шла мимо гостиницы. Но это не был тот день в неделе, когда туда допускалась публика. Любители зрелищ могли вторгаться в бельферский замок только по четвергам, от 2-х до 4-х. В другие дни недели все, что он мог сделать, это было – стоять, подобно Моисею на Синае, и созерцать окрестности. Единственно, что Джордж мог сделать, – это разыскать замок. Ему скоро стало ясным, что шаг – это было несколько смягченное выражение. Он прошел шесть миль, пока, не дошел до вершины холмика, освежаемого ветром, устало шагая по извилистой тропинке, и не увидел перед собой, среди деревьев, то место, которое теперь было для него центром мира. Он сел на каменную стену и закурил трубку. – «Замок Бельфер. Тут живет Мод! Что же дальше?» Первая мысль, которая пришла ему в голову, была практического, даже прозаического характера – мысль, что немыслимо совершать эту прогулку в пять миль туда и пять миль обратно каждый раз, когда ему захочется любоваться этой местностью. Он даже подумывал о том, чтобы перенести свою базу куда-нибудь поближе. Самой подходящей был бы один из нарядных, крытых соломой коттеджей внизу в долине. Они все были разбросаны вокруг замка в одиночку и группами, подобно щенкам, прыгающим вокруг хозяина. Казалось, что они стояли здесь веками. Вероятно, это так и было, так как они были из камня, такого же прочного, как и тот, из которого был выстроен замок. У Джорджа мелькнула мысль, что было, вероятно, такое время, когда замок служил центральным сборным пунктом для всех этих разбросанных домиков, когда весть об опасности заставляла всю эту маленькую общину спешно искать защиты за его стенами. В первый раз с тех пор, как он отправился в поход, не то дрожь, не то сердцебиение охватили его в то время, как он смотрел на грозную серую крепость, которую ему предстояло взять штурмом. Так в старое время должны были себя чувствовать осаждающие, когда они взбирались на вершину того самого холма, чтобы обозреть местность. Положение Джорджа было еще хуже. Те, по крайней мере, могли надеяться, что сильная рука и храброе сердце перенесут их за эти крепкие стены. Им не нужно было заботиться об этикете. Джордж же находился в таком положении, что неблагожелательный дворецкий мог обратить его в бегство, отказываясь впустить его. Наступал вечер. Уже за то короткое время, что он провел на вершине холма, небо из голубого сделалось тёмно-багровым, из бирюзового-серым. Жалобное мычанье возвращающихся домой коров доносилось до него из долины внизу. Летучая мышь, покинув свое убежище, зловеще кружилась над ним. Серп луны сиял над деревьями. Джордж стал чувствовать, что ему холодно. Он обернулся. Ночные тени окружили его, и маленькие существа в кустах насмешливо щебетали и чирикали, когда он стал спускаться в долину. Желание Джорджа найти комфортабельную комнату не встретило, вопреки его ожиданиям, возражений со стороны агента по приисканию комнат. Местные жители принимали всякого, хорошо одетого, за художника, так как местность усиленно посещалась поклонниками кисти из-за ее живописности. Таким образом, Джордж совершил именно то, что местное общество ожидало от него, а агент явился за списком домов еще раньше, чем Джордж успел сказать хотя бы одно слово. Меньше, чем в полчаса Джордж снова вышел на улицу в качестве обладателя на весь сезон того, что агент описывал, как жемчужину, принадлежавшую жене фермера, жившей поблизости и согласившейся приходить по утрам и вечерам, чтобы ухаживать за ним, как она и привыкла это делать художникам. Свидание продолжалось бы всего несколько минут, не будь оно продлено болтливостью агента на тему об обитателях замка, к которой Джордж со вниманием прислушивался. Его не очень ободрило то, что он услышал о лорде Маршмортон. Лорд недавно вызвал в деревне сильную неприязнь. Упорный агент назвал твердолобой позицией, которую лорд занял в вопросе о праве на проезжую дорогу. На самом же деле, в этом вопросе следовало осуждать не покладистого лорда, а леди Каролину. Однако, впечатление, которое Джордж вынес со слов агента о лорде, было таково, что последний был чем-то вроде Нерона. Все, что он услыхал об «ее» отце и испытал уже от удовольствия встречи с ее братом, заставило его сердце обливаться кровью за Мод. Ему показалось, что жизнь в замке в таком обществе была пыткой. «Я должен предпринять что-нибудь, – пробормотал он, – я должен предпринять как можно скорее».
– Что вы изволили заметить? – спросил агент.
– Ничего, – ответил Джордж. – Хорошо, я нанимаю этот коттедж. Я сейчас же дам вам чек – плату за первый месяц.
Таким образом, Джордж, преисполненный ревностных, хотя и неопределенных, намерений, поселился в скромно меблированном, но комфортабельном коттедже, известном в округе под названием «внизу у Платта». Он мог бы попасть и в худшую квартиру. Это была двухэтажная постройка из красного кирпича. Она отличалась от обычного типа жилищ в этой местности тем, что имела небольшую ванную комнату, о существовании которой нельзя было догадаться. Кроме того, там была уютная гостиная, большая спальня в верхнем этаже и, рядом с ней, пустая комната, с окнами на север, которая, очевидно, служила жильцам-художникам в качестве студии. Остальная часть нижнего этажа была занята кухней и кладовою. Когда Джордж велел убрать из комнаты семейные фотографии родственников фермерши и раскрашенные картины, комнаты приняли чрезвычайно уютный вид. Одиночество часто перестает быть одиночеством для влюбленного. Джордж ни разу даже не испытал чувства скуки. Единственно, что несколько смущало его покой, была мысль, что он не совсем выполнил то, что требовалось для спасения Мод от беды, в которой она находилась. Самое большее, что он мог предпринять, это – бродить по дорогам около замка, в надежде на случайную встречу. Ему так повезло, что на четвертый день они случайно встретились. Прогуливаясь утром по тропинкам, он был вознагражден зрелищем серого автомобиля, стоявшего на дороге. Он был без седоков, но из-под него торчала пара длинных ног, в то время, как рядом с ним стояла девушка, при виде которой сердце Джорджа стало биться так сильно, что длинноногому могло бы показаться, что машина сама от себя заработала. Она случайно обернулась, и их глаза встретились. В течение одного мгновения она не узнавала его, затем ее глаза засветились. Она стала учащенно дышать, легкая краска выступила на ее лице.
– Не могу ли я вам помочь? – спросил Джордж.
Длинные ноги, извиваясь, вылезли из-под автомобиля на дорогу; за ними следовало длинное туловище, и молодой человек, бывший под автомобилем, повернул свое засаленное, но приятное лицо к Джорджу.
– Могу ли я помочь вам? Я умею чинить моторы.
Лицо молодого человека
