Адъютант судорожно глотнул.
* * *
Через десять минут двое ошеломленных мужчин без гроша в кармане пробирались на ощупь к садовой калитке.
— Наконец, — выговорил один из них, принц Отто, — наконец я прочувствовал ужасы оккупации… для оккупантов.
Пошатываясь, они продолжали путь.
Глава 3 АНГЛИЯ ПОД УГРОЗОЙ
Когда наутро пришли газеты, выяснилось, что положение куда серьезней, чем представлялось поначалу. Не только германцы напали на Эссекс, а еще восемь вражеских армий — так удивительно совпало — выбрали то же самое время для нанесения давно задуманного удара.
Англия оказалась не просто под пятой завоевателя — под пятой девяти завоевателей.
Прямо ступить было некуда.
В прессе все было детально расписано. Пока германцы высаживались в Эссексе, российский корпус под командованием великого князя Водкиноффа занял Ярмут. Одновременно Сумасшедший Мулла[73] вторгся в Портсмут, а швейцарский флот обстрелял Лайм-Риджис и высадил десант к западу от кабинок для переодевания. Точно в то же время пробужденный наконец Китай захватил живописный уэльский курорт Лллгстпллл и, несмотря на отчаянное сопротивление экскурсии Эвансов и Джонсов из Кардиффа, занял плацдарм. Пока шла уэльская стычка, армия Монако обрушилась на Охтермахти в устье реки Клайд. Не прошло и двух минут по Гринвичу, как неистовая банда младотурков[74] нагрянула на Скарборо. В Брайтоне и Маргите закрепились небольшие, но решительные вооруженные силы, соответственно, марокканских разбойников[75] под началом Райсули и темнокожих воинов с отдаленного острова Боллиголла.
Положение было нешуточное.
Корреспонденты «Дейли Мейл» сообщали подробности разворачивающейся атаки по телеграфу. Князь Пинг-Понг-Панг, китайский генерал, и Ллевеллин Эванс, предводитель кардиффских экскурсантов, провели в местечке Лллгстпллл незабываемые предварительные переговоры. Один непрерывно говорил на чистом китайском языке, другой выразительно изъяснялся на валлийском, и общее впечатление воодушевило всех до колик, сообщал корреспондент.
Нападения свершились так внезапно, что мало где развернулось действенное сопротивление. Более или менее успешную попытку предприняли в Маргите.
Когда появились чернокожие воины (как и прочие, они налетели с часу до двух в августовский выходной день), пляжи были усеяны отдыхающими. При появлении боевых каноэ экскурсанты поначалу решили, будто в них сидят загримированные исполнители негритянских песен, очень большая труппа; в толпе быстро разнеслось, что привез их сам Чарлз Фроман,[76] в попытке возродить былую славу «Менестрелей Кристи».[77] Скоро, однако, стало ясно, что тут не безобидные актеры. Поскольку с ними не было банджо и бубнов, возникли подозрения, а когда первый же негр ловко снял скальп с подвернувшегося мальчишки, подозрения превратились в уверенность.
Маргитские туристы дали достойный отпор. Конная пехота на осликах, под командованием дядюшки Боунса, сеяла разрушение. Женская мучительская бригада отвлекала вражеский фланг, а спешно мобилизованный отряд снайперов, расхватав шары и кокосовые орехи из аттракционов, по три за пенни, расстроил ряды авангарда. Однако силы противников были неравны. Через полчаса экскурсанты отступили с боями, побережье осталось в руках врага.
В Охтермахти и Портсмуте агрессоры, похоже, не встретили никаких препятствий. Брайтонцы позволили неприятелю высадиться целым и невредимым. Скарборо, захваченный врасплох мальчишеской энергией младотурков, оказался легкой добычей; а в Ярмуте, хотя великий князь получил по физиономии метко брошенной селедкой, сопротивление оказалось бесполезным.
Первого августа уже к чаю девять армий, вооруженных до зубов, укрепились на британской земле.
Глава 4 ЧТО ДУМАЛА АНГЛИЯ
Обстоятельства, и сами по себе малоприятные, еще усугублялись тем, что в Англии практически никого не осталось в строю, кроме бойскаутов.
Первым шагом была отмена регулярной армии. Тому было несколько причин. Сначала социалисты заклеймили армейские порядки как недемократичные. Рядовым, подчеркивали они, запрещено водить компанию с полковниками, хотя различие в рангах связано с чистой случайностью, кто в какой семье родился. Они требовали, чтобы каждому солдату давали звание генерала. Товарищ Квелч,[78] в красноречивом обращении к трудящимся пригорода Ньюингтон-Баттс, среди всеобщего воодушевления напомнил, как хорошо такой подход зарекомендовал себя в южноамериканских республиках.
В Шотландии также возражали против армии, а все потому, что она профессиональная, о чем мистер Смит написал не одно колкое письмо мистеру Ч. Б. Дж. Марриоту.[79]
Так что армия была отменена, и оборона страны пала надолго территориальных войск, Легиона разведчиков и бойскаутов.
Сначала выбыли территориальные войска. Выслушивать прозвище «терьеры» в мюзик-холлах оказалось выше их сил.
Затем были распущены добровольцы-разведчики. Поначалу они подавали надежды, но так и не пришли в себя с тех пор, как манчестерские цензоры обрушились на артистку Ла Мило.[80] Мужество изменило им.
В конце концов защищать Англию остались одни бойскауты, чьим украшением был Кларенс Чагуотер, и гражданское население, готовое в любой момент выступить ради своей страны и размахивать флагами. Некоторые из них могли также распевать патриотические песни.
* * *
Нечего и говорить, что для прессы в разгар мертвого сезона такая новость, как одновременное нападение девяти держав, стала хлебом насущным. Каждое утро водопад писем обрушивался на лондонские газеты. По недостатку места приведем лишь отдельные выписки.
Мисс Чарльзуорт[81] сообщала: «В нынешнем стеснительном положении у меня нет выбора. Придется исчезнуть».
Мистер Хорейшо Боттомли[82] в еженедельнике «Джон Буль» намекал на грязные закулисные интриги и обещал вскоре напечатать тайную историю вторжения. Сам же он предпочитает какого ни есть оккупанта, даже короля Боллиголла, всяким (неназванным) королевским прокурорам, что не чета старине Мюиру.[83] Хотелось бы знать, почему инспектор Дрю ушел в отставку.
Аргументированная передовая в «Дейли экспресс» утверждала, что свободная торговля, очевидно, подразумевает и захватчиков на всякий вкус.
Мистер Герберт Гладстон[84] написал в «Тайме», напомнив, что он и так наводнил Англию нежелательными иностранцами, посему еще несколько погоды не сделают.
Мистер Джордж Р. Симс[85] составил восемнадцать каламбуров из имен вражеских военачальников в одном только номере «Горчицы и салата».
Мистер Г.Г.Пелиссье[86] убеждал общественность смотреть веселей, ведь солнышко светит, как всегда. Кроме того, как знать, вдруг какой-нибудь иностранный снайпер возьмет да подстрелит цензора?
Мистер Роберт Фитцсиммонс[87] решил бросить вызов любому из вторгшихся генералов, а то и всем сразу. Он не он, если их не побьет, ну разве что рефери, у которого жена и семеро детишек, попросит его поддаться нокауту, в виде личного одолжения. По доброте ему приводилось проигрывать бои.
Совет директоров выставочного зала Кристал-Палас отослал акционерам уведомление, что грядут благоприятные времена. Публики прибавилось, и Кристал-Палас, при минимальном везении, еще наполнится.
Судья Уиллис задался вопросом: «Что есть вторжение?»
Синьор Скотги[88] послал срочную каблограмму из Америки (с оплаченным ответом): «Шотландия ли стоит где стояла?»
Мистер Льюис Уоллер[89] разразился героическим: «Сколько их там? Я и с полдюжиной справлюсь. Они убийцы? Я наброшусь на убийц, сколько бы их ни было».
Мистер Сеймур Хикс[90] выразил надежду, что они не причинят зла Джорджу Эдвардсу.
Мистер Джордж Эдвардс[91] сказал: если они принесут хоть малейший вред Сеймуру Хиксу, он больше не улыбнется.
Некий автор в «Ответах»[92] подсчитал, что если всех завоевателей в стране сложить в кучу, верхушка будет на каком-то расстоянии от Луны.
Дальновидные люди рисовали мрачные перспективы. Они всерьез опасались, что новый аттракцион сильно ударит по первоклассному крикету. Уже несколько лет подряд сборы и так падали из-за растущей популярности гольфа, тенниса и других игр. Тысячные толпы устремятся глазеть на марш захватчиков через всю страну, ведь им не придется платить по шесть пенсов у турникета. Было высказано предложение: заявить протест генералам вторгшихся армий и заставить брать плату со зрителей.
