одним словом, я их обожала.
– Да, кстати, утром звонила мама, – тихо сказал Ник, когда мы уже вышли из детской.
– Отлично. – Если честно, я волновалась за нее. Она живет в Перте с Патриком, он виноторговец. Мама переехала в Австралию сразу после рождения Ханны. В глубине души Ник счастлив был побыстрее проводить ее, потому что так и не смог простить ее отъезда. Я испытывала несколько другие чувства, хотя не могу сказать, что не хотела, чтобы она уехала. Папа совсем не удивился ее решению, потому что узнал о Патрике гораздо раньше нас.
– Как она? – поинтересовалась я.
– Вполне себе счастлива, – просто ответил он, поглядывая на часы. – Прости, Джилли, – добавил Ник, направляясь к себе в кабинет, – в последнее время ужасно много работы. Многих сократили, и если я не закончу дело…
– Ник, ты устал. Неужели это не может подождать до завтра? – осторожно намекнула я, вспомнив, как Нэнси за ужином выясняла отношения.
Он измученно кивнул:
– Ты права. Я спущусь на секунду, – пообещал он.
Потом я уже в одиночестве присоединилась к Нэнси на кухне, чтобы помочь убрать со стола.
Уже лежа в постели, я никак не могла заснуть и все думала о маме. Иногда я скучала по ней и хотела, чтобы все сложилось по-другому. Порой я ловила себя на мысли, что часто думаю о том, что было бы, если бы папа простил ей все эти годы и она вернулась домой. И как бы все сложилось, если бы я осталась жить с ней, когда они развелись.
Сегодня вечером я задумалась об этом всерьез. Когда я помогала Нэнси убирать со стола, она извинилась, что, возможно, повела себя бестактно, и сказала, что в конечном счете единственное, чего она хочет, чтобы я была счастлива.
– Я тоже, – поблагодарила ее я. – Но, Нэнси, на этот раз я хочу, чтобы все было по-другому. Я не хочу, чтобы мне снова причинили боль.
Как лошадь и жокей на состязании по преодолению препятствий, нам с Нэнси удалось направить разговор в правильном направлении, пока мы не добрались до последнего препятствия. Нэнси сказала, что я не должна забывать, с какими проблемами столкнулась мама, когда родилась Мэган.
– По статистике, женщины определенного возраста подвержены риску родить неполноценного…
– Нэнси, я все равно оставила бы его. – И с этими словами я удалилась.
Я взяла фотографию в серебристой рамке, на которой была Мэган, сидящая в изголовье моей кровати. У нее было такое же круглое мягкое лицо, как у Матильды, сияющая кожа и большие, как у папы, улыбающиеся глаза. Ник не любил говорить о ней. Он предпочел выкинуть из памяти ту часть жизни, в которой присутствовала Мэган, как закрывают скучную прочитанную книгу и никогда к ней не возвращаются. Тем не менее я думала о ней часто. Особенно по ночам.
Медленно я погрузилась в сон.
Декабрь, 1984
Мы с Ником и нашей няней Лизой смотрели сериал «Жители Вест-Энда»[17], держа на коленях тарелки с макаронами. Обычно нам не разрешали его смотреть, но этим утром папа повез маму в больницу. Сначала я услышала стон, а затем:
– Боже, кажется, началось!
Я выскочила на лестницу, чтобы посмотреть, что происходит. Ник даже не проснулся.
– Мам! – испуганно позвала я.
– Ступай в свою комнату! – приказал папа. Через несколько секунд он уже стоял около моей постели и заверял, что Лиза прибежит по первому нашему зову и отведет нас с Ником в школу. – Все будет хорошо! – сказал он.
Мне показалось, что папа сильно взволнован. Когда они уехали, я закрыла глаза и начала мечтать о младшей сестренке. Мне хотелось заплетать ей косички и красить ногти.
Я посмотрела на Лизу, свернувшуюся калачиком на софе, поджав свои длинные ноги. Ей было девятнадцать лет, и у нее были крашеные золотистые волосы, идеально прямые, как римская дорога. Каждый вечер перед сном я молилась, чтобы быть похожей на нее, но наутро обнаруживала, что я все та же Джилли с серыми глазами, которые иногда казались темно-синими. Мама говорила, что мне очень повезло, что у меня темные волосы и волшебные глаза, которые меняют цвет в зависимости от того, какую кофту я надеваю.
