покинутая, лежала на покрывале, и светловолосая чаровница исчезла.
Ковентри несколько дней не выходил из своей комнаты, во многом против собственной воли, хотя все домочадцы старались по мере сил скрасить ему этот утомительный плен. Матушка его ласкала, Белла забавляла пением, Люсия — чтением, Эдвард помогал чем мог, — словом, все обитатели дома, за одним исключением, стремились порадовать молодого хозяина. А вот Джин Мюир и близко к нему не подходила, хотя одна лишь Джин Мюир обладала способностью его позабавить. Остальные быстро его утомили, ему хотелось чего-то новенького, он вспоминал девушку с пикантным характером — и в голову приходила мысль, что она разгонит его тоску. Некоторое время поколебавшись, он как бы между делом заговорил про нее с Беллой, но дело кончилось ничем — Белла ограничилась словами, что Джин в добром здравии и очень занята: готовит для маман прелестный сюрприз. Эдвард жаловался, что не видит ее вовсе, Люсия же держалась так, словно мисс Мюир просто не существует. Единственным источником сведений стали для несчастного больного сплетни двух служанок, которые сидели за работой в соседней комнате. От них он узнал, что мисс Бофор «разбранила» гувернантку за то, что она заходила в спальню к мистеру Ковентри, а гувернантка совсем не надулась, но стала обходить обоих молодых джентльменов стороной, хотя и было ясно, что мистер Нед уж так по ней томится.
Мистер Джеральд занялся обдумыванием этих сведений и сильно расстроил сестру своей рассеянностью.
— Джеральд, ты слышал, что Нед получил место в полку?
— Чрезвычайно занимательно. Читай дальше, Белла.
— Ах ты, негодник! Да ты меня совсем не слушаешь. — Она отложила книгу и повторила свою новость.
— Я очень рад, нужно отправить его отсюда поскорее. В смысле, полагаю, он захочет побыстрее отправиться в путь. — Тут Ковентри внезапно очнулся от грез.
— Можешь не юлить, я все знаю. И считаю, что Нед повел себя глупо, а мисс Мюир достойна восхищения. И, конечно, ничего такого быть не может, хотя это и обидно, мне так нравится наблюдать за влюбленными. Вы с Люсией холодные, на вас смотреть совсем не интересно.
— Сделай одолжение, перестань нести вздор про нас с Люсией. Мы не влюблены друг в друга, и вряд ли это изменится. В любом случае, мне надоела эта история, и я бы хотел, чтобы вы с маман прекратили эти разговоры хотя бы на какое-то время.
— Ах, Джеральд, но ты же знаешь, что маман эта мысль очень по душе, что этого хотел папа, что бедная Люсия тебя очень любит. Как же нам не говорить о том, что принесет нам всем столько радости?
— А мне не принесет, и я почему-то думаю, что в этом вопросе мое мнение немаловажно. Я не связал себя словом и не свяжу, пока не почувствую, что готов. Давай поговорим про Неда.
Белла, расстроенная и удивленная, повиновалась и заговорила про Эдварда, который, проявив здравомыслие, покорился своей судьбе и собрался на несколько месяцев уехать из родного гнезда. Целую неделю в доме не прекращался переполох, связанный с его отъездом. Подготовкой этого события занимались все, кроме Джин. Ее было почти не видно: по утрам она занималась с Беллой, днем выезжала на прогулку с миссис Ковентри, а почти каждый вечер уходила в Холл почитать сэру Джону — желание его исполнилось, а по какой причине, он так и не разузнал.
В день отъезда Эдвард пришел попрощаться с матерью — он был очень бледен, ибо пока позволяли приличия, сидел в комнате у сестры, рядом с мисс Мюир.
— Прощай, душа моя. Будь добра к Джин, — прошептал он, целуя сестру.
— Да, конечно! — ответила Белла, в глазах ее стояли слезы.
— Заботься о матушке и помни: Люсия, — добавил он, дотронувшись до прелестной щечки кузины.
— Ничего не бойся. Я их друг к другу не подпущу, — шепнула она в ответ, и Ковентри это услышал.
Эдвард протянул брату руку и многозначительно вымолвил, глядя ему в глаза:
— Джеральд, я тебе доверяю.
— Ты можешь, Нед.
Нед уехал, а Ковентри долго и мучительно гадал, что хотела сказать Люсия. Все прояснилось несколько дней спустя.
«Итак, Нед уехал, теперь эта наша Мюир обязательно появится», — решил он про себя, но «эта наша Мюир» не появилась и, похоже, избегала его даже старательнее, чем влюбленного в нее юношу раньше. Если Джеральд спускался вечером в гостиную в надежде послушать музыку, то заставал там лишь Люсию. Если стучал в дверь Беллиной комнаты, она всегда открывала не сразу, а Джин внутри не было, хотя, подходя к двери, он слышал ее голос. Если отправлялся в библиотеку — шелест платья и поспешный перестук каблучков сообщали, что к его приходу там будет пусто. Мисс Мюир старательно уклонялась от него и в саду, а если им доводилось случайно встретиться в коридоре или утренней столовой, то проходила мимо, потупив взор, приветствие же ее было отрывистее и холоднее некуда. Все это страшно его раздражало, и чем больше она его чуралась, тем сильнее его к ней тянуло — из чувства противоречия, не иначе, говорил он себе. Все это вызывало у него и досаду, и интерес, а необходимость отвечать хитростями на ее невинные маневры доставляла ему своего рода праздное удовольствие.
Впрочем, наконец его терпение иссякло, и он решил узнать всю подноготную ее необъяснимого поведения. Джеральд запер одну из дверей в библиотеку, забрал ключ себе и дождался, пока мисс Мюир войдет взять для дядюшки очередную книгу. Он слышал, как она говорила об этом с Беллой, и знал: она считает, что он у матери, — и, улыбаясь себе под нос, крадучись пошел за ней следом. Она стояла на стуле и тянулась вверх — ему как раз хватило времени рассмотреть тонкую талию и прелестную ступню, прежде чем заговорить:
— Вам помочь, мисс Мюир?
Она вздрогнула, уронила несколько книг, зарделась и поспешно произнесла:
— Нет, благодарю вас. Я могу взять лесенку.
— Мне проще, у меня длинные руки. Правда, сейчас рука одна, но ей надоело бездействие, так что она к вашим услугам. Что вы хотели взять?
— Я… я… вы меня напугали, и я забыла. — И Джин нервически рассмеялась, озираясь, будто собиралась сбежать.
— Прошу за это прощения. Не спешите, вспомните. А еще позвольте выразить вам свою признательность за то, в какой чарующий
