долго рассказывать об этом в записке. Но я в большом затруднении, и, кроме вас, никто не может помочь мне. Я объясню вам всё при свидании. Трудность в том, что я не могу ускользнуть из дому. Каждую минуту меня подстерегают. Постараюсь, однако, свидеться с вами как можно скорее…
Искренне Ваша, Мод Марш».
Нужно признать, что в эту минуту тон письма привел Джорджа в уныние. Он сам не мог бы сказать, чего ожидал, но после того, что узнал от Реджи, он ждал чего-то более сердечного и более похожего на то, что пишет девушка мужчине, в которого влюблена.
В следующий момент он понял, как безрассудно было ожидать этого. Как мог думать благоразумный мужчина, что девушка так скоро обнаружит свои чувства. Первый шаг надлежало сделать ему. Естественно, что она не могла открыть своих чувств раньше, чем он не открыл своих. Джордж поднес письмо к губам и с жаром его поцеловал.
– Хэлло, мистер.
Джордж виновато вздрогнул. Краска стыда залила его щеки. Казалось, что в комнате еще звучало эхо от его глупого поцелуя.
– Кис, кис, кис, позвал он, щелкая пальцами и воспроизводя предательский звук. – Я как раз звал свою кошку, объяснил он с достоинством. Вы не видели ее здесь?
Голубые глаза Альберта насмешливо встретились с его глазами. Веко его левого глаза подмигнуло. Было слишком ясно, что его не удалось провести.
– Маленький черный котенок с белой грудкой, – с настойчивостью пробормотал Джордж. Он обычно здесь, или там, или вообще где-то… Кис-кис-кис…
Наступила томительная пауза. О чем думал Альберт, трудно сказать. Джордж же думал о том, что напрасно осуждают царя Ирода за истинно государственную меру, предпринятую им для общего блага.
– Что случилось? – спросил он.
– Вы сами знаете.
– Мне хотелось бы…
Альберт милостиво помахал рукою.
– Все в порядке, мистер. Я вам друг.
– Хорошо, сказал Джордж. – Только не болтайте об этом.
– Повторяю, я вам друг и могу «ей» помочь. Я хочу ей помочь.
Взгляд Джорджа на деятельность царя Ирода поколебался. Он подумал, что, в конце концов, детям многое простительно. Мальчику разрешается находить смешным, что мужчина целует письмо. А между тем это совсем не смешно. Впрочем, пусть мальчик смеется, лишь бы он оказал помощь. Ведь он предложил свои услуги, и не нужно ими пренебрегать. Джордж не знал, каковы обязанности Альберта в замке, но, по-видимому, у него было много свободного времени. А это как раз было на руку Джорджу.
– Это очень мило с вашей стороны, сказал Джордж, выжимая на лице улыбку.
– Я могу помочь, снова сказал Альберт. – Нет ли у вас папиросы?
– Разве вы курите, дитя?
– Да, когда мне удается найти папиросу.
– К сожалению, не могу предложить вам папиросы, так как не курю.
– В таком случае мне придется закурить свою собственную, – недовольным тоном сказал Альберт.
Он запустил руку в тайники своего кармана и извлек оттуда кусок веревки, ножик, куриную косточку, два стеклянных шарика, сломанную папиросу и спичку. Он чиркнул спичкою о самую плотную часть своего тела и закурил.
– Я могу помочь ей, мне все известно. Я подслушивал через замочную скважину, когда происходила ссора.
– Разве там ссорились?
Альберт самодовольно улыбнулся. – ужасная ссора. Крики, вой, проклятия, и все по поводу вас и леди Мод.
– Вы подслушивали?
– Еще бы. Ведь я вытянул ваше имя в игре.
– Что это за игра?
– Это – когда кладут в шляпу записки с именами и тянут. Тот, кто вытянул выигравшее имя, получает деньги.
Джордж был смущен. – Я не понимаю, что это за игра, как это вы вытянули мое имя?
– Кэггс, дворецкий, придумал это. Он рассказывал, что эту игру устраивал всюду, где служил и где были взрослые дочери. Какая-нибудь из них непременно выйдет замуж за одного из знакомых джентльменов, гостящих в замке, и Кэггс клал имена этих джентльменов в шляпу и брал по пяти шиллингов с каждого участника игры. У кого оказывался билет с именем того, за кого барышня выходила замуж, тот получал деньги. Если же дочь хозяев во время пребывания гостей замуж не выходила, то деньги прибавлялись к ставкам новой игры.
Джордж был поражен развернутой перед ним картиной из жизни нижних этажей роскошных замков Англии. Изумление уступило затем место негодованию.
– Вы хотите сказать, что вы и ваш червь-дворецкий превращаете леди Мод в объект азартной игры!
Альберт сконфузился. – Он не червь. Он всегда удачно вытягивает имя. Хотел бы я знать, как он это делает! – Альберт засмеялся. – На этот раз я насолил ему. Он не хотел допустить меня к игре, говоря, что я слишком молод. «Дайте этому мальчику по шее и гоните его вон», – сказал он. На это я сказал: «А что, если я пойду к его сиятельству и расскажу ему об этом?» Он сказал: «Хорошо, черт с тобою! Пусть будет по-твоему. Давай пять шиллингов!» «Вот они», – сказал я. – «Очень хорошо, – сказал он. Но ты будешь тянуть последним, так как ты самый младший». Тогда они стали тянуть имена и, конечно, Кэггс вытянул мистера Бинга.
– Ах, он вытянул мистера Бинга?
– Да. И каждый знал, что Реджи был фаворитом. Когда очередь дошла до меня, он говорит: «Очень жаль, Альберт. Но больше нет имен». Я говорю: «А почему бы мне не иметь шанса на выигрыш?» Кэггс говорит: «Что ты хочешь этим сказать?» Я говорю: «Напишите на билете „Мистер Х“. Если ее сиятельство выйдет замуж за кого-нибудь из неприглашенных в замок, – я выиграл». – «Ладно, – сказал он, – только помни, что игра действительна в течение двух недель, т. е. пока будут у нас гости». «Хорошо, говорю я, напишите мне билет». Тогда он написал на моем билете «Мистер X», и я сказал всем: «Будьте свидетелями, что, если ее сиятельство выйдет замуж за кого-нибудь, кто не гостит в замке и чьего имени нет на других билетах, я получаю выигрыш!» Они согласились. И тогда я сказал: «Я случайно узнал, что ее сиятельство влюблена в джентльмена, который не будет в числе приглашенных. Он американец», – сказал я. Сперва они не поверили, но когда Кэггс обмозговал все, что случилось за последние дни, он побледнел, как полотно, и сказал, что это мошенничество. Он предложил сыграть снова. Но другие не захотели. «Нет, – сказали они, – все правильно». А один из них давал мне десять шиллингов за мой билет, но я отказался. И вот почему, – заключил Альберт, бросая папиросу в камин в тот момент, когда она грозила обжечь ему пальцы, вот почему я хочу помочь вам.
В начале рассказа Джордж был возмущен. Затем, помимо своей воли, эта история стала его развлекать. Теперь же, когда ему стали известны Все факты, он не мог думать ни о чем ином, как о своей удаче, пославшей ему, в качестве союзника, лицо, которое соединило
