потускнел. В конце концов Грейс не выдержала — отправилась в библиотеку, где, как она знала, он находился в одиночестве, и тихо открыла дверь. Пол сидел за столом над Синими книгами и кипой бумаги. Но он не читал — положив подбородок на сцепленные руки, он смотрел прямо перед собой. Вздрогнув, когда вошла жена, он встревоженно посмотрел на нее.
— Прости, что побеспокоила тебя, Пол, но так больше не может продолжаться. Я хочу знать, что ты собираешься делать.
— Понятия не имею, — пожал плечами он. — Я хочу выполнить свой долг.
— Полагаю, ты собираешься со мной развестись.
Он застонал, отодвинул стул и встал.
— О, Грейс, Грейс, почему ты так поступила? Ты ведь знаешь, что я тебя боготворил. Я бы отдал жизнь, чтобы избавить тебя от малейшего несчастья. Я доверял тебе всем сердцем…
— Да, так и было. Я повторяла это себе тысячу раз.
Он посмотрел на нее так беспомощно, что ей стало жаль его.
— Хочешь, чтобы я уехала? Твоя мать с радостью навестит тебя, и ты сможешь с ней все обсудить.
— Ты же знаешь, что она мне посоветует! — воскликнул он.
— Да.
— Ты сама хочешь, чтобы я развелся с тобой?
Она бросила на него взгляд, исполненный невероятной муки, но сдержала слезы, которые уже начали застилать глаза. В порыве неистового самобичевания Грейс не желала, чтобы он проявил к ней хоть каплю сострадания. Она отвела взгляд, ощущая стыд в преддверии его следующего вопроса.
— Ты еще испытываешь чувства к… Реджи Бассетту?
— Нет! — торжествующе воскликнула она. — Я ненавижу и презираю его. Я знаю, что он и мизинца твоего недостоин.
Пол беспомощно взмахнул рукой:
— О Боже! Хотел бы я знать, как поступить. Сначала мне казалось, я готов тебя убить, а теперь чувствую: все не может продолжаться, как раньше, нужно что-то делать. Я не могу об этом забыть. Мне следовало бы тебя возненавидеть, но не получается. Несмотря на все, я до сих пор тебя люблю. Если ты уедешь, я думаю, что умру.
Она задумчиво посмотрела на него, в некоторой степени понимая, насколько противоречивы чувства, разрывающие его. Казалось, для него дело чести развестись с оступившейся женой, и все же ему не хватало духа. Злость и стыд уступили место глубокой печали. К тому же он не пережил бы скандала и публичного позора. Пол Кастиллион был человеком старомодных взглядов, и он считал, что джентльмену пристало заботиться о том, чтобы его имя не попало в газеты. Он также не разделял модной точки зрения на то, что обманутый супруг становится в некотором роде героем. Он живо помнил, какое отвращение испытал, когда член его клуба, разводясь с женой, живописал измены благоверной в курительной комнате, пытаясь вызвать сочувствие слушателей. Пол гордился своим именем и допустить не мог, что оно может стать предметом насмешек. Сама мысль об этом вызывала у него стыд. Он с трудом поднял глаза на жену.
— Я полностью в твоих руках, — наконец произнесла она, — и сделаю все, что ты пожелаешь.
— Разве ты не можешь дать мне еще немного времени все обдумать? Я не хочу ничего делать в спешке.
— Полагаю, лучше решить прямо сейчас же. Для тебя будет намного лучше разобраться с этим. Тебе плохо. Я не могу видеть тебя таким несчастным.
— Не думай обо мне. Подумай о себе. Что ты сделаешь, если… — Он замолчал, не в силах продолжать.
— …если ты со мной разведешься?
— Нет, я не могу этого сделать! — мгновенно откликнулся он. — Осмелюсь заявить, что я слепо влюбленный маразматический старый дурак, и ты будешь презирать меня еще больше, чем сейчас, но я не могу окончательно лишиться тебя. О, Грейс, ты ведь не хочешь, чтобы я подал на развод?
Она покачала головой:
— С твоей стороны было бы очень благородно избавить меня от этого. Тебя устроит, если я уеду и поселюсь за границей? Обещаю, я больше не дам тебе повода для обвинений. Нам не обязательно что-то объяснять окружающим, пусть все думают, что это нечто вроде дружеского расставания.
— Осмелюсь сказать, так было бы лучше всего, — тихо произнес он.
— Тогда до свидания.
Она протянула ему руку, и в пелене слез все расплылось у нее перед глазами. Он принял это молча.
— Хочу сказать тебе еще раз, Пол, как горько сожалею, что причинила тебе боль. Я никогда не была тебе хорошей женой. От всей души надеюсь, что теперь ты станешь счастливее.
— Разве я могу быть счастлив, Грейс? Ты была моим счастьем. Я ничего не могу с этим поделать. Все эти дни я пытался справиться с собой, но даже теперь, теперь, когда знаю, что ты ничего ко мне не испытывала, и… словом, я люблю тебя всем сердцем.
Слезы потекли по исхудавшим бесцветным щекам Грейс, и какое-то время она не могла говорить. Наконец она встала перед ним со склоненной головой.
— Я не прошу тебя поверить мне, Пол. Я лгала и предавала тебя, и ты имеешь право считать, что мои слова ничего не стоят. Но я хотела бы сказать кое-что, прежде чем уйти: теперь я действительно тебя люблю. За последние месяцы страданий я поняла, какой ты добрый и хороший, и меня безмерно тронула твоя огромная любовь ко мне. Ты заставил меня устыдиться себя самой. О, я была недостойна и эгоистична! Я слепо принесла тебя в жертву ради своих причуд, я никогда не пыталась сделать тебя счастливым. И если теперь я изменилась, то лишь благодаря тебе. А на днях, когда ты вернул ружье этому человеку, я так гордилась тобой и чувствовала себя настолько жалким, омерзительным существом, что готова была упасть перед тобой на колени и целовать твои руки.
Взяв носовой платок, Грейс вытерла глаза. Потом, с трудом улыбнувшись, бросила на него веселый взгляд, который прежде часто дарила ему:
— Не думай обо мне слишком плохо, ладно?
— О, Грейс, Грейс! — воскликнул он. — Я этого не вынесу! Не уезжай. Ты так мне нужна! Давай начнем все сначала.
Румянец залил ее лицо, и она быстро подбежала к нему.
— Пол, неужели когда-нибудь ты сможешь простить меня? Говорю же: я люблю тебя так, как не любила никогда раньше!
— Давай попробуем.
Он раскрыл объятия, и, вскрикнув от радости, она бросилась к нему. Она потянулась к нему губами, а когда он поцеловал ее, прижалась к нему еще крепче.
— Мой любимый муж… — прошептала она.
— О, Грейс, давай возблагодарим Бога за Его милость к нам!
Лето прошло, и мисс Ли,
