— Я думал, вам понравится мой план, — сказал он с сожалением. — Я так на это надеялся.
Он подождал минуту и произнес медленно, с заметным сомнением и ожиданием в голосе:
— Поезжайте.
— Я бы очень хотела. Вы себе не можете представить, как меня прельщает ваше предложение.
— Вы должны поехать, вы поедете, — сказал Гамид с такой сдержанной силой, что его голос дрогнул. — Подумайте о глубоком покое, о красоте, которые ожидают вас там, в пустыне.
Каро нравились прелестные виллы на берегу Нила. Она всегда мечтала поселиться в одной из них, проехаться на барке по Нилу, увидеть пустыню. Непреодолимое очарование нового и неизведанного влекло ее туда, особенно теперь, в этот час, когда все, заполнявшее до сих пор ее жизнь, безвозвратно ушло в прошлое.
«Да, я поеду, я хочу поехать», — подумала Каро. Не пригласить ли кого-нибудь из знакомых женщин поехать с ней? Но это испортило бы всю прелесть этой поездки, а она так хотела предпринять ее. И, в конце концов, почему же нет: она была свободной, никто не вмешивался в ее жизнь!
Горькое разочарование проснулось в ней, когда она вспомнила о своем одиночестве.
Она обернулась к Гамиду:
— Я очень хочу поехать на виллу «Зора», и было бы глупо с моей стороны медлить решением. Благодарю вас за предоставленную мне возможность.
— Прекрасно! — воскликнул Гамид. — Теперь поговорим о подробностях. Когда вы поедете? Отправить ли мне теперь телеграмму? Я должен предупредить обитателей виллы.
Гамид строил планы, написал нужные телеграммы и заметки.
Теперь, когда Каро приняла решение, она радовалась предстоящему отъезду. Они позавтракали на террасе и, когда подали белое вино и замороженные фрукты, снова заговорил о пустыне, о Ниле, о доме, лежащем посреди садов из роз.
Когда Гамид ушел, Каро побежала наверх и позвала Сариа:
— Сариа, нам предстоит настоящее приключение. Мы уезжаем через несколько дней на виллу в пустыне.
Сариа сдержанно заметила:
— Я начну укладывать вещи.
Каро рассмеялась:
— Сариа, вы чудо и всегда верны себе. Разве вы не рады такому путешествию?
— Конечно, мадам, — ответила Сариа. — Но почему вы решили предпринять его?
— Принц Гамид эль-Алим предложил мне поселиться на вилле его друга, которая построена среди апельсиновых рощ и садов из роз и находится на берегу Нила, на границе пустыни.
— Все преимущества, — холодно заметила Сариа, думая о том, будет ли их сопровождать принц.
Сариа была слишком откровенна, чтобы не сказать:
— Мы поедем одни, мадам?
— Да, конечно, — ответила Каро небрежно. — Но у нас будет проводник и целый штат слуг на вилле.
— Это будет очень интересно. Я не знала, что в пустыне могут расти розы и апельсиновые деревья.
— При вилле «Зора» имеется прекрасный сад; ведь берега Нила очень плодородные, — пояснила Каро, словно читая из книги.
— Да, я слыхала об этом, — ответила Сариа. — Эта вилла построена, по-видимому, в прекрасном месте.
«Конечно, — думала Каро, — не стоит в отеле никому сообщать о моих планах».
Она никому не сказала об этом, кроме управляющего отелем, которому отдала нужные указания насчет своего багажа.
Радостное ожидание отъезда омрачило маленькое событие. С дорожной фуражкой в руке вошел в ее комнату Джон.
— Я слышал случайно, как Фрегори отдавал распоряжения относительно твоих сундуков. Неужели эта правда? Ты собираешься уезжать?
Каро улыбнулась:
— Ты, кажется, хочешь поразить меня своей сообразительностью?
Он сделал нетерпеливое движение.
— Каро, куда ты едешь?
— Я еду в пустыню, как тебе известно.
Джон подошел к ней.
— Не делай этого, не уезжай, — сказал он.
Каро с раздражением усмехнулась:
— Предоставь мне поступать, как мне удобно. Оставь меня, уходи, пожалуйста.
Он покраснел и отвернулся, но медлил уходить, желая сказать последнее слово в их споре.
— Я видел тебя вчера в автомобиле с Гамидом эль-Алимом. Я уже предупреждал тебя и предупреждаю снова, хотя заранее знаю твой ответ.
Он ушел. Дверь захлопнулась за ним.
В вестибюле Джон встретил Сфорцо и под влиянием мгновенного порыва не мог удержаться, чтобы не сказать ему:
— Я уезжаю в Англию. Между прочим, маркиз, вы друг Тэмпестов и моей жены, миссис Клэвленд. Я слышал, что она уезжает в пустыню, и нахожу, что это не совсем безопасно. Может быть, вы повлияете на нее?
— Боюсь, что не смогу этого сделать, — спокойно возразил Сфорцо.
Ему не нравился Джон, но он ценил в нем некоторые привлекательные черты характера и знал, что Джон к нему хорошо относится.
— Где ваш брат? — спросил Джон.
— Он вернулся в свой лагерь, — ответил Сфорцо.
Джон простился с ним и ушел, рассерженный его холодностью.
Когда он исчез, Сфорцо сел на свое прежнее место. Он сидел, нагнувшись вперед, сжав нервные, тонкие руки. Так его застала Каро, когда спустилась вниз и вышла из лифта.
При виде его яркая краска залила ее лицо и так же быстро исчезла. С внезапным сердцебиением и каким-то тяжелым чувством она поняла, что любит Сфорцо. Но ее смущение длилось недолго, она овладела собой. Сфорцо подошел к ней и поцеловал ее руку. Сердце ее снова тревожно забилось.
«Я схожу с ума», — подумала она с раздражением.
Холодно, почти резко он обратился к ней:
— Я слыхал, что вы уезжаете в пустыню, и нахожу это неразумным.
Вся прелесть их неожиданной встречи исчезла. Его слова вызвали в Каро враждебное чувство к нему.
— Ничуть, — ответила она, полузакрыв глаза.
— Это не совсем безопасно, — продолжал Сфорцо.
Каро улыбнулась:
— Опасность существует всюду. Я все же поеду.
— Вы едете одна в сопровождении вашей горничной? — спросил он.
— Да.
Она не добавила ничего, и он не хотел ее расспрашивать подробнее. Сфорцо посмотрел на нее, желая что-то сказать, когда в вестибюль отеля вошел Гамид эль-Алим.
Принц подошел к Каро, улыбаясь и совершенно не замечая Сфорцо.
— Уже есть билеты, и я нанял проводника. Вы должны выехать сегодня вечером ночным экспрессом.
Сфорцо посмотрел на него с побледневшим лицом.
Отвернувшись от Гамида, он обратился к Каро:
— Разрешите попрощаться с вами.
У входа он остановился на минутку, и его стройная фигура ярко выделялась в залитом солнцем квадрате открытых дверей. Затем он вышел, спустился по лестнице и исчез в толпе.
Каро показалось, что с его уходом померк яркий солнечный день. И, чтобы забыть это ощущение, она была особенно любезна с Гамидом, который проводил ее на вокзал, куда явился нагруженный цветами, журналами и газетами для нее. Огромный вокзал был залит светом.
— Мы скоро увидимся, — прошептал он, склонившись над ее рукой.
Поезд двинулся и ушел в темноту. Шумное освещенное здание вокзала осталось позади.
С вокзала Гамид поехал в дом своего отца и прошел в свои комнаты, где его встретил отец.
При виде отца Гамид покраснел от неожиданности. Присутствие старика в его комнатах поразило его. Опустив глаза, он молча слушал, что говорил ему старик.
Когда Гассейн эль-Алим удалился, он подошел к окну и долго стоял там, пока не явился Азра, его слуга, который принялся раскладывать одежду для своего господина. Гамид подошел к нему и поднял кафтан, расшитый золотом и жемчугом.
Насмешливая улыбка исказила его красивое лицо.
— Мой свадебный костюм, — произнес он тихо, с иронией.
Из соседних комнат доносился звук голосов и смех. Гамид ясно представил себе Фари, которую женщины одевали в гареме для предстоящей брачной церемонии. Сладкий запах благовоний носился в воздухе…
Фари осталась одна. Она была очень спокойна и счастлива. Она выходит замуж за Гамида; наконец, он будет принадлежать ей одной. В этот день торжествующая радость наполняла ее душу, и она была довольна, что смеющиеся и болтающие женщины оставили ее одну на некоторое время.
Пока Азра помогал ему одеваться, Гамид предался размышлениям. Его не тревожила мысль о предстоящей женитьбе. Он был безразличен к Фари и находил ее скучной и бесцветной. Все его мысли принадлежали Каро, стремились к ней, волновали его.
Представители посольств были приглашены на его свадьбу. Гамид сам разослал приглашения.
Шагая нервно по комнате, погрузившись в раздумье, Гамид подошел к зеркалу и начал разглядывать себя. В белом одеянии, в тюрбане, украшенном драгоценными камнями, он показался самому себе марионеткой из арабской сказки. Воспоминания о его жизни в Европе всплыли перед ним, затем он снова вспомнил о Каро, и ее пленительный образ заставил его забыть обо всем остальном.
На рассвете, когда Каро проснулась, поезд все еще шел по выжженной солнцем пустыне. Золотые лучи восходящего солнца пламенели в небе, и в нежных красках раннего утра алел восток.
