Обманщик и его маскарад - Герман Мелвилл

осмотреть выставку. Пока я наблюдал за блестящей процессией наук и искусств и продвигался через скопление разных народов, то думал, что здесь собралась вся гордость мира. При виде такого изобилия в огромном стеклянном павильоне, у меня возникло глубокое ощущение хрупкости мирового величия. И я сказал себе: «Нужно посмотреть, может ли эта ярмарка тщеславия послужить средством для большего блага и прибыли, чем это было задумано. Может ли она послужить общему делу ради всемирного благополучия?» Иными словами, вдохновленный этой сценой, на четвертый день Всемирной ярмарки я запустил в обращение мой план-проект Всемирного благотворительного общества.

– Впечатляющий замысел. Но, прошу вас, объясните его.

– Всемирное благотворительное общество должно стать организацией, состоящей из делегатов от всех существующих благотворительных обществ и миссий. Главной целью общества будет систематизация мировой благотворительности; для этого нужно отказаться от беспорядочных и нерегулярных добровольных пожертвований, и мировые правительства должны дать обществу полномочия для взимания ежегодного налога на благотворительность со всего человечества. Как и во времена цезаря Августа, весь мир будет платить налог, схема которого будет сходна с подоходным налогом в Англии. Этот налог, как уже говорилось, будет консолидированным сбором всевозможных налогов на благотворительность, – как здесь, в США, налоговые чиновники объединяют налоги штатов, округов, городов и избирателей. После тщательных расчетов я установил, что этот налоговый сбор будет ежегодно пополнять фонд Всемирного благотворительного общества почти на восемьсот миллионов долларов. Далее, этот фонд на ежегодных конгрессах общества будет распределяться по всем благотворительным обществам и миссиям в соответствии с постановления конгресса. Таким образом, по моей оценке, за четырнадцать лет работы на благие дела может быть потрачено одиннадцать миллиардов и двести миллионов долларов, после чего Всемирное общество может объявить о самороспуске, в связи с тем, что во всем мире больше не останется нищих и обездоленных людей.

– Одиннадцать миллиардов и двести миллионов долларов! И все из-за того, что вы пустите шапку по кругу.

– Да. Я не Фурье, [40] изобретатель невероятных схем, но филантроп и финансист, предлагающий филантропический проект с целесообразным финансированием.

– Целесообразным?

– Да. Одиннадцать миллиардов и двести миллионов долларов могут поразить любого обывателя, но не практичного филантропа. Что это такое, как не восемьсот миллионов за четырнадцать лет? А восемьсот миллионов, – что это такое, в среднем, как не один маленький доллар для каждого жителя нашей планеты? И кто, пусть даже турок или даяк, откажется пожертвовать один маленький доллар ради священной благой цели? Восемьсот миллионов? Это больше, чем человечество тратит в год не только для утоления своего тщеславия, но и ради своих несчастий. Только подумайте о войне, этой кровавой расточительнице. Неужели человечество может быть настолько тупым и злонамеренным, что при виде такой грандиозной возможности люди не изменят свои нравы и пожертвуют свои излишки и излишества ради того, чтобы мир стал благословенным, а не проклятым местом? Восемьсот миллионов! Людям не нужно зарабатывать эти деньги, они уже имеют их; людям остается только направить их во благо, а не на зло. И это не потребует никакого самопожертвования. Фактически, в своей массе они не обеднеют ни на фартинг, но несомненно, станут более довольными и счастливыми. Разве не понятно? Вы должны признать, что человечество в целом не состоит из безумцев, а мой проект имеет практическое применение. Кто, кроме безумца, не предпочтет творить добро вместо зла, если ясно, что и то, и другое возвращается к своему творцу? [41]

– Ваша линия рассуждений выглядит достаточно разумной, – сказал добрый джентльмен, поправив золотые пуговицы на рукавах сюртука. – Но со всем человечеством так не получится.

– В таком случае, люди неразумные существа, если они не хотят внимать гласу рассудка.

– Дело не в том. Кстати, судя по манере, в которой вы упомянули о численности населения, складывается впечатление, что согласно вашему всемирному плану нищий и набоб должны в равной мере вносить свой вклад в искоренение нищеты, а язычник должен усердствовать в искоренении язычества и обращении в истинную веру, чем любой христианин. Как это понимать?

– Прошу прощения, но это какой-то софизм. Никому филантропу не нравится, когда его слова превращают в шутку.

– Что ж, тогда я больше не буду шутить. Но в конце концов, насколько я понимаю ваш проект, в нем нет ничего особенно нового, кроме увеличения средств.

– Увеличения и энергичности. Например, я собираюсь кардинально реформировать благотворительные миссии и стимулировать их деятельность в духе Уолл-стрит.

– В духе Уолл-стрит?

– Вот именно. Надо признать, что ради достижения определенных духовных целей бывает необходимо пользоваться прагматическими средствами. Примеры прагматичной политики в мировых проектах не должны сталкиваться с пренебрежением духовных прожектеров. Иными словами, обращение язычников, – там, где это зависит от человеческих усилий, – в рамках мировой благотворительности нужно перевести на контрактную основу. Столько-то средств на обращение индусов, столько-то – на язычников Борнео, столько-то на Африку. Конкуренция послужит здоровым стимулом. Не будет никакой апатии или монополии. У нас не должно быть ни одной благотворительной миссии или общества, о котором клеветники могли бы с минимальным основанием утверждать, что такое-то учреждение выродилось из-за бюрократии и превратилось в нечто вроде таможни. Но главным архимедовым рычагом [42] будет сила денег, привлеченных к делу.

– Вы имеете в виду восемьсот миллионов долларов?

– Да. Видите ли, отдельные микроскопические благодеяния приводят к ничтожным результатам. Я выступаю за волевое благодеяние. Я за то, чтобы облагодетельствовать мир раз и навсегда, и покончить с этим. Только подумайте, мой дорогой сэр, о целом море язычников в Китае! Или о морозном утре в Гонконге, где нищих язычников находят мертвыми на улицах, словно рассыпанные бобы. Быть бессмертным существом в Китае, – не более, чем быть снежинкой в снежном буране. Что такое два десятка миссионеров для такого народа? Щепотка табаку для кракена. Я за то, чтобы послать десять тысяч миссионеров одной партией и обратить китайцев en masse [43] в течение полугода после высадки на берег. Покончив с этим, можно будет перейти к следующей задаче.

– Боюсь, вы слишком исполнены энтузиазма.

– Филантроп обязан быть энтузиастом; чего можно добиться без энтузиазма, кроме посредственности? Опять-таки, возьмем лондонских бедняков. Что такое для этой нищей толпы кусок мяса в одном месте или буханка хлеба в другом месте? Я за то, чтобы для начала выделить им двадцать тысяч коров на мясо и сто тысяч баррелей муки для выпечки хлеба. Тогда они будут сыты, и лондонские бедняки перестанут умирать от голода. И так далее, по всей стране.

– С учетом общего характера вашего проекта, это скорее примеры желаемых чудес, а не чудеса, которые могут произойти.

– Разве