два, а то и три фута в обхвате, переплетясь густыми ветвями. Рэтлиф свернул с дороги и поехал напрямик, меж деревьями. Видимо, он хорошо знал дорогу. Букрайт удивился, но потом вспомнил, что Рэтлиф был здесь накануне вечером.
Армстид, не дожидаясь их, пошел вперед. Рэтлиф поспешно привязал лошадей, и они догнали его, все еще видимого, благодаря светлому, линялому комбинезону, когда он смутной тенью торопливо пробирался сквозь кусты. Впереди земля ощерилась черной пастью: овраг, лощина. Букрайт знал, что Армстид не раз бывал здесь ночью, и все же его хромающая тень едва не сорвалась в черную бездну.
— Помоги ему, — сказал Букрайт. — Не то он снова сломает…
— Тс! — шикнул на него Рэтлиф. — Сад вон там, на холме.
— …он снова сломает ногу, — сказал Букрайт, понизив голос. — А мы будем виноваты.
— Не бойся, не сломает, — прошептал Рэтлиф. — Он тут не одну ночь провел. Только не подходи к нему слишком близко. Но и слишком далеко вперед не отпускай. Прошлой ночью, когда мы там лежали, мне один раз пришлось удержать его силой. — Они пошли дальше, следом за темной фигурой, которая двигалась молча и удивительно быстро. Они очутились в овраге, густо заросшем жимолостью, с сухим песчаным дном, по которому надсадно скрежетала хромая нога. И все же они с трудом поспевали за ним. Пройдя шагов двести, Армстид повернулся и полез по склону оврага. Рэтлиф полез следом. — Теперь осторожней, — шепнул он Букрайту. — Мы уже на месте. — Но Букрайт смотрел на Армстида. «Нипочем ему не вылезть, — подумал он. — Не вылезть ему из этого оврага».
Но Армстид, волоча негнущуюся, дважды сломанную ногу, взобрался на почти отвесный склон молча, без помощи, настороженный, словно взведенный курок, каждую секунду готовый отвергнуть всякую поддержку, не допуская даже мысли, что она может ему понадобиться. А потом Букрайт полз следом за ними на четвереньках по тропинке сквозь чащу шиповника, хурмы и бурьяна, среди высоких, в рост человека, кустов, перелезая через них, когда они стлались по земле у края чуть видимого в темноте дома, там, где его поставили чужеземный, безвестный архитектор и хозяин, чей безымянный прах покоится рядом с прахом его родичей и с останками предков нынешних саксофонистов из гарлемских кабаков, под разрушенными надгробьями со стершимися надписями на ближнем взгорье в четырехстах ярдах отсюда, — мертвый остов с рухнувшей крышей, обвалившимися трубами и высоким прямоугольником окна, сквозь которое видны были звезды по ту сторону дома. На склоне холма, видимо, некогда был разбит розарий. Никто из них троих, также как и все, кто проходил здесь сотни раз, не знал, что упавший цоколь посреди розария когда-то служил основанием солнечных часов. Рэтлиф ползком настиг наконец Армстида, схватил его за руку, и тут сквозь их тяжелое дыхание Букрайт услышал беспрестанное, неторопливое позвякивание лопаты и глухой, размеренный стук отбрасываемой земли где-то над собой, на холме.
— Здесь! — прошептал Рэтлиф.
— Да, я слышу, кто-то копает, — прошептал Букрайт. — Но почем мне знать, что это Флем Сноупс?
— А разве Генри уже десять ночей кряду не прилежал здесь, слушая, как он копает? Разве сам я не приходил сюда вчера ночью вместе с Генри, чтобы послушать? Мы лежали на этом самом месте до тех пор, покуда он не ушел, а потом полезли на холм и нашли все ямы, которые он вырыл, а после засыпал и разровнял землю, чтобы скрыть следы.
— Ладно, — прошептал Букрайт. — Вы с Армстидом видели, что кто-то копал. Но почем мне знать, что это Флем Сноупс?
— Ладно, — сказал и Армстид с холодной, сдерживаемой яростью, почти в полный голос; оба они чувствовали, что он дрожит, лежа между ними, дергается в трясется всем своим тощим, измученным телом, как побитая собака. — Это не Флем Сноупс, и точка. Иди домой.
— Тс! — зашипел Рэтлиф.
Армстид повернулся и поглядел на Букрайта. Лицо его было в каком-нибудь футе от Букрайта, теперь совсем невидимое в темноте.
— Иди, — сказал он. — Иди домой.
— Тише, Генри! — прошептал Рэтлиф. — Он услышит! — Но Армстид уже отвернулся, он снова глядел вверх, на темный холм, и, ругаясь шипящим шепотом, дрожал и дергался между ними. — Ну а если ты убедишься, что это Флем, тогда поверишь? — прошептал Рэтлиф через лежавшего между ними Армстида.
Букрайт не ответил. Он лежал рядом с ними, слушая беспрестанное и неторопливое позвякивание лопаты и злобное шипение Армстида, чье тощее тело все дрожало и дергалось подле него. Но вот звяканье смолкло. Сначала никто не двигался. Вдруг Армстид пробормотал:
— Нашел! — И бешено рванулся вперед.
Букрайт услышал, или, вернее, почувствовал, как Рэтлиф схватил Армстида.
— Стой! — прошептал Рэтлиф. — Стой! Держи его, Одэм! — Букрайт схватил Армстида за другую руку. Они держали отчаянно извивавшееся тело до тех пор, пока Армстид не затих и не лег снова между ними, неподвижный, сверкая глазами и ругаясь все тем же шипящим шепотом. Руки у него на ощупь были худые как палки; но сила в них была нечеловеческая. — Ничего он не нашел! — шепнул Рэтлиф. — Просто он знает, что оно где-то здесь; может, ему попалась в доме бумага, в которой написано, где копать. Но ему еще надо отыскать это место, и нам тоже. Он знает, что оно где-то в саду, но надо его найти. Мы же видели, что он все ищет. — Букрайт слышал два голоса, они говорили свистящим шепотом — один ругался, другой успокаивал и увещевал, а сами говорившие во все глаза глядели на холм, тускло освещенный звездами. Потом заговорил один Рэтлиф. — Так ты, значит, не веришь, что это Флем, — сказал он. — Ладно. Смотри же! — Они замерли в траве, все трое, тая дыхание. А потом Букрайт увидел того, кто копал, — тень, сгусток тьмы, поднимавшийся вверх по склону. — Гляди, — шепнул Рэтлиф. Букрайт слышал, как он и Армстид дышали хрипло, со свистом, с надрывом, не сводя глаз с холма. И тут Букрайт увидел белую рубашку; а еще через мгновение вся фигура отчетливо обрисовалась на фоне неба, замешкавшись на вершине холма. Потом она исчезла. — Ну вот, — прошептал Рэтлиф. — Разве это не Флем Сноупс? Теперь веришь? — Букрайт набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул его. Он все еще держал Армстид а за руку. Он совсем позабыл об этом. Теперь он снова почувствовал ее, тугую и дрожащую, как стальная проволока.
— Да, это Флем, — сказал он.
— Конечно Флем, — сказал Рэтлиф. — Нам остается только найти завтра ночью, где оно, и тогда…
— Черта с два, завтра! — сказал Армстид. Он снова рванулся, порываясь встать. — Идем искать сейчас же. Вот что надо делать. Покуда он сам… — Но
