же попадал в категорию возможного сообщника.
Его забавляла мысль, что оба этих гигантских мозга столь усердно напрягаются из-за него.
А сам он все эти дни внимательно следил за Молли. Пока еще о помолвке объявлено не было. Ему пришло в голову, что объявить о ней предполагается в праздничный вечер после спектакля. Тогда в замке соберется весь цвет графства. Какой момент может быть более подходящим? Джимми позондировал лорда Дривера, и тот угрюмо подтвердил, что скорее всего он прав.
— После представления будут танцы, — сказал он, — и, похоже, они тогда это и устроят. Потом уже не вывернуться, раз все графство будет знать. Уж положитесь на моего дядю! Не удивлюсь, если он влезет на стол, прокричит об этом, а наутро объявление уже появится в «Морнинг пост», и Кэти его прочтет. Всего через два дня, о Господи!
Джимми дедуктивным методом заключил, что Кэти была девушкой в «Савое», о которой его сиятельство не сообщил ничего, кроме того, что она самая-самая и не имеет за душой ни пенса.
Всего два дня! Подобно битве при Ватерлоо предварительный прогноз оставался неясен. А он теперь, как никогда раньше, чувствовал, как много она для него значит, и порой ему казалось, что и она тоже начинает это понимать. Тот вечер на террасе каким-то образом изменил их отношения. Он тогда думал, что они сблизились, обрели точки соприкосновения. Она была откровенной, веселой, непринужденной, а теперь он замечал в ней напряженность, непонятную замкнутость. Между ними была стена, но не прежняя. Он уже не был одним из толпы.
Но это была гонка со временем. Первый день миновал в пустоте, как и утро следующего, так что речь шла уже о часах. Наступил заключительный день.
Даже мистер Сэмюэль Гейлер из частного розыскного агентства Додсона не сумел бы нести более бдительный дозор, чем Джимми в эти последние часы. Днем репетиции не было, и члены труппы на разных подступах к нервному срыву расстроенно бродили по садам. Они по очереди цеплялись за Молли, а наблюдавший издали Джимми проклинал их настырность.
Наконец она бесцельно побрела в одиночестве, и Джимми, покинув укрытие, последовал за ней.
Она шла по направлению к озеру. День выдался на редкость жаркий и душный. В воздухе пахло грозой. За деревьями призывно блестело озеро.
Когда Джимми нагнал ее, она стояла у самой воды. Стояла спиной к нему, покачивая ногой причаленный к берегу челнок. Услышав голос Джимми, она вздрогнула — мягкий дерн заглушил его шаги.
— Могу ли я покатать вас по озеру? — спросил он.
Она ответила не сразу, и была явно смущена.
— Простите, — сказала она, — я… я жду лорда Дривера.
Джимми заметил, что она нервничает. В воздухе ощущалось напряжение. Она отвела глаза и уставилась на тот берег озера. Ее лицо покраснело.
— Но все-таки, — сказал он.
— Извините, — повторила она.
Джимми оглянулся через плечо. Со стороны нижней террасы к ним направлялась долговязая фигура его сиятельства. Граф шел дергающейся задумчивой походкой, отнюдь не той, какой спешат на заветное свидание. И тут же он скрылся за большой купой лавров, окаймлявших нижнюю террасу. Через секунду он должен был появиться из-за них.
Бережно, но со стремительной ловкостью Джимми прижал ладони к талии Молли. В следующую секунду он приподнял ее и осторожно опустил на подушки у носа челнока. Спрыгнул в лодку так, что она закачалась, отвязал чалку, схватил весло и оттолкнулся от берега.
В ухаживании, как и в любой другой области жизни, особенно необходимо соблюдать последовательность. Любое колебание фатально. Важно избрать линию действия, наиболее соответствующую вашему темпераменту, и держаться ее, не уклоняясь ни на йоту. Если Лохинвар хватает девушку и усаживает ее в свое седло, он должен и дальше соблюдать ту же тактику. Ему не следует воображать, будто, завершив подвиг, можно вернуться на рельсы преданного смирения. Доисторический мужчина, ухаживавший с помощью дубины, никогда не допускал подобной ошибки и не извинялся, если его нареченная жаловалась на головную боль.
И Джимми не извинился. У него даже такой мысли не возникло. Он ощущал себя доисторическим до кончиков ногтей. Сердце у него колотилось, в сознании царил хаос, но единственная четкая мысль, мелькнувшая у него в первые секунды их плавания, сводилась к вопросу — почему он не сделал этого раньше? Единственный правильный способ: подхватить ее на руки и унести, а дяди, отцы и напомаженные пэры пусть сами о себе заботятся. Только так, наедине, в собственном водяном мирке, где никто не помешает и никто не подслушает. Ему следовало проделать это прежде. Он тратил бесценное золотое время, ошиваясь в сторонке, пока всякие ничтожества болтали с ней о том о сем, никому ни в малейшей степени не интересном. Наконец-то он поступил так, как следовало, — он заполучил ее. Теперь ей придется его выслушать. Ничего другого ей не остается, ведь они — единственные обитатели этого нового мира.
Через плечо он оглянулся на мир, который они покинули. Последний из Дриверов обогнул лавры и теперь стоял у воды, недоуменно глядя вслед уплывающей лодке.
— А поэты иногда обрисовывали ситуации очень метко, — задумчиво сказал Джимми, погружая весло в воду. — Например, тот, который заметил, что «прекрасен этот вид на расстояньи». Дривер выглядит очень мило, если смотреть на него вот с такого расстояния через разделяющую полосу воды.
Молли глядела через борт лодки на воду и упустила возможность усладить свои глаза столь живописной картиной.
— Зачем вы это сделали? — спросила она тихо.
Джимми положил весло, предоставляя челноку дрейфовать. Плеск воды, разрезаемой носом, в тишине звучал звонко и мелодично. Мир будто погрузился в сон. Солнце лило вниз пылающие лучи, воспламеняя воду. Воздух обжигал влажным электрическим жаром, предвещавшим грозу.
Под широкими полями шляпы лицо Молли выглядело маленьким и прохладным. И, глядя на нее, Джимми почувствовал, что поступил верно. Да, это был единственный способ.
— Зачем вы это сделали? — повторила она.
— Я иначе не мог.
— Отвезите меня назад.
— Нет.
Он схватил весло и расширил полосу воды, разграничивавшую два мира, потом снова его положил.
— Сначала мне необходимо кое-что вам сказать, — проговорил он.
Она промолчала.
— Можно, я закурю? — Он снова оглянулся через плечо. Граф исчез.
Она кивнула. Он старательно набил трубку и раскурил ее. Дым лениво заклубился в неподвижном воздухе. Наступило долгое молчание. Почти рядом из воды выпрыгнула рыба и упала назад в фонтане серебряных брызг.
Молли вздрогнула и полуобернулась.
— Это была рыба, — совсем по-детски сказала она.
Джимми выколотил пепел из трубки.
— Что
