Горы, касающиеся неба, служат фоном для гор меньшей высоты. Одни – с отвесными кручами, другие – с закругленными маковками, третьи – в форме правильной пирамиды, и все они поражают, подавляют воображение своей мощью. Как будто здесь гиганты пытались взять приступом небо, как будто здесь завязалась ожесточенная схватка, в которой сыны неба оборонялись всевозможным оружием, метали молнии, низвергали скалы, дабы подавить восстание сынов земли.
У подошвы этих грозных громад простирается глубочайшая долина, а в ней – наводящие ужас водопады, головокружительные пропасти, смертоносные кручи.
Влажная, густая, обильная, непроходимая, непролазная растительность укутывает горы. Голых вершин, как в старом свете, здесь нет – все покрыто матовым темно-зеленым ковром, который издали кажется травой, а на поверку оказывается лесной чащей.
Среди этой густой зелени различимы яркие, радостные желтые полоски – это цветет дерево ипе. В невероятном, прямо-таки чудовищном изобилии растут пальмы – на фоне бесформенной массы выделяются их звездные купы.
Вдали, над едва различимым лазурным гребнем белеют хлопья тумана, словно покров колоссальной ураниды, изорванный и измятый в сладостном насилии любовной борьбы.
Неподалеку, на расстоянии брошенного камня, покачивают ветвями стройные деревья, убранные белыми и лиловыми цветами с мясистыми, атласными лепестками. Эмбаува с темной листвой и красными почками дерзко вздымает стройный, белесоватый ствол.
Солнечные лучи играют всеми красками на купах ближних деревьев и бросают горсти алмазов в каскады, бесследно теряясь вдали.
В конце четвертого склона – или первого, если считать сверху,– угадывается виадук Грота-Фyнда, победа мужества над безмерностью, стали над бездной, мозговой клетки над дикой природой.
Представьте себе, Ленита, глубокий овраг; даже не глубокий овраг, а огромную пропасть; даже не огромную пропасть, а жуткую бездну, края которой соединены мостом, который кажется воздушным, покоящимся на высоких-высоких опорах – таких тоненьких, что издалека они кажутся не толще проволочек.
Стоя на мосту и созерцая окружающую беспредельность, чувствуешь, как звенит в ушах, как шумит в голове, как подступает головокружение,– и хочется исчезнуть, достичь нирваны, вознестись в небеса. В тайниках человеческой души возникает и крепнет бессознательная воля к самоубийству.
По мере того, как мы спускаемся по склону, природа меняется. Воздух становится густым, тяжелым, жарким, пропитанным солоноватыми испарениями. Появляется прибрежная растительность, по обочинам раскинулись банановые плантации.
Излом горной цепи образует как бы локоть на поверхности равнины. На сгибе этого локтя – фрагмент незабываемого пейзажа. Открывается этот пейзаж внезапно, неожиданно. Между гор, возвышающихся с обеих сторон, словно гигантские кулисы, простирается, теряясь в запредельности, плоская, гладкая, бурая долина. От двух холмов справа, симметричных, округлых, нежных, похожих друг на друга, напоминающих груди юной девушки, тянется темная, блестящая горизонтальная линия. Это море, это океан, вид на который дал название горной цепи – Паранапиакаба.
Нечто вроде борозды тянется по равнине, пересекая то здесь, то там зеркальную поверхность спокойной воды. По этой борозде движется туда-сюда огромная, съежившаяся, плоская штука, похожая на безобразного глиптодонта[15] . Она быстро скользит, извергая дым. Борозда – это железная дорога, а глиптодонт – паровоз.
Внизу, где начинается равнина, видно скопление вагонов – как будто стадо гиппопотамов задремало на солнце.
Когда человек останавливается и созерцает с высоты горную цепь, долину, перерезанную оврагами, побережье, границу моря, сливающуюся с небом; когда размышляет о громадных силах, которые действуют в недрах Земли, в воде, которая ее омывает, в воздухе, который ее окутывает, в свете, который ее озаряет, в жизни, которая ее разъедает; когда он обобщает картины, представляя себе всю планету; когда он мысленно переносится на другие планеты, на Солнце – центр Солнечной системы; когда он заключает, с помощью безотказной логики, что Солнце, центр системы, в свою очередь подобно Луне – оно лишь скромный спутник какого-нибудь светила чудовищной величины, затерянного в беспредельности и вовеки непознаваемого; когда он думает, что это светило вращается вокруг другого светила, а то – вокруг какого-то еще; когда человек осознаёт, что все это – малюсенькая сцена во вселенской драме, и что роковым образом непостижимый театр нескончаемой эволюции – это лишь малая крупица необъятных просторов, тогда-то он ощущает себя ничтожеством, песчинкой, атомом, побежденным, подавленным беспредельностью, и утешается только идеей небытия, идеей самоуничтожения.
...
Английская железная дорога из Сантуса в Жундиаи – это величественный памятник современной промышленности.
Из Сантуса в Сан-Паулу она покрывает расстояние в 76 километров.
Все работы на равнинной местности завершились. Они безупречны.
Расстояние до подошвы хребта – 21 километр. Есть три моста, один из которых замечателен во всех отношениях,– через морскую бухту, именуемую Каскадейро. Длина моста 152 метра, у него десять равных пролетов, он покоится на трех прочных устоях.
Расстояние от подошвы хребта до его самой высшей точки – восемь километров, высота которой 793 метра. Стало быть, наклон составляет порядка десяти процентов.
Как же преодолеваются эти головокружительные ущелья и пропасти?
Очень просто.
Подъем на гору делится на четыре отрезка по два километра каждый. Для разметки использовалась система, применявшаяся в некоторых английских угольных шахтах. Мощные машины наматывают прочнейшие стальные тросы. К концам троса крепятся два фуникулера – один поднимается, другой опускается. Стрелка с математической точностью показывает местонахождение фуникулеров и момент их встречи. Резкое торможение позволяет им остановиться почти мгновенно, а электрический прибор поддерживает непрерывную связь фуникулеров с машинами, приводящими их в движение. Трос, охлажденный струей воды, скользит по блокам, вращающимся с головокружительной скоростью, с монотонным металлическим шумом – иногда громким, а порою чуть слышным.
Такая система служит исправно, и на протяжении долгого пути для подъема и спуска не нужно ничего, кроме пары рельсов. Линия действует уже двадцать один год, и за это время не произошло ни одной аварии. Удивительно, правда?
На каждой из четырех остановок, где установлены машины, имеется пять паровых генераторов, три из которых непрерывно действуют. Огромные катушки, на которые наматывается трос, стальные шатуны, приводящие их в движение, бронзовые рукоятки, эксцентрики, где стальные части трутся о бронзовые,– все тщательно смазано, лучится чистотой и работает слаженно, как здоровый организм. Громадные, видные издалека кирпичные трубы выбрасывают в воздух клубы густого дыма.
Дождевые воды стекают по водостокам, выложенным камнем, кирпичом или досками. Есть и подземные гранитные водостоки с железными решетками, напоминающие темницы в подвалах средневековых замков.
В горах Сантуса творения рук человеческих пребывают в полной гармонии с землей, на коей они возведены. Осмотрительная сила человека представляется достойной грозного величия природы.
Виадук Грота-Фунда – это просто чудо. Его длина 715 английских футов, то есть примерно 215 метров. У него десять пролетов по 66 футов и один в 45 между двумя каменными устоями. Он покоится на стальных опорах, а сверху у него арка. Самая высокая опора насчитывает, начиная от основания, 185 футов, то есть 56 или 57 метров. Наклон обычный – процентов десять, может быть, немного меньше. Это чудо техники было заложено 2 июля 1863 года; к марту 1865 года были завершены устои. 2 ноября того же года по мосту прошел первый поезд. 2 ноября – это день поминовения усопших, но англичане не суеверны.
Железнодорожная компания – поистине hors ligne[16] .
Результат превзошел все самые оптимистические прогнозы. Правительство страны гарантировало лишь пять процентов прибыли от капитала, вложенного в строительство, а правительство провинции – два. Однако компания, презрев все гарантии, давно уже получает баснословные дивиденды.
Много денег получают англичане, они теперь богаты, как Крез,– и заслуживают того. Умопомрачительный прогресс Сан-Паулу, промышленная инициатива его нынешних жителей; сеть железных дорог, несущая жизнь, торговлю и цивилизацию в Ботукату, в Сан-Мигель, в Жау, в Жагеру,– все это благодаря Saint Paul Rail Road, железной дороге из Сантуса в Жундиаи.
Rule, Britannia! Hurrah for the English![17] Наше-то правительство никуда не годится.
Длинное получилось письмо – пора заканчивать.
Дело-то все в том, что пока я пишу, мне кажется, что Вы рядом со мною, и хочется, чтобы это видение не исчезало как можно дольше...
