Бигл оборачивается к окну. Окно заперто, только в одном квадрате выдавлено стекло.
— Ага! — не без удовольствия замечает Бигл. — Здесь? Но в эту дыру никто не пролезет, Гельнай. А вот на стекле царапины от алмаза, но они сделаны изнутри! Очень занятно!
Герич на цыпочках подходит к кровати. Бедняга Юрай, как он осунулся! А глаза закрыты, точно спит…
Бигл аккуратно открывает окно и выглядывает наружу.
— Так я и думал! — самоуверенно возглашает он. — Осколки-то снаружи, Гельнай…
Гельнай засопел.
— Значит, кто-то свой, а, староста? — говорит он в раздумье. — А где, кстати, Штепан Манья?
— Верно, у себя дома, в Рыбарах, — неохотно отзывается староста.
Бигл тем временем сует нос во все углы. Вещи не разбросаны, нигде ни следа взлома…
— Не нравится мне это, Карлуша, — говорит Гельнай.
Бигл ухмыляется.
— Слишком глупо, да? Погодите, я все приведу в порядок. Я, Гельнай, люблю ясные случаи.
Толстый, осанистый Гельнай расхаживает по двору.
— Подойдите сюда, Гордубалова. Кто был в эту ночь дома?
— Одна я, да Гафия — дочка.
— Где вы спали?
— В клети, с Гафией.
— Дверь во двор была заперта, так ведь?
— Понятно, заперта.
— А утром тоже заперта? Кто ее открыл?
— Я, как рассвело.
— А кто первый увидел труп?
Молчание. Полана поджимает губы.
— Где ваш батрак? — внезапно вставляет Бигл.
— Дома, в Рыбарах.
— Откуда вы знаете?
— Ну… я думаю…
— Я не спрашиваю, что вы думаете. Откуда вы знаете, что он в Рыбарах?
— Я… не знаю.
— Когда он был тут последний раз?
— Дней десять назад… Получал расчет.
— Когда вы его видели последний раз?
— Десять дней назад.
— Лжете! — беспощадно отрезает Бигл. — Вы виделись с ним вчера, нам все известно.
— Неправда! — испуганно восклицает Полана.
— Признайтесь, Гордубалова, — настаивает Гельнай.
— Нет… Да… Вчера мы встретились…
— Где? — нажимает Бигл.
— Не дома.
— Где «не дома»?
Полана прячет глаза.
— За деревней.
— Что вы там делали? Ну, живее!
Полана молчит.
— У вас было свидание с ним, вот что, — вмешивается Гельнай.
— Нет, видит бог! Случайно попался мне…
— Где? — повторяет Бигл.
Измученные глаза Поланы останавливаются на Гельнае.
— Случайно встретились… Он спросил, когда ему прийти за вещами. У него тут одежда осталась в конюшне.
— Видать, впопыхах отсюда убрался. Да? За что его выгнал хозяин?
— Поссорились.
— Когда он хотел прийти за вещами?
— Сегодня… Сегодня утром.
— И не пришел?
— Нет, не пришел.
— Потому что был ночью! — восклицает Бигл.
— Не был, не был он здесь. Дома ночевал.
— Откуда вы знаете?
Полана кусает губы.
— Я не знаю.
— Идите за мной, Гордубалова, — резко приказывает Бигл. — Там, около убитого, у вас развяжется язык.
Полана пошатнулась.
— Оставьте ее, — бормочет староста Герич. — Она брюхатая.
II
Гельнай сидит на дворе, предоставив Биглу обыскивать дом. Тот все ищет и ищет, прямо-таки глаза горят от усердия. Он обшарил конюшню, хлев, все перерыл, теперь полез на чердак. Доволен он и оживлен чрезвычайно.
«Ну и дела! — думает Гельнай. — Но с меня хватит возни с цыганами да поддержания общественного порядка. Пусть себе Карлуша потешится».
Из избы выходит доктор и направляется к колонке вымыть руки. Бигл тут как тут и полон нетерпения.
— Ну что, ну как?
— Все выяснится на вскрытии, — изрекает доктор. — Но, по-моему, удар был нанесен гвоздем или чем-то в этом роде. Несколько капель крови… Странное дело…
Полана подает ему полотенце.
— Спасибо, хозяюшка. Послушайте, ваш муж ничем не хворал?
— Вчера лежал, лихорадило его.
— Ага. А когда вы ждете ребенка?
Полана краснеет.
— К весне, ваша милость.
— К весне? Ну, нет, мамаша, к новому году, вот когда.
Бигл радостно смотрит вслед уходящей Полане.
— Вот вам и причина, Гельнай. Гордубал-то ведь вернулся из Америки только в июле.
Гельнай засопел.
— Гордубалова считает, что кто-то забрался снаружи. Дескать, с неделю назад ее муж подрался в корчме с Гейзой Феделешем. Разбил ему голову. Гейза — драчун, и будто бы он отомстил. Вот вам еще одна отличная версия, Карлуша.
Доктор тоже смотрит вслед Полане и говорит рассеянно:
— Экая жалость! Вы ее арестуете, и мне не удастся видеть роды. Тут редко приходится бывать при родах. Бабы рожают, как кошки… А у этой роды будут трудные.
— Почему?
— Стара, худа, лет сорок, верно?
— Что вы! — говорит Гельнай, — едва ли тридцать.
— Так вы говорите, Гордубал болел перед смертью? Как это можно определить по мертвецу?
— Тайна медицины, Гельнай! Впрочем, вам я скажу: под кроватью был полный ночной горшок.
— А я и не заметил! — с завистью восклицает Бигл.
— Так, всего хорошего, господа, — говорит доктор, покачиваясь с пяток на носки. — А о дне вскрытия дадите мне знать, ладно?
— Я еще раз пройдусь по дому, — бормочет Бигл. — А потом можно и в Рыбары.
— Что это вы, Карлуша, все ищете? Еще какую-нибудь версию?
— Улики, — сухо говорит Бигл. — И орудие преступления.
— Ага! Желаю удачи!
Гельнай вразвалку направляется к забору и завязывает разговор с соседкой. Он зубоскалит с ней так долго, что наконец получает тряпкой по голове и цветочек на память.
В уголке у сарая жмется перепуганная Гафия. Гельнай строит ей рожи и скалится так страшно, что Гафия сперва пугается, а потом начинает передразнивать его.
Спустя некоторое время Бигл вылезает откуда-то из-за амбара. Гафия сидит на коленях у полицейского Гельная и рассказывает ему, что у нее будет клетка для кроликов.
— Ничего не нашел! — с досадой сообщает Бигл. — Но я еще сюда вернусь. Не может быть, чтобы… Вы велели Геричу приготовить подводу в Рыбары?
— Уже ждет, — отвечает Гельнай и легким шлепком отпускает Гафию.
— Что вы, Гельнай, обо всем этом думаете?
— Видите ли, Бигл, — серьезно начинает Гельнай. — Я об этом вообще не собираюсь думать. Хватит, за двадцать пять лет я много передумал. Осточертело.
— Но убийство — это ведь не шутки! — авторитетно изрекает Бигл.
— Вот именно, не шутки, Карлуша, — отвечает Гельнай, покачав головой. — Но только знайте, к убийству в деревне нужен совсем другой подход. Вы — человек городской, во всем этом не разбираетесь. Будь это убийство с целью грабежа, я бы сам шарил да вынюхивал, как и вы. Но убийство в семье… И я вам скажу, Бигл, — нисколько не удивительно, что Гордубала убили.
— Почему?
— Такая несчастливая у него была планида. Это у него, голубчик, на носу написано.
— Черта с два — на носу! — усмехается Бигл. — В его постели спал молодой батрак, вот вам и вся история. Все очень ясно, милый Гельнай!
— Как же! — ворчит Гельнай. — Нет, такие случаи никогда не бывают ясными. Вот увидите, Карел. Зарезать человека ради денег — это простое дело; раз, два — и готово. А вы тут рассудите; дни и недели таить в себе замысел, дни и ночи обдумывать… Это, знаете ли, Бигл, все равно что заглянуть в пекло. Вам все ясно, потому что вы здесь новичок, а я всех знал, Карлуша, всех троих. Э, да что говорить, едем-ка в Рыбары.
III
— Штепан дома?
— Нету, ушел в город.
Бигл отталкивает Михаля Манью и вбегает в дом. Гельнай тем временем пускается со старым Маньей и Михалем в разговор о погоде, о зайцах и о том, почему у них навозная жижа течет на дорогу.
Бигл возвращается. С ним — Штепан, бледный, упирается, весь в сене.
— А вы сказали, что его нет дома, — накидывается Бигл на Михаля.
— Он с утра говорил, что пойдет в город, — бормочет Михаль. — Сторож я ему, что ли!
— А он спрятался на сеновале. Вы зачем прятались? А?
— Я не прятался, — насупясь, отвечает Штепан. — С чего бы мне прятаться? Спал — и все тут.
— Видно, ночью не выспались?
— Выспался, почему не выспался?
— Так почему же вы сейчас спали?
— Потому что… нечего делать, вот почему. Хватит, намаялся в батраках.
— Вчера он работал, ей-богу, работал, целый день пахал поле, — торопливо вступается старый Манья.
— Я вас не спрашиваю! — огрызается Бигл. — Марш в избу, быстро. И вы, Михаль, тоже.
— Охо-хо-хо! — вздыхает Гельнай. — Так что вы скажете, Штепан, насчет того, что случилось с Гордубалом?
— Я здесь ни при чем! — вырывается у Штепана.
— Значит, вы уже знаете, что он убит? — торжествующе кричит Бигл. — Откуда вам это известно?
— Ниоткуда. А просто я как увидел полицейских, сразу смекнул, что с Гордубалом неладно.
— Почему именно с Гордубалом?
