— Моя мать, — заговорилъ Монксъ болѣе громкимъ голосомъ, — сдѣлала то, что сдѣлала бы каждая женщина. Она сожгла завѣщаніе. Письмо не было отправлено по назначенію, но его вмѣстѣ съ другими доказательствами она сохраняла на тотъ случай, если Флеминги сдѣлаютъ попытку отречься отъ своего позора. Отецъ дѣвушки узналъ отъ нея правду со всѣми преувеличеніями, какія могла придумать ея ненависть. Я люблю теперь мать за это. Угнетенный стыдомъ и позоромъ, онъ съ дочерьми уѣхалъ въ глухую часть Валлиса и перемѣнилъ даже имя, чтобы друзья не могли открыть его мѣстопребыванія. Тамъ онъ вскорѣ былъ найденъ мертвымъ въ своей постели. Дѣвушка скрылась изъ дома за нѣсколько недѣль передъ тѣмъ. Онъ разыскивалъ ее, обойдя пѣшкомъ всѣ сосѣдніе города и села; и въ ту самую ночь, когда онъ вернулся домой, убѣдившись, что она покончила съ собой, чтобы похоронить свой и его позоръ, надорвалось его старое сердце.
Наступило короткое молчаніе, пока мистеръ Броунлоу не взялся опять за нить разсказа.
— Черезъ нѣсколько лѣтъ послѣ этого, — началъ онъ:- мать этого человѣка — Эдуарда Лифорда — пришла ко мнѣ. Сынъ бросилъ ее, когда ему было лишь восемнадцать лѣтъ, отобралъ у нея драгоцѣнности и деньги, началъ кутить, играть, мошенничать и уѣхалъ въ Лондонъ, гдѣ въ теченіи двухъ лѣтъ поддерживалъ сношенія съ самыми низменными отбросами общества. Ее изнуряла мучительная и неизлечимая болѣзнь, и она хотѣла вернуть сына къ себѣ, прежде чѣмъ умретъ. Пришлось прибѣгнуть къ разспросамъ и тщательнымъ розыскамъ, которые долго не приводили ни къ чему, но наконецъ увѣнчались успѣхомъ, и онъ поѣхалъ съ нею опять во Францію.
— Тамъ она умерла, — сказалъ Монксъ:- послѣ продолжительной болѣзни, и на смертномъ ложѣ завѣщала мнѣ всѣ эти тайны вмѣстѣ съ неугасимой и вѣчной ненавистью ко всѣмъ тѣмъ, кого онѣ затрагивали, хотя этого она могла и не дѣлать, потому что я и такъ унаслѣдовалъ ея чувства. Она не вѣрила, что дѣвушка наложила на себя руки и тѣмъ самымъ убила и ребенка, но была почему то убѣждена, что родился ребенокъ мужского пола, и что ребенокъ этотъ живъ. Я поклялся ей, что затравлю его, если когда либо онъ встрѣтится на моемъ пути, что не дамъ ему ни минуты покоя, что буду преслѣдовать его съ самой злобной и неуклонной жестокостью, что вымещу на немъ всю ненависть, которую такъ глубоко чувствую, что насмѣюсь надъ дутымъ хвастовствомъ завѣщанія, дотащивъ его, если удастся, до висѣлицы. Она оказалась права. Онъ наконецъ повстрѣчался на моей дорогѣ. Начало было удачно, и если бы не болтливая шлюха, то я кончилъ бы не хуже, чѣмъ началъ.
Негодяй крѣпко стиснулъ руки и бормоталъ проклятія въ приступѣ безсильной злобы, а мистеръ Броунлоу обратился къ испуганнымъ слушателямъ и объяснилъ, что еврей, давнишній сообщникъ и довѣренное лицо этого человѣка, долженъ былъ получить большую награду за то, чтобы поймать Оливера въ западню, и часть этой суммы подлежала возвращенію, въ случаѣ если Оливеръ опять очутится на свободѣ; разногласіе въ этомъ вопросѣ и заставило ихъ посѣтить коттеджъ съ цѣлью убѣдиться, дѣйствительно ли взятый мистриссъ Мэйли мальчикъ — Оливеръ.
— Медальонъ и кольцо? — сказалъ мистеръ Броунлоу, поворачиваясь къ Монксу.
— Я купилъ ихъ у того человѣка и его жены, о которыхъ я вамъ говорилъ; она украла ихъ у сидѣлки, а та обокрала трупъ, — отвѣтилъ Монксъ, не подымая глазъ. — Вы знаете, гдѣ теперь эти вещи.
Мистеръ Броунлоу слегка кивнулъ мистеру Гримвигу и тотъ, быстро исчезнувъ, вскорѣ возвратился, втолкнувъ въ комнату мистриссъ Бембль и таща за собою ея упиравшагося супруга.
— Неужели глаза не обманываютъ меня! — вскричалъ мистеръ Бембль съ плохо поддѣланнымъ восторгомъ. — Дѣйствительно ли это маленькій Оливеръ? Ахъ, Оливеръ, если бы ты зналъ, какъ я соскучился безъ тебя…
— Замолчи, дуракъ, — буркнула мистриссъ Бембль.
— Это голосъ сердца, голосъ сердца, дорогая мистриссъ Бембль, — оправдывался надзиратель работнаго дома. — Развѣ я не могу быть растроганнымъ, — я, который воспиталъ его на приходскихъ началахъ, — видя его окруженнымъ леди и джентльменами самой пріятной наружности? Я всегда любилъ этого мальчика, какъ будто онъ былъ мой… мой… мой дѣдушка, — продолжалъ мистеръ Бембль, подыскавъ наконецъ подходящее сравненіе. Мастеръ Оливеръ, мой славный Оливеръ, помнишь ли ты милаго джентльмена въ бѣломъ жилетѣ? Увы! онъ отправился на небо, на прошлой недѣлѣ, въ дубовомъ гробу, Оливеръ, съ посеребренными ручками!
— Довольно, сэръ, — сухо произнесъ мистеръ Гримвигъ;- остановите изліяніе своихъ чувствъ.
— Постараюсь, сэръ, — отвѣтилъ мистеръ Беыбль. — Какъ вы поживаете, сэръ? Я надѣюсь, что вы пребываете въ добромъ здоровьѣ?
Послѣднее привѣтствіе было адресовано мистеру Броунлоу, который подступилъ ближе къ почтенной парочкѣ. Онъ спросилъ, указывая на Монкса:
— Знаете вы этого человѣка?
— Нѣтъ, — рѣшительно отвѣтила мистриссъ Бембль.
— Можетъ быть и вы не знаете? — освѣдомился мистеръ Броунлоу, обращаясь къ ея супругу.
— Я ни разу не видѣлъ его въ своей жизни, — сказалъ мистеръ Бембль.
— И вѣроятно ничего ему не продавали?
— Нѣтъ, — отвѣтила мистриссъ Бембль.
— У васъ, вѣроятно, никогда не было золотого медальона и кольца? — продолжалъ мистеръ Броунлоу.
— Конечно, нѣтъ, — отвѣтила надзирательница. — Къ чему насъ привели сюда выслушивать подобныя нелѣпости?
Опять мистеръ Броунлоу кивнулъ мистеру Гримвигу, который и на этотъ разъ проворно удалился, но вернулся не съ дородной супружеской четой, а ввелъ двухъ параличныхъ старухъ, которыя шли, шатаясь и едва держась на ногахъ.
— Вы заперли дверь въ тотъ вечеръ, когда помирала старая Салли, — сказала та, которая шла впереди, и подняла скорченную руку. — Но вы не могли заглушить слова или заткнуть щели.
— Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, — подтвердила вторая, осматриваясь вокругъ и жуя беззубою челюстью. — Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ.
— Мы слышали, какъ она старалась разсказать вамъ про свой поступокъ, и видѣли, какъ вы взяли изъ ея руки бумагу; мы подсмотрѣли также, какъ на другой день вы ходили въ ломбардъ.
— Да, — добавила вторая. — И оказалось, что то былъ медальонъ и золотое кольцо. Мы разузнали это, мы видѣли, какъ вамъ выдали эти вещи. Мы были тамъ, мы были тамъ.
— Это еще не все, что намъ извѣстно, — продолжала первая старуха. — Она часто говаривала намъ, что молодая мать ей разсказала, какъ она предчувствовала, что ей недолго осталось жить, и какъ она, когда ее подобрали больную, шла къ могилѣ отца ребенка, чтобы тамъ умереть.
— Не хотите ли повидать самого закладчика? — спросилъ мистеръ Гримвигъ, двинувшись къ двери.
— Нѣтъ, — отвѣтила женщина. — Если онъ, — тутъ она указала на Монкса:- оказался такимъ трусомъ, что сознался, какъ это теперь для меня очевидно, и если вы переспросили всѣхъ вѣдьмъ, пока не нашли нужныхъ вамъ, то мнѣ не остается ничего прибавить. Я продала вещи, и онѣ находятся тамъ, откуда вы ихъ больше не достанете. Что же дальше?
— Ничего, — отвѣтилъ мистеръ Броунлоу, — кромѣ того, что намъ остается предупредить дальнѣйшее занятіе вами обоими должностей, сопряженныхъ съ общественнымъ довѣріемъ. Можете уходить.
— Я надѣюсь, — сказалъ мистеръ Бембль, оглядываясь съ большимъ уныніемъ, когда мистеръ Гримвигъ увелъ обѣихъ старухъ, — я надѣюсь, что эта несчастливая маленькая случайность не послужитъ причиною моего устраненія отъ приходской должности?
— Конечно, послужитъ, — отвѣтилъ мистеръ Броунлоу. — Я совѣтую вамъ привыкнуть къ этой мысли и вдобавокъ радоваться, что вы такъ дешево отдѣлались.
— Но это все изъ за жены. Она рѣшила это сдѣлать, — оправдывался мистеръ Бембль предварительно осмотрѣвшійся, чтобы убѣдиться въ отсутствіи супруги.
— Это не извиненіе, — возразилъ мистеръ Броунлоу. — Вы присутствовали, когда эти вещицы были преданы уничтоженію, и къ тому же, съ точки зрѣнія закона, вы являетесь наиболѣе виновнымъ изъ двухъ, такъ какъ законъ предполагаетъ, что ваша жена дѣйствуетъ по вашимъ указаніямъ.
— Если законъ предполагаетъ это, — сказалъ мистеръ Бембль выразительно сжимая шляпу обѣими руками, — то законъ — оселъ, идіотъ! Если такова точка зрѣнія закона, то законъ — холостякъ; и вотъ мое злѣйшее пожеланіе закону — пусть онъ но опыту узнаетъ, гдѣ правда, — по опыту!
Произнеся послѣднія слова съ большимъ удареніемъ, мистеръ Бембль туго надвинулъ на голову свою шляпу и, засунувъ руки въ карманы, послѣдовалъ внизъ за своей супружницей.
— Молодая леди, — обратился мистеръ Броунлоу къ Розѣ:- дайте мнѣ руку. Не пугайтесь:- ничего нѣтъ для васъ страшнаго въ тѣхъ немногихъ словахъ, которыя осталось еще выслушать.
— Если они… я не знаю, какимъ образомъ это могло бы случиться, — но если они имѣютъ… какое либо отношеніе ко мнѣ, - сказала Роза, — то позвольте мнѣ выслушать ихъ въ другое время Я теперь не нахожу въ себѣ достаточной бодрости.
