– Ничуть не сомневаюсь, все это весьма достойно и любезно, – согласилась миссис Беннет. – Я ничуть не сомневаюсь и в том, что она очень милая дама. Как жаль, что в большинстве своем женщины ее положения так не похожи на все, что вы описали. Она живет по соседству с вами, сэр?
– Сад, в котором расположено мое скромное жилище, отделен от Розингс-Парка – резиденции ее милости – всего лишь одной аллеей.
– Мне кажется, вы упоминали, что она вдова. Осталась ли у леди Кэтрин семья?
– У нее есть единственная дочь, наследница Розингса и весьма солидного состояния.
– Ах, – всплеснула руками миссис Беннет, – тогда она в гораздо более выгодном положении по сравнению с большинством девушек! Расскажите же нам о ней. Она хорошенькая?
– Она, несомненно, одна из самых очаровательных девушек. Леди Кэтрин сама любит повторять, что, с точки зрения действительной красоты, мисс де Бург существенно опережает самых прекрасных представительниц ее пола. Во всем ее облике безошибочно угадывается высокое происхождение. К несчастью, у нее слабое здоровье, кое не позволяет ей добиваться превосходства в некоторых из искусств. Я знаю это со слов ее гувернантки, которая до сих пор проживает вместе с ними в поместье. Но это никоим образом не сказывается на очаровании этой барышни. Я часто любуюсь ею, когда она проезжает в своем маленьком фаэтоне, запряженным парой пони, мимо моего дома.
– Она уже выезжает в свет? Я что-то не припомню ее среди леди, посещающих дворянское собрание в Лондоне.
– Хрупкое здоровье, к сожалению, препятствует ее выездам в город. Как я однажды сказал леди Кэтрин, это самое печальное обстоятельство для британского двора, поскольку он оказался лишенным одного из прекраснейших своих украшений. Ее милости совершенно очевидно понравилась моя мысль, поэтому вы понимаете, что я счастлив при каждом удобном случае подбрасывать ей такие маленькие деликатные комплименты, неизменно льстящие любой леди. Я уже не единожды указывал леди Кэтрин на то, что ее прелестнейшая дочь рождена, чтобы быть герцогиней, и что такой высокий титул вовсе не сделал бы ей честь, а, как раз напротив, это она сделала бы комплимент этому славному сословию. Такие пустяки очень приятны ее милости. Со своей стороны я считаю личным долгом радовать достойную вдову всеми возможными способами.
– Ваши рассуждения полны здравого смысла, – не сдержался от похвалы мистер Беннет. – Какое это счастье – суметь польстить с необходимой деликатностью. Могу ли я спросить вас, являются ли эти очаровательные комплименты продуктом спонтанного вдохновения или же результатом кропотливых размышлений?
– В большинстве своем они рождаются под влиянием момента; и, хотя время от времени я и коротаю часок подбором приятных слов на случай обычный и ординарный, все же я изо всех сил стараюсь, чтобы звучали они непринужденно и свежо, как экспромт.
Ожидания мистера Беннета были полностью оправданы. Племянник его, как он и подозревал, был непроходимо глуп; и поэтому дальнейшие его рассуждения он выслушивал с безграничным наслаждением и каменным лицом, не считая того раза, когда, будучи не в силах сдержаться от распиравшего его веселья, он для поддержки бросил быстрый взгляд на Элизабет.
Позабавившись вволю, после чая мистер Беннет решил положить этому конец и был рад проводить наследника в гостиную и пригласить его к чтению вслух для дам. Мистер Коллинз не заставил себя уговаривать и с готовностью раскрыл предложенную книгу. В то же мгновение довольное выражение с его лица исчезло; он растерянно отступил назад и смущенно запротестовал, объяснив это тем, что никогда не читал романов. Китти уставилась на него, как на заморскую диковину, а Лидия не сдержалась и со свойственной ей непосредственностью прыснула в кулак. На свет были извлечены другие тома, и после долгих колебаний выбор пал на “Наставления Фордайса”. Не успел мистер Коллинз раскрыть книгу, как Лидия широко зевнула и, едва вытерпев три страницы величавой и размеренной монотонности, с наслаждением прервала чтеца:
– Знаете, мама, дядюшка Филипс недавно намекнул, что возвращается Ричардс; и если это правда, то полковник Форстер с удовольствием примет его на службу. Об это я узнала в воскресенье от самой тетушки. Завтра собираюсь прогуляться в Меритон, чтобы разузнать об этом побольше, и заодно выяснить, когда из города вернется мистер Денни.
Старшие зашикали на сестру, но было уже поздно; и мистер Коллинз, едва скрывая смертельную обиду, не преминул высказаться:
– Очень часто я наблюдаю за тем, сколь мало заинтересованы юные леди в серьезных книгах, написанных исключительно для их же блага. Признаюсь, это забавляет меня, потому что трудно придумать что-либо более полезное для молодых созданий, чем доброе наставление. Засим не смею более докучать моей юной кузине.
Обернувшись к мистеру Беннету, Коллинз предложил себя в качестве противника в партии триктрака. Мистер Беннет принял его вызов и поступил весьма мудро, оставив девочек одних предаваться своим незатейливым радостям. Миссис Беннет с дочерями в самых любезных выражениях извинились за вмешательство Лидии и пообещали, что подобного более не повторится, если, конечно, мистер Коллинз когда-нибудь еще вернется к оставленному чтению. Родственник, заверив всех, что не считает, будто девочкой руководил злой умысел, и что обиды, следовательно, на нее не держит, оскорбленно поджал губы, прошел за соседний стол и сел напротив главы семейства.
Даже с натяжкой едва ли можно было признать мистера Коллинза разумным человеком, и недостатки характера гостя с трудом сглаживались образованием и принадлежностью к свету. Большая часть его жизни прошла под зорким оком невежественного и скупого отца. Будучи вхожим в университетские круги, тот с трудом сохранял нужные знакомства и уж тем более не заводил себе новых и более интересных. Стиль воспитания, в котором рос его сын, внушил последнему покорность, которая вкупе с общей недальновидностью и ранней перспективой неожиданного богатства с возрастом все более и более приближалась к чванству. С леди Кэтрин де Бург его свел воистину счастливый случай, когда в Хансфорде освободился приход. Уважение, которое он испытывал к знатному ее происхождению, и слишком уж очевидное его благоговение перед своей попечительницей при еще более очевидном самомнении, уверенности в профессионализме и правах, даваемых священным саном, явили свету смесь подобострастия и гордости, эгоизма и покорности.
Обзаведясь теперь хорошим домом и приличным доходом, мистер Коллинз начал задумываться о женитьбе, а потому примирение его с семейством из Лонгбурна имело далеко идущие цели; ведь, как он справедливо полагал, из целых пяти барышень вполне можно выбрать себе одну по вкусу, конечно, если они действительно недурны собой да к тому же хорошо воспитаны, как об этом трезвонила людская молва. Искупить собственную и родительскую вину за наследство Лонгбурна, облагодетельствовав одну из этих очаровательных кузин, – отличный план, превосходный план, удобный и беспроигрышный, исключительно щедрый и бескорыстный план.
Мистер Коллинз не изменил своих начальных намерений, повстречавшись с самими соискательницами счастья в его лице. Джейн оказалась мила собой и соответствовала его твердым убеждениям о том, какой следует быть матери семейства; и в самый первый вечер его выбор пал на нее. Тем не менее, уже следующее утро внесло свои поправки в сложившиеся намерения; так как в беседе с миссис Беннет, которая длилась около четверти часа, диалог, начавшийся с описания его пасторского дома, совершенно естественным образом перетек к оглашению его же надежд отыскать именно в Лонгбурне подходящую партию, на что миссис Беннет, обильно сдабривая обтекаемые фразы двусмысленными улыбками, разразилась пространной и не вполне ясной речью, смысл коей, впрочем, трудно было истолковать иначе: она явно отговаривала мистера Коллинза от той, на которой он остановил свой выбор, – от Джейн. Что касается второй дочери, то тут миссис Беннет ни за что поручиться не могла, так как ничего не знала о ее планах, а потому не стала брать на себя смелость отвечать за Элизабет; но вот старшая, судя по ее же намекам, вскорости собиралась объявить о своей помолвке.
Делать было нечего, и мистеру Коллинзу пришлось обратить свой взор на Элизабет, которая тоже была хороша, что почти исключало муки выбора и горечь сомнений. Фактически молодой человек примирился со своей судьбой даже на пару минут раньше, чем миссис Беннет удалось развести огонь в камине. Итак, Лиззи, стоявшая после Джейн по возрасту и красоте, совершенно натурально наследовала положение старшей.
Миссис Беннет высоко оценила намек и высказала предположение о том, что, вполне вероятно, скоро ей придется выдавать замуж сразу двух девочек; и отныне человек, одно упоминание о котором еще день назад наводило на нее ужас и тоску, теперь оказался явным фаворитом.
