него, но словно бы оборачивались в его пользу. Домовладелец смотрел на него из-за револьвера скорее с интересом, чем с неодобрением.
— Так ты грабитель из Лондона, так?
Джимми не колебался ни секунды. Если быть грабителем из Лондона могло в глухие часы ночи послужить пропуском в гостиную гражданина Соединенных Штатов и, главное, обеспечить свободный выход из нее, так было бы по меньшей мере нелепо отказаться от этой роли. Он учтиво поклонился.
— Ну, тебе придется выкладывать, раз ты в Нью-Йорке. Понятно? И выкладывать сполна.
— Дык само собой! — сказал Штырь, радуясь, что напряжение рассеялось и вопрос поставлен на приятную деловую ногу. — Он не подкачает. Он в игре мастак. Всеконечно.
— Всеконечно, — вежливо повторил Джимми. Он ничего не понял, но ситуация явно улучшалась, так к чему было нарушать гармонию?
— А энто, — сказал Штырь благоговейно, — фараонов босс. Капитан полиции, — тут же поправился он.
Луч света пронзил мрак в голове Джимми. Он только удивился, почему не понял раньше. Поработав нью-йоркским репортером около года, он, естественно, кое-что узнал о подоплеке полицейской деятельности. Теперь он понял, почему домовладелец так вдруг к нему переменился.
— Рад познакомиться, — сказал он. — Нам непременно надо будет побеседовать в ближайшие дни.
— Непременно, — выразительно сказал капитан полиции.
— Конечно, я не осведомлен о ваших методах на этом берегу, но все, что принято, я…
— Я жду вас у меня в управлении. Штырь Муллинс покажет вам, где оно.
— Отлично. Вы должны извинить этот неофициальный предварительный визит. Собственно, мы забрались сюда укрыться от дождя, вот и все.
— Ах так!
Джимми почувствовал, что ему надлежит защищать свое достоинство. Этого требовала ситуация.
— Но ведь, — сказал он с некоторым высокомерием, — я вряд ли стал бы тратить время на какого-то жалкого медведя…
— Он только банки берет, — упоенно пробормотал Штырь. — Их он живьем ест. Ну и слезы всяких там герцогинь.
— Не отрицаю, что отдаю предпочтение бриллиантам и герцогиням, — сказал Джимми. — Ну а теперь, поскольку час уже поздний, не лучше ли нам… Ты готов, Штырь? Так доброй ночи. Был рад познакомиться с вами.
— Увидимся у меня в управлении.
— Вполне возможно, я туда загляну. Полагаю, в Нью-Йорке я на дело не пойду. В конце-то концов я тут на отдыхе.
— Если вы вообще хоть какой-то работой займетесь, — сказал полицейский ледяным тоном, — то лучше зайдите ко мне в управление, не то пожалеете, что не зашли, когда будет уже поздно.
— Разумеется, разумеется. Ни в коем случае не пренебрегу формальностью, здесь принятой. Но не думаю, что нарушу свой отдых. Да, кстати, один пустячок. Вы не будете возражать, если я вырежу «Д» на вашей входной двери?
Полицейский уставился на него.
— С внутренней стороны. Буква не будет бросаться в глаза. Просто моя маленькая причуда. Если вы не возражаете?
— Хватит с меня твоих… — начал полицейский.
— Вы не поняли меня. Это всего лишь определит, кому платить за обед. Да я ни за что в мире…
Полицейский указал на окно.
— Убирайтесь, — сказал он коротко. — Я вами сыт по горло. И не забудьте зайти ко мне в управление.
Штырь, все еще исполненный глубокого недоверия к бульдогу Растусу, буквально подпрыгнул при этом приглашении. Он оказался за окном и исчез в дружеском мраке, почти прежде чем полицейский договорил. Джимми остался на месте.
— Я с восторгом, — начал он и умолк. В дверях появилась девушка… девушка, которую он узнал. Ее растерянность сказала ему, что и она его узнала.
И вот теперь, впервые с той минуты, когда он вышел из своей квартиры в компании Штыря, Джимми утратил ощущение реальности происходящего. Все ведь было именно так, как могло бы происходить во сне. Он заснул, думая об этой девушке, и вот она перед ним. Однако взгляд в сторону Макичерна вернул его в явь. В мире грез капитан полиции ни с какой стороны не умещался.
Полицейский стоял спиной к двери и не заметил пополнения их общества. Ручку двери Молли повернула очень тихо, а ее ноги в тапочках ступали беззвучно. И только потрясенное выражение на лице Джимми заставило Макичерна оглянуться на дверь.
— Молли!
Она улыбнулась. Хотя ее лицо оставалось бледным, но вечерний костюм Джимми ее успокоил. Она не понимала, как он мог очутиться здесь, но, видимо, все было в порядке. Она прервала разговор, а не ссору.
— Я услышала шум, твои шаги на лестнице и послала собак вниз, тебе на помощь, папа, — сказала она. — Ну а теперь спустилась посмотреть, как ты.
Мистер Макичерн растерялся. Появление Молли поставило его в двусмысленное положение. Обличить Джимми как грабителя представлялось невозможным. Тот знал о нем излишне много. Собственно, капитан полиции боялся в жизни только одного: что его способы наживать деньги дойдут до ушей дочери.
И тут его осенила блестящая идея.
— Милочка, в окно влез вор, — сказал он, — а этот джентльмен его увидел.
— Как в бинокль, — сказал Джимми. — Крайне неприятный типчик.
— Но он выскочил в окно и сбежал, — докончил полицейский.
— И так стремительно! — поддержал Джимми. — Возможно, он цирковой акробат.
— Он тебя не ударил, папа?
— Нет-нет, милочка.
— Возможно, я его спугнул, — сказал Джимми небрежно.
Макичерн исподтишка метнул в него сердитый взгляд.
— Нам не следует злоупотреблять вашим временем, мистер…
— Питт, — сказал Джимми. — Моя фамилия Питт. — Он обернулся к Молли: — Надеюсь, вы остались довольны плаванием.
Макичерн вздрогнул:
— Вы знакомы с моей дочерью?
— Боюсь, только зрительно. Мы вместе плыли на «Мавритании». Я, к несчастью, во втором классе. Иногда я видел, как ваша дочь гуляла по палубе.
Молли улыбнулась:
— Я помню, что видела вас… иногда.
Макичерн взорвался:
— Так, значит, вы…
Он умолк и посмотрел на Молли. Молли нагибалась над Растусом и почесывала у него за ухом.
— Разрешите, я провожу вас, мистер Питт, — отрывисто сказал полицейский. В его манере держаться появилась некоторая резкость, но, когда говоришь с человеком, которого с наслаждением вышвырнул бы в окно, некоторая резкость практически неизбежна.
— Да, мне, пожалуй, пора, — сказал Джимми.
— Доброй ночи, мистер Питт, — сказала Молли.
— Надеюсь, мы еще увидимся, — сказал Джимми.
— Вот сюда, мистер Питт, — проворчал Макичерн, распахивая дверь во всю ширину.
— Прошу вас, не затрудняйтесь, — сказал Джимми, подошел к окну, перекинул ногу через подоконник и бесшумно спрыгнул на землю.
Потом повернулся и сунул голову назад в окно.
— Справился я очень недурно, — сказал он удовлетворенно. — Пожалуй, займусь этим профессионально. Доброй ночи.
В дни, когда уэльсец еще не расходовал избыток энергии, играя в регби, он, едва монотонность будничной жизни начинала его угнетать, созывал пару-другую друзей
