Шарль де Костер - Фламандские легенды

– Ах, мессир, – дерзко сказал брат, без боязни приблизившись к Галевину, – может быть поднести вам кубок клауварта,[8] чтобы вы пришли в себя? Сдается мне, что в вас нет былой силы.

– А этого не хочешь попробовать? – спросил сир Галевин и стукнул брата кулаком, но боль от удара была все равно, что от удара мушиной лапки.

Тут младший брат и вовсе осмелел и, усевшись на лавку против Галевина, сказал:

– Мессир, я думаю, хватит с вас колбасы, теперь мой черед поесть.

И он взял колбасу из миски брата.

– Мессир мой сын, – молвила мать, – а ведь вы могли бы попотчевать меня, вашу старую мать, тем старым вином, что храните для себя одного.

И она взяла из рук его кубок с вином.

– Мессир, – сказал младший брат, – мне кажется, что вам не одолеть этого барашка с засахаренными каштанами. Не прогневайтесь, я и сам не прочь его съесть.

И он положил перед собою жареного барашка.

– Мессир мой сын, – молвила мать, – кажется, вам не по вкусу этот прекрасный ячменный пирог с творогом, передайте его мне, сделайте милость!

И ошеломленный сир Галевин передал ей пирог.

– Мессир мой брат, – сказал младший, – вы слишком долго сидите, словно император какой, не угодно ли вам поразмяться, не пора ли и вам послужить за столом?

И сир Галевин встал и начал им прислуживать.

– Мессир мой сын, – молвила мать, – я вижу, вы присмирели. Не угодно ли вам попросить прощения за то, что вы слишком долго заставляли меня, вашу старую мать, стоять, как простую служанку, подавая вам питье и еду?

И сир Галевин упал к ее ногам.

– Мессир мой брат, – сказал ему младший, – не хочешь ли пасть и к моим ногам и поцеловать их за то, что я служил тебе, как раб?

– Не хочу, – отвечал сир Галевин.

– Не хочешь?

– He хочу, – повторил сир Галевин и отступил на шаг.

– Поди сюда! – сказал младший брат.

– Не хочу, – отвечал сир Галевин.

Тогда младший брат подскочил к нему и, без труда бросив на пол, стал его душить, колотить и бить золотой шпорой по лицу.

– Защищайся, Сиверт Галевин Непобедимый! – говорил он. – Никто не осилит тебя, кроме меня. Ты долго обращался с нами, как с покорными слугами, но теперь ты в моих руках, и я растопчу тебя, словно кусок сыра. Почему бы тебе не ускакать от меня, словно ты коза, почему бы тебе не вспорхнуть, словно ты птица, спасаясь от меня, Сиверт заколдованный?

И, с остервенением колотя его, младший брат вытащил нож.

– Проси пощады, не то я зарежу тебя.

– Не хочу, – отвечал сир Галевин.

Услышав эти речи, мать быстро выхватила из пылающего очага горсть золы, хотя зола обожгла ей руки, и швырнула ее в глаза и в рот своему младшему сыну.

– Ты не убьешь моего первенца, злодей! – крикнула она.

Ревя от боли, младший брат, ослепленный золой, вертелся во все стороны, вытягивал руки и пытался кого-нибудь ударить, но мать отняла у него нож, повалила наземь, заперла и вышла, таща за собой старшего сына. И хотя с годами силы ее ослабели, она отнесла Галевина в башню (ибо он был без чувств) на собственных плечах, как пастух овцу, и там нежно ухаживала за ним, перевязала ему кровавые раны на лице и груди и покинула его только с наступлением ночи.

Оставшись в одиночестве и почувствовав себя немного лучше, Злонравный встал и, с радостью нащупав серп на поясе, отворил дверь и прислушался, нет ли поблизости брата.

И когда стемнело, спустился с лестницы.

От ударов и ушибов он так изнемог, что едва стоял на ногах, но все же добрался до моста, который еще не был поднят, и поплелся дальше.

И он вошел в лес, уже совсем обессилев. Но от слабости не мог дойти до хижин, что были расположены от него в двух лье к северу.

Тогда он улегся на сухой листве и запел. Но ни одна девушка не пришла к нему, ибо из такой дали его песня не была слышна.

И так прошел первый день.

Наступила ночь, полил холодный дождь, и Злонравного охватил озноб. Но вернуться в замок он не хотел, опасаясь своего брата. Весь дрожа, стуча зубами, побрел он на север и увидел в лесу на поляне прелестную девушку – пригожую, нарядную, румяную, как маков цвет, – и запел. Но девушка не подошла к нему.

И так прошел второй день.

Ночью снова полил дождь, и он так закоченел, что не мог шевельнуться; он запел, но ни одна девушка не пришла к нему. На заре, когда дождь все еще лил, а он лежал на листьях, появился волк и, думая, что перед ним мертвец, стал обнюхивать его, но тот закричал так отчаянно, что зверь в страхе убежал. Через некоторое время Галевин почувствовал голод, но есть было нечего. Вечером он снова запел, но ни одна девушка не пришла к нему.

И так прошел третий день.

К полуночи небо прояснилось, подул теплый ветер. А он, хоть и очень страдал от голода, жажды и усталости, не решался заснуть. Наутро четвертого дня он увидел, что к нему приближается юная девушка-горожанка. Заметив его, она хотела убежать, но он громко крикнул:

– Помогите! Я умираю от голода и лихорадки.

Тогда девушка подошла к нему и сказала:

– Я тоже голодна.

– Ты девственница? – спросил он.

– Ах, мне пришлось бежать из Брюгге, – отвечала она. – Священник хотел отправить меня на костер за то, что на шее у меня коричневое пятнышко, величиною с горошину. Он говорит: это знак того, что я вступила в плотскую связь с дьяволом. А я никогда его и не видела, и не знаю, каков он из себя.

Он не слушал ее и снова спросил, девственница ли она, и, так как она промолчала, запел свою песню.

Но она не тронулась с места и только сказала:

– У вас очень приятный и сильный голос для человека, так тяжко страдающего от голода и лихорадки.

Тогда он сказал ей:

– Я сир Сиверт Галевин. Пойди в мой замок и вызови мою мать, но больше ни с кем не говори, а ей скажи, что сын ее в лесу терпит муки от голода, лихорадки и усталости и вот-вот умрет, если не придут к нему на помощь.

Она пошла, но, выйдя из лесу, увидела на Виселичном поле повешенную девушку, и со страху убежала очень далеко. Попав во владения сира де Хёрне, она попросила в одной крестьянской хижине попить и поесть. И там рассказала, что нашла в лесу сира Галевина, умирающего от голода. Но крестьяне ей отвечали, что Галевин этот злее самого дьявола и что его следует оставить на съедение волкам и другим лесным зверям.

А Злонравный лежал в лесу, терзаясь тоской и долгим ожиданием.

И так прошел четвертый день.

На заре пятого дня, видя, что девушка не возвращается, он решил, что она попала в руки священника и тот отправил ее в Брюгге на костер.

И, совсем измученный и озябший, он подумал: «Пришел мой конец!» – и проклял Повелителя камней.

Все же, несмотря ни на что, вечером он запел.

Он сидел на обочине дороги. И увидел девушку. Она подошла к нему и упала перед ним на колени. И он сделал с ней то же, что сделал с другими.

Потом он встал, красивый, бодрый, полный свежих сил, и, прижимая сердце девушки к своему сердцу, он понес ее труп на Виселичное поле и повесил его рядом с трупом первой девушки.

Сир Галевин стал всесильным бароном и наводил ужас на всех. Одну за другой убил он пятнадцать девушек и всех их повесил на Виселичном поле.

Он вел разгульную жизнь, беспрерывно пил, ел и веселился.

Все дамы, которые прежде смеялись над его немощью и безобразием, перебывали у него в замке.

Надругавшись над ними, он гнал их прочь, словно сук, подло мстя им за прошлое.

Из Лилля, Гента и Брюгге приезжали к нему самые красивые непотребные девки, каждая со значком своего ремесла на рукаве, и они ублажали Галевина и его дружков, среди которых самыми свирепыми были Дитрих Отченаш, прозванный так потому, что он любил грабить церкви, Неллен Волк, нападавший в бою лишь на лежачих, как это делают волки, и Бодуэн Безухий, который, чиня суд в своей вотчине, всегда орал: «Смерть ему! смерть!», не внимая ничьим оправданиям.

Распутничая и пируя с веселыми девицами, упомянутые сеньоры отнимали у несчастных крестьян все их достояние: хлеб, сыр, кур, петухов, быков, телят, свиней.

Наевшись до отвалу, они бросали собакам жирные куски мяса и вкусные пироги.

Ястребам, соколам и коршунам они кидали на растерзание кур, петухов и голубей, а ноги своих коней приказывали мыть в вине.

И на потеху Галевина и его друзей до полуночи, а частенько и до петухов, гремели барабаны, свистели сопелки, пели виолы, ревели трубы, гудели волынки.

А тем временем в деревенских лачугах царили голод, нужда, раздавался горький плач.

И когда погибла пятнадцатая девушка во владениях Галевина, матери стали молить бога сделать их бесплодными, а если уж он велит им рожать, то – одних мальчиков.